Булавин

После прихода Голого к станице, переправы через Дон за ним подошли каратели — фон Делдин и Тевяшов с полками. Но, не решась на сражение, отступили:

— И он, Голой, стал в крепи под горою к реке Дону. А на отпор к ним, полковником, выслал он, Голой, воровских своих козаков с ружьем на гумна. И те полковники, усмотря, что он, Голой, от них ушол и стал в крепи, от того городка отступили и пошли к Острогожску.

После рассказа о разгроме Голым полка Бильса Богомоловы подтвердили сведения о планах повстанцев:

— Собрався, хотят итить под украинные городы, где стоит с полками господин князь Долгорукой. И как евот князя Долгорукова, с полками разобьют, то чернь к ним, собрався, пристанет от многих несносных податей, и от тягости, и от прибыльщиков к нам, ворам. И, поймав городы, пойдут до Москвы побить бояр, и немцов, и прибыльщиков.

Те же Богомоловы упомянули о караулах, которые повстанцы поставили в разных местах, и непрестанных разъездах, ими же посылаемых. Зиновий Кузьмин, дворовый курского помещика Алексея Авдеева, убитого «казаками бурлаками» в Букановской станице, рассказал Долгорукому в его походной канцелярии в Острогожске:

— К Голому идут с Хопра, снизу, сухим и водяным путем многие из Мигулинской, Решетовской, Вешков-ской, Тишанской и Казанкинской станиц казаки, переправлялись конницею через Дон при них в Казанке. А иных которых станиц идут, того я не знаю для того, что многие городки обходили ночью. И в Казанке многие казаки и бурлаки говорят, что им, собрався, итить на самого князя Долгорукого или, как он придет в Донецкой, умереть им всем заодно, а Голого не выдать.

Решительные настроения восставших, их планы борьбы с Долгоруким, похода на украинные русские города и на Москву с тем, чтобы расправиться с боярами, иноземцами и прибыльщиками говорят, что они по-прежнему не оставляли своих надежд на успех. К ним шли со всех сторон люди, бежавшие от «несносных податей» и прочих тягот. В то же время они не исключали и возможность неудачи, поражения. В этом случае готовы были умереть, но не выдать отважного предводителя — Голого.

Каратели передвигают, концентрируют полки для окончательного «искоренения воровства» — восстания в верховых городках. Волконский из Козлова пишет Меншикову, что «по Медведице и по Бузулуку весьма надобно искоренить их (казаков. — В. Б.) воровские жилища без остатку»; «хоперским, и бузулукским, и медведицким казакам, чтоб в тех местах не быть; а естьли быть указным городкам, и то б по одному Хопру такова ради случая, что в Озов повсегодно всякая лесные припасы ходят Хопром». Пристанский же городок на Хопре все же «весьма надлежит искоренить весь, понеже всему их воровству в нем начало и большое возмущение украины (окраинных южных русских уездов. — В. Б.)».

Воевода испрашивает, в частности, инструкции у Меншикова по поводу бунтующих жителей Борисоглебского, Козловского и Тамбовского уездов:

— Борисоглебский городок и уезд весь и доныне с ними, ворами, в бунте; также из козловских и танбовских сел будет дворов с 1000-ю да черкас ста с 4 и доныне в воровском состоянии — им что повелено будет учинить?

Царь и Меншиков, занятые борьбой с Карлусом, следят внимательно и за донскими делами. Царю кажется, что все там закончено, бунтари усмирены. В начале октября он шлет Долгорукому указ:

— Ежели ты дело свое на Дону окончал, тогда б оставить на Воронеже столько, сколько из ваших полков надобно, а з остальными полками шел бы к Москве, не мешкав.

Однако Долгорукий, только что говоривший о разгроме Голым Бильсова полка, выражает сомнение:

— И по вышеписанному случаю за воровством вора Голово к Москве итти опасен от Вашего величества гневу. И на сие мое доношение требую от Вашего величества указу.

Меншиков же узнал от Шидловского о разорении его бригадой и другими полками городков по Северскому Донцу по приказу Долгорукого:

— И, будучи в тех донецких юртах, которых городков по Донцу люди во время нашего приходу сели было в осаде и чинили с нами бой, а по указу (Петра. — В. Б.) довелось опустошить, достав те городки, не только поселение, но и хлеб, все без остатка выжгли и разорили, а именно 6 городков. И самих пущих воров переловили и отослали в полк к нему, лейб-гвардии маеору. А других таких же воров многое число показнили, и перевешали, и на каторгу послали; а прочих выслали в старые места, хто откуда схож.

Каратели действовали без пощады, проходили огнем и мечом по станицам, принявшим активное участие в восстании, новопришлых отсылали в прежние места. Жителей тех городков, которые не велено было сжигать и разорять, приводили к присяге, обнадеживали царской милостью, но «заводчиков» и отсюда забирали для расправы. Шидловский напоминает светлейшему князю, что при нем в армии служат донские, черкасские казаки, которые неизбежно узнают о том, что происходит у них на родине:

— Многие отцы их и свойственники показнены и повешаны, и на каторгу разосланы, домы их без остатку разорены и жон их разослали по городам, хто откуда бежали. А иные жоны их побежали на Кубань с вором Некрасовым, а иные з Голым на Медведицу.

Шидловский считает, что с этими казаками нужно иметь предосторожность:

— Извольте о сем пространно разсудить: ежели они придут ведомы, чтоб не уросло от них какого зла. Мню, чтоб там им сыскать новое где поселение. А естьли и отпущать, — разве изволишь отпустить самих черкаских жителей, только те домы совсем целы. А юртовские мало хто своего дома сыщет цела.

Долгорукий в это время преследовал Голого и других повстанцев. С Коротояка он подошел к Донецкому городку. «Чрез языков» (пленных) узнал, что Голый ушел вниз по Дону к Усть-Хоперскому городку с четырехтысячным войском — против распопинского атамана Извалова, который снова собрал против него казаков из городков Усть-Хоперского, Усть-Медведицкого и Распопинского. Атаман, взявший с собой по половине казаков из станиц — с Донецкой до Усть-Хоперской, с дороги прислал «загонщиков», чтобы они собрали и привели к нему другую половину. Долгорукий, снова «покиня обоз и пехоту», с одной конницей поспешал к Донецкому городку. Пришел утром 26 октября. В нем «засели в осаде насмерть» до тысячи человек — казаки, бурлаки и прочие. Каратели пошли на приступ:

— Воры донецкие, — писал князь царю, — сели в осаду и палили ис пушак и из мелкого ружья стреляли. И я пошол з двух сторон.

Пушечная и ружейная перестрелка длилась часа полтора. Долгорукий в конце концов взял верх:

— И милостию божиею их, воров, розбил и что было их воровского собрания, — побили; и многие в Дон метались и потоплись; а драгуны побили их, воров, на воде и живьем взяли с полтораста человек, тех всех повесили. А донецкого атамана Викулки Колычова брата ево родного Микитку да наказного атамана Тимошку Щербака четвертовали и поставили на колья. А Донецкой, государь, весь выжгли.

После беспощадной расправы над повстанцами в Донецком Долгорукий, узнав, что Голый перешел в Букановскую станицу, недалеко от устья Хопра, планирует идти на него через Казанскую станицу, чтобы подойти к его лагерю с севера. А с юга сюда же приказывает поспешить Извалову с устья Хопра и походному атаману, который шел из Черкасска.

Но встретились противники не у Букановской, а у Решетовской станицы, около того же Донецкого городка, ставшего в октябрьско-ноябрьские дни центром движения. Голый имел войско в семь с половиной тысяч человек, в том числе пять с половиной тысяч пришли с Айдара, две тысячи привели два атамана: Прокофий Остафьев из Качалинской станицы, недалеко от Паншива-городка, и Зот Зубов из Федосеевской станицы, с нижнего течения Хопра. В войске Голого были также солдаты и работные люди из полка Бильса. Долгорукий имел 4200 человек регулярного войска. Правда, он считал, что у Голого не более 4 тысяч человек.

С обеих сторон в сражении участвовали конница и пехота.

— И я, — писал царю князь, — построя полки пехотные и конные, с помощью божиею пошел на них, воров. И воры учинили на нас напуск пехотою и конницею. И мы их сорвали, и в городок вбили, и из городка выбили, и до Дону рубили. Трупом положено с лишком с 3000 человек. А достальные в Дон метались и потонули зело их много, и на воде постреляли. А которые и переплыли небольшие, и те многие померли от великово морозу.