Во имя Ленинграда

При постановке боевой задачи летчикам 1-й эскадрильи командир звена лейтенант Федорин попросил разрешения эту боевую задачу выполнить парой. И, объясняя свой дерзкий замысел, он сказал:

- Товарищ майор, зачем лететь большой группой? Ведь нас сразу обнаружат, и разведчик успеет вместе с прикрытием уйти. А как только мы улетим, он вновь вернется для корректировки огня. Разрешите нам парой на большой скорости зайти через Порзоловские болота в тыл врага, и оттуда одной атакой мы собьем корректировщика. Тем более что его на высоте тысяча метров легко обнаружить, а в бой с прикрытием мы вступать и не станем. Да после гибели "хеншеля" им будет и не до нас, они будут искать оправдания за потерю корректировщика перед командованием, чтобы не получить приличную нахлобучку...

Я задумался над предложенным вариантом выполнения боевой задачи. Риска в нем было много, но расчет на внезапность и скоротечность боя давал основание для практической проверки. Федорин в упор смотрел на меня и с тревогой ждал ответа. Затихли и все присутствующие летчики. А для того, чтобы окончательно убедить меня, Федорин добавил:

- Товарищ майор! Прошу, разрешите выполнить это задание парой, ведь я вчера у могилы полковника Кондратьева от имени молодых летчиков первой эскадрильи дал клятву: бить врага, не считаясь с численным его превосходством, так же, как это делают опытные летчики.

Его уверенность в успехе, жгучая ненависть к врагу, клятва перед гвардейцами заставили меня согласиться с предложенным вариантом боя. В эти минуты я вспомнил, как в первый год войны, будучи таким же, как и он, начинающим воином, лейтенантом, не раз упрашивал командира отряда и эскадрильи выполнить трудное задание парой вместе с другом, лейтенантом Князевым. Но необходимо было уточнить все, что должны сделать летчики для успешного выполнения боевой задачи. И еще: следовало все взвесить, чтобы избежать потерь... Я задумался на минуту-другую, а потом сказал:

- Ну что же, товарищ Федорин, предложение ваше хорошее, по-настоящему гвардейское: бить врага не числом, а умением. Только надо кое-что уточнить. Во-первых, до обнаружения противника лететь на предельно малой высоте. Во-вторых, атаковать "хеншель" сразу с двух сторон под малым углом. И третье - весь полет до завершения задания выполнить в условиях радиомолчания.

- Есть, товарищ майор! Разрешите по самолетам? - радостно отчеканил лейтенант Федорин. И, не ожидая других указаний, вместе с ведомым бегом бросились к самолетам.

Летчики эскадрильи с волнением и завистью смотрели на бегущих пилотов. И видимо, каждый из них думал, что он так же охотно полетел бы на это ответственное задание. Но я пока смог доверить только Федорину.

Следить за ходом предстоящего боя лучше было с выносного пункта управления, размещавшегося в специальной стеклянной вышке на крыше бывшего порохового погреба, в котором находились общежитие летчиков и командный пункт полка. Туда я срочно и выехал на легковой машине.

Когда поднялся на пункт управления, пара Федорина скрывалась из виду, улетая в сторону противника. По данным радиолокации и постов наблюдения, Хш-126 и две пары ФВ-190 кружились в том же районе, продолжая корректировку огня. Гитлеровцы били из орудий по городской части Кронштадта, по боевым кораблям на рейде и фортам, ведущим контрбатарейную стрельбу.

От аэродрома до самолетов противника рукой подать, всего 12-15 километров. Федорину же с выходом в тыл врага по намеченному маршруту в три раза дальше. Встреча с противником после взлета должна состояться через четыре-пять минут. Мое напряжение настолько велико, что кажется, часы остановились. Неужели наши расчеты неверны и риск слишком велик? Неужели дерзкий замысел может обернуться потерей отличных молодых пилотов?

Истекли томительные пять минут. Глаза неотрывно следят за секундной стрелкой наручных часов, а она мелкими скачками медленно переваливает первую половину циферблата.

Как удар в колокол, в наушниках раздался радостный голос Федорина:

- "Тридцать третий"! - Он назвал мой личный позывной. - Задание выполнено, "костыль" и "фокке-вульф" горят!.. Что, "фоки", получили? До свидания, скоро встретимся...

