Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»

«Поражение Гитлера было его (Черчилля) «raison d’être» (оправданием существования), эта цель ступень за ступенью, наперекор всем прогнозам, вознесла его наверх из политического ничтожества к посту премьер-министра. (…)»

Не однажды представлялись подходящие случаи, при которых рационально мыслящий глава правительства мог бы достичь