Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

■— сказал Влидимир Захарович и подписал заготовленную мною бумагу. Но мне не удалось использовать целиком плоды моей победы. На мое несчастье, на другой день, когда я радостный шел в Торгпредство, чтобы сделать заказы на приборы, я встретил там нашего вице-президента Академии Наук, Владимира Александровича Стеклова. Мы были в очень дружеских отношениях и уважали друг друга, но когда я сказал ему, что я выхлопотал возобновление утерянного кредита, то Стеклов заявил начальническим тоном, что он не позволит на эти деньги покупать приборы для моей лаборатории, а возьмет их для заказа приборов для оборудоваемого им математического кабинета. Но я был не из робкого десятка и вступил с ним в такой спор, приводя такие резоны, что ему пришлось на половину сдаться: мы разделили эту сумму пополам.

Во время пребывания нашей комиссии в Берлине и в Гамбурге, Гуревич не раз предлагал мне и Гальперину развлечься и посетить разные веселые учреждения. «Пойдемте посмотреть, — говорил он мне, — как буржуазия разлагается». Я наотрез отказался, с одной стороны, потому, что терпеть не мог пьяных оргий, а, с другой, всегда подозревал провокацию со стороны приятелей-«партийцев». Я не могу сказать, отправился ли Гуревич один в эти веселые места, но относительно Турова могу определенно заявить, что он в свободное от трудов время не оставался в одиночестве, а проводил его в дамском обществе, — для ознакомления с нравами прелестных немецких дам. Так, наша комиссия, зайдя обедать в один ресторан в Гамбурге, увидала Турова в обществе одной хорошенькой молодой немочки, при чем оба они были в очень веселом настроении и распивали хорошее рейнское вино. Он пригласил нас разделить с ним трапезу. Я вовсе не хочу укорять Турова и упоминаю об этом факте (мне их известно много) лишь для того, чтобы показать, что господа коммунисты, занимающие

высокие посты и имеющие в своем распоряжении достаточное количество денег (народных!) нисколько не отличаются по своим замашкам и поведению от обычных смертных буржуев, которых они считают морально разложившимся классом. Один мой приятель-коммунист рассказывал мне, что когда Розен-гольц (тогда комиссар внешней торговли) как то приехал в Берлин, то он попросил его быть проводником по Берлину и они за одни сутки прокутили 600 долларов. Одна известная московская портниха, имевшая большие знакомства с видными большевиками, рассказывала мне много интересных историй относительно времяпрепровождения советских сановников в Берлине; так, например, она рассказывала, какие суммы были истрачены супругою одного видного коммуниста на закупку дамских нарядов, шуб, на лечение и пр. Многим было известно, какое количество денег расходывалось женой комиссара X. на ее проживание заграницей и на наряды. Я встретил ее один раз в Берлине у одних моих знакомых, и она была одета в такое шикарное платье, которое бросалось в глаза. Я ее спросил, сколько может стоить такое платье в Париже (она только что приехала оттуда). Она ответила, что заплатила девять тысяч франков, что тогда составляло около 500 рублей золотом. Мне представляется, что народные комиссары должны были в особенности подавать пример в бережливом расходовании народных денег.

Наша комиссия проработала все вопросы по урегулированию наших отношений с немецкими представителями и составила обстоятельные протоколы, которые должны были быть посланны обоим правительствам. Нам пришлось потратить на эту работу около месяца и за это время мы посетили артиллерийский полигон, находящийся в 30-40 километрах от Берлина. На полигоне нам продемонстрировали новый пулемет, показали скорость стрельбы из него и его меткость; показали дымовые завесы, ручные гранаты, светящие гранаты и т. п. На полигоне вместе с нами было высшее артиллерийское начальство, и после осмотра был устроен для нас очень хороший завтрак. В общем нам был оказан очень любезный прием.

Вместе с нашей комиссией на полигоне присутствовал наш военный атташе, Яков Моисеевич Фишман, с которым я познакомился в Москве незадолго перед моим от’ездом заграницу, куда он приезжал по делам службы. Я с Гальперином имели с Фишманом серьезные разговоры относительно возможности получения лицензии от И. Г. Фарбениндустри на способ получения аммиака. Он нам сказал, что он постарается войти в переговоры с германскими военными властями, чтобы получить их помощь, и просил нас пока не предпринимать никаких шагов. Его старания не увенчались успехом, и И. Г. решительно отказало нам в лицензии. Тогда я, имея разрешение вести переговоры самостоятельно, обратился к своему хорошему знакомому д-ру Никодиму Каро (председателю Bayerishe Stickstoff Werke); эта компания изготовляла, как я ранее указывал, кальций-цианамид и имела хорошие патенты по окислению аммака в азотную кислоту. Он был очень рад повидать меня, и охотно обещал мне всякую помощь в вопросах о связанном азоте. Что касается получения цианамида и контактного окисления аммиака, то он охотно предложил мне приобрести у их фирмы лицензии, при чем он давал полную гарантию выходов продуктов, которые будут написаны в контракте. Он указал мне, что их способ получения указанных выше продуктов — наилучший в мире и что они имеют очень опытный персонал для пуска в ход таких заводов. Мы должны заплатить их компании только за лицензии, а за оборудование нам придется платить тем фирмам, которые будут его изготовлять по чертежам фирмы, разработанным совместно с нашими инженерами. Наилучшими фирмами, изготовляющими это оборудование являются Bomag и Borzig, которые могут исполнять заказы по оборудованию этих заводов только с разрешения Bayerishe Stickstoff Werke. Он предложил мне осмотреть эти заводы вместе с Гальперином и сообщить дирекции, на какую, производительность мы желаем иметь проекты; указанные фирмы дадут нам незамедлительно точные рассчеты стоимости всего оборудования и монтажа. Фирму Bomag я знал ранее, так как она была поставщиком России

до войны, снабжая наши гидрогенизационные заводы по отвердению масел установками для получения водорода. Эта фирма пользовалась в России хорошей репутацией^ и я видел их водородные установки, которые работали без перебоев. Мы воспользовались приглашением, подробно осмотрели завод Bomag и попросили составить сметы на получение водорода и окисление аммиака. Осмотр завода произвел на нас очень хорошее впечатление. Завод Borzig мне осмотреть не удалось, его посетили другие инженеры: Гальперин, Мозер, Чекин и др., которые приехали в Берлин позднее для заказов оборудования упомянутых заводов.

В скором времени я получил от Каро уведомление, что, несмотря на его старания, И. Г. отказало дать СССР лицензии на получение аммиака. Таким образом мне предстояло искать других путей для осуществления проблемы связанного азота. Еще в комиссии по связанному азоту в Москве мы знали о существовании других фирм, которые изготовляли аммиак из водорода и азота воздуха под давлением, применяя другой катализатор и более повышенное давление, чем это имело место у И. Г. Такими фирмами были Клодт (Clodt) во Франции и Casallet et Fauser в Италии. Таким образом, становилась необходимой моя поездка на эти заводы. Гальперин не мог меня сопровождать, так как в скором времени должен был выехать в Москву по делам Самарского завода.

Во время пребывания Гальперина в Берлине он познакомил меня со своим большим другом, швейцарским гражданином, но уроженцем России, д-ром Гольдбергом, очень симпатичным человеком; он хорошо разбирался в вопросах химической промышленности и имел ценные патенты, которые давали ему возможность существовать не нуждаясь. Он прекрасно говорил по русски, по немецки и по французски; так как он жил все время в Берлине и имел хорошие связи в промышленном мире, то нам пришла мысль пригласить его временно на., работу в Торгпредство по делам заказов по связанному ^гЗоту. Наше предложение Торгпредством было^ар^нйто, и Гольдберг приступил к работе. -

Когда я сказал директорам Каро и Франку, что я поеду в Италию для того, чтобы осмотреть установки Casallet et Fau-ser, то они сказали мне, что д-р Фаузер их хороший знакомый и что они могут дать мне полезные рекомендации не только к нему, но еще к одному итальянцу, их хорошему другу, который имеет связи с большой итальянской фирмой Монти-катини. Я дал из Берлина телеграммы о моем желании посетить заводы связанного азота и, получив благоприятные ответы, отправился сначала в Рим, где находилась контора Казале. Уже при первой встрече с этим интересным человеком и ученым он произвел на меня великолепное впечатление; я увидел в нем не торгаша, а ученого-изобретателя, получившего солидное химическое образование в Германии, в лаборатории д-ра Нернста, и посвятившего свои силы изучению столь важного процесса, как синтез аммиака. Я провел с ним два или три дня, в течении которых мне удалось в подробности ознакомиться с работой аппаратов, где происходит каталитическая реакция: между водородом и азотом, а также с системой батарей, производящих посредством электролиза необходимый для процесса водород. Процесс Казале отличается от И. Г. тем, что он происходит под давлением 750 атм., — между тем, как у И. Г. давление не превосходит 200 атм. Выгода применения более высокого давления заключается в том, что необходимая аппаратура для процесса делается более компактной, и аммиак сразу получается в жидком состоянии. Я обратил внимание на устройство аппарата, а именно на ту часть его, где головная часть аппарата соединяется с реакционной камерой, в которой находится катализатор. Идея соединения ничем не отличалась от предложенной мною для моих бомб, а именно при помощи обтюраторов и ножей, сделанных на крышке головной части и краев трубы. Так как я не патентовал моего скрепления, то использовать его могли все. Конечно, для того, чтобы аппарат мог держать давление долгое время (месяцы и более), было полезно, кроме обтюраторов, применить еще и конусное соединение, что и было сделано Казале в своем аппарате. Железный катализатор готовился особым образом, отличным от И. Г.; он составлял секрет, и мне показали только печи, где он изготовлялся. Электрические батареи давали очень дешевый водород, отличавшийся замечательной чистотой. Аппараты работали без перебоев и это можно было видеть из ежедневных журналов, которые велись в замечательном порядке и чистоте. Я просмотрел по журналам производительность завода в течении целого года и почти нигде не заметил каких-либо перебоев. Казале на прощание сказал мне, что был очень рад познакомиться со мной, так как давно уже знал мои работы под давлением, и даст ли СССР ему заказ на его* установку или нет, он сохранит хорошее воспоминание о моем пребывании в его обществе. Он сообщил мне данные относительно стоимости лицензии и попудной платы за изго-готовляемый аммиак, а также стоимость всего оборудования, кроме водородной установки, и условия уплаты.