Последняя фраза предназначалась не мне, а истребителям противника. Потом, как бы опомнившись, Федорин добавил:

- Я "Ноль четвертый", на полной скорости жму на точку! Переведя дыхание, я ответил:

- "Ноль четвертый", вас понял, молодцы, спасибо за доблесть, с посадкой не торопитесь, сделайте круг, успокойтесь.

- Не волнуйтесь, сядем нормально, - ответил ликующим голосом Федорин.

Тут же мы увидели, как на огромной скорости к аэродрому приближается пара Ла-5.

Передав микрофон наблюдателю за воздухом, не чувствуя усталости, я сбежал вниз к машине.

Не успел остановиться винт самолета, как Федорин был уже на земле. Он поправил шлемофон, подтянул поясной ремень, отодвинув большими пальцами складки комбинезона назад, и четким шагом подошел ко мне с докладом.

- Товарищ майор! Боевое задание по уничтожению корректировщика выполнено. Самолет Хш-126 сбит, горящий упал юго-восточнее Петергофа, в пяти-шести километрах. По пути прихватили и одного "фокке-вульфа". Он тоже вспыхнул факелом. Остальные вражеские истребители прикрытия хотя и были рядом, но обнаружили нас лишь после того, как "хеншель" и ФВ-190, объятые пламенем, валились на землю. Из боя вышли со снижением на максимальной скорости. Все ваши указания выполнили.

- Спасибо, Толя! - назвал я лейтенанта впервые по имени, потом обнял и поцеловал обоих отважных соколов. - Результат боя налицо: слышите, обстрел города прекратился? Вы парой блестяще выполнили боевое задание и сдержали клятву покойному комдиву. Этот скоротечный бой будет хорошим примером мастерства и мужества для всех летчиков полка. Представляю вас к правительственным наградам, а сегодня и завтра отдых. - И, обращаясь ко всем присутствующим летчикам, я добавил: - Командованием полка принято решение: всем летчикам, сбившим вражеский самолет, в этот же день предоставлять короткий отдых при части или в профилактории...

Если бы я знал тогда, какую важную победу одержал гвардии старший лейтенант Федорин. Он не только сорвал массированный обстрел Кронштадта и боевых кораблей на рейдах, он сбил лучшего корректировщика артогня, опытного летчика-истребителя унтер-офицера Николайта, имевшего более 30 побед.

За этот бой Федорин был удостоен не только ордена Красного Знамени, но и внеочередного звания - гвардии старший лейтенант.

Взятый нами с начала июля новый ритм боевой работы, направленный на разумную экономию сил, полностью себя оправдал. За двадцать пять дней июля в воздушных боях мы сбили четырнадцать вражеских самолетов, потеряв при этом только одного молодого летчика. Это был большой успех, доказывающий, что правофланговый полк не только продолжает успешно сдерживать значительные силы воздушного противника, но и наносит ему тяжелые потери.

В середине июля решился вопрос о назначении нового командира дивизии. В должность вступил полковник Владимир Степанович Корешков, бывший командир нашего полка. Это он в октябре 1942 года поднял нас ночью по тревоге только для того, чтобы поздравить. 22 октября мне, тогда командиру 3-й эскадрильи, комиссару этой же эскадрильи капитану Петру Кожанову и моему заместителю по летной части капитану Алиму Байсултанову одним Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР были присвоены звания Героев Советского Союза. Он же взял тогда меня на должность заместителя командира полка.

Полковник Корешков, обладавший прекрасным, уравновешенным характером и высоким летным мастерством, с первых дней командования повел дивизию по пути, намеченному полковником Кондратьевым. И конечно, снискал глубокое уважение всего личного состава соединения.

Важным событием в июле было присвоение дивизии гвардейского звания. С 24 июля она стала именоваться 1-й гвардейской истребительной авиационной дивизией Военно-Морского Флота. И каждый из нас в эти торжественные дни с душевной благодарностью вспоминал Героя Советского Союза полковника Кондратьева, боевые и организаторские способности которого помогли создать первое гвардейское соединение авиации Военно-Морского Флота СССР.