Реплика в зал. Записки действующего лица

Тут же послал ответ: "Письмо, адресованное мне, отражает точку зрения

автора, оно своеобразно и по-своему убедительно". А следующие слова подчеркнул: "Никаких возражений относительно его публикации у меня нет".

...Поскольку зацепились за "симоновскую тему", доведу, пожалуй, её до конца, пусть и в ущерб общей композиции.

В письме Келлерману я добавил, что у меня сохранились собственноручные записки Конст. Мих., которые он присылал мне в ходе разных заседаний (предлагал темы для фильмов), а также сочиненная им инструкция для желающих бросить курить. Может, мол, когда-нибудь кого-нибудь это заинтересует.

Поскольку вышел или не вышел том с симоновскими письмами, не знаю, а на мое сообщение о существовании инструкции никто не откликнулся, пожалуй, обнародую здесь этот полушуточный текст.

...За просторным столом коллегии - С.Бондарчук, С.Ростоцкий, Г.Чухрай, С.Герасимов, замы председателя Б.Павленок, А.Головня, Н.Сычев, во главе - Ф.Ермаш. Мы с Симоновым сидим рядом. Обычно оба курим трубки. Но в те дни я в очередной раз решил с курением покончить. Выбрал известную методику - каждый день сокращать понемногу. При подсчете, понятно, легче оперировать сигаретами, чем возиться с трубкой. Поэтому в тот раз вместо трубки у меня в руках сигарета. "Почему это?" - удивленно спрашивает Симонов. Объясняю: бросаю, мол. И вот вижу, как советский классик пера открывает свой дорогой атташе-кейс, извлекает из него лист чистой бумаги, а точнее - некий бланк с типографски воспроизведенной его росписью в левом верхнем углу и что-то долго на бланке пишет. На разговоры вокруг не отвлекается. Заканчивает писание и передает мне. Читаю:

"Д.ОРЛОВУ. Советы заядлого курильщика заядлому курильщику (взамен иглоукалывания, которое ровно ничего не даст).

-- Ни в коем случае не бросать курить навсегда. Смотреть на это как на временную неприятность или точнее - лишение - как, скажем, поездка на год на зимовку, где нет и не будет женщин.

-- Бросать на твердо установленный срок.

а) или число - скажем, до 99-летней годовщины со дня рождения Верховного главнокомандующего.

б) или до окончания важного мероприятия - как-то - развод, поступление ребенка в ВУЗ или окончание сценария.

3) Сохранять ощущение своей полноценности в глазах окружающего человечества

а именно:

а) иметь в кармане трубку,

б) возвращаться за нею, если забыл дома,

в) грызть ее и крутить в руках, также как и всегда.

4) Бросать точно и сразу в назначенный день.

5) Вновь начинать тоже точно и сразу в назначенный день.

6) Рассматривать себя некурящего - как курящего и вполне нормального человека.

К.СИМОНОВ

22.XI.77"

Вспомню, пожалуй, и последний эпизод из общений с Константином Михайловичем Симоновым, дабы еще разок помянуть теплым словом этого незаурядного человека.

Оставляю в стороне все, что можно сказать о сложности эпохи, в которую довелось ему жить и действовать, об иных противоречивых его поступках, всегда, правда, продиктованных не изъянами личности, а диктатами времени, в котором он неизменно был навиду с его ярким литературным даром и мощным общественным темпераментом. Сейчас я - о простом и, казалось бы, мелком: о сделанном мимоходом добром деле. Симонов на такое не ленился. Знаю от многих, в данном случае могу подтвердить лично.

В новом жилищном кооперативе под названием "Драматург", что был воздвигнут на улице Усиевича, к началу 1976 года квартиры были уже распределены. Свободными оставались три. На одну из них стали претендовать мы с Аленой. Удачный для нас район - рядом со стариками-родителями, дом из кирпича, а не бетона, не тривиальная планировка. Бесплатных, то есть государственных площадей, не смотря на все мои служебные старания, мне так за всю жизнь получить и не пришлось. Не сподабливался как-то. А сюда, хотя и за свои кровные, поселиться очень захотелось. Но конкурентов у нас оказалось навалом. Стало ясно, что без подключения сильных мира сего, без авторитетных ходатайств не обойтись. И я обратился к Симонову.

- Понимаете ли, - сказал он в своей всегдашней неторопливой манере, - у моего имени есть кредит доверия. Я не могу нарываться на отказ. Позвольте мне сначала изучить вопрос, понять, есть ли у вас реальные шансы, а потом уже принять решение: рекомендовать или нет.

Такой у него был, оказывается, деловой подход к рекомендациям, не трепливый, с расчетом на обязательный успех. На том и расстались.

Ровно через неделю раздался звонок: женский голос приглашал придти за ходатайством, Константин Михайлович его написал и подписал.

Пошла Алена. На доме, что рядом с северным выходом из метро "Аэропорт", на первом этаже был его офис. Сейчас там можно видеть симоновскую мемориальную доску. Алену встретила изящная немолодая дама, в помещении плавал тонкий запах французских духов. Дама, вежливо улыбнувшись, вручила бумагу. Я сохранил копию, но воспроизводить не буду. Поверьте, написано так, что отказать просителю невозможно.

Значит, "изучал вопрос", наверное, с помощью все того же Келлермана, своего персонального юриста, сидел сочинял текст, в принципе ему совершенно не нужный, но просто от доброты душевной, - взялся и сделал.

Еще раз убеждаешься: крупная личность видна и в мелочах.

Сижу сейчас за компьютером и предаюсь воспоминаниям в той самой квартире, куда давным-давно просил поселить меня Константин Симонов.

Подумаешь, скажут, великое событие - надо было включать в мемуары! Сплошь и рядом в рассказах о знаменитостях тех, советских времен поминают их отзывчивость. Надевали лауреатские медали и шли по начальству просить за нуждающихся коллег: кому жилье, кому телефон, кого в больницу, а кому по ходатайству родных и место на кладбище.

Что тут скажешь?.. Во-первых, далеко не все ходили, а единицы. Во-вторых, эти сюжеты только еще раз подтверждают реальность существования "общности людей", канувшей в Лету. А, в-третьих, если мне скажут, что нынче стало меньше тех, кому нужна помощь, и больше, кто может ее оказать, я почему-то не поверю...

...Однако, вернемся к основной теме этой главы. Еще раз скажу, что с истинными мэтрами кино общение всегда оказывалось и более спокойным, и, как бы сейчас сказали, конструктивным, чем с теми, кто залетал в искусство только в интересах финансово упаковаться и эффектно пожить. Первые и после самых жарких обсуждений оставались самими собой, вторые озлобливались и превращались в вечных врагов.

Немало горького пришлось, например, сказать великому кинематографисту Марку Донскому по поводу фильма "Надежда" о Крупской, получившегося у него откровенно иллюстративным и удручающе конъюнктурным. Он протестно махал руками, гримасничал в своей манере, но чувствовалось, что правоту оппонентов если и не признает, то слышит. Наших полушутливо- дружеских отношений случившееся ничуть не нарушило. Так же при встречах демонстрировал бицепсы (он - бывший боксер, о чем любил напоминать), мерялись силой рукопожатий. Потом он снял фильм по Горькому "Супруги Орловы" и кричал мне: "Вы поняли?! Орловы! Специально назвал..."

Тяжело шло в кабинете Ермаша обсуждение сценария Виктора Розова "На край света". Присутствовал и сам маститый автор, и молодой Родион Нахапетов, это была его вторая режиссерская работа. В чем там была проблема, сейчас вспомнить трудно, но пришлось и мне что-то говорить Виктору Сергеевичу, мрачно сидящему напротив. Вот уж, действительно, положение обязывает - никуда не денешься. Помню, с каким волнением мы с Левой Новогрудским приходили в литинститут, чтобы передать Розову свои пьесы - он был председателем бюро драматургов писательской организации, а мы собирались в нее вступать. Розову пьесы понравились, и нас в конце концов приняли. А теперь я что-то вякал мэтру по поводу его драматургии. Согласен был тогда со мной Розов или не очень, но это нисколько не отразилось на наших отношениях во все последующие годы. Потом и меня избрали членом бюро драматургов, и мы благополучно сотрудничали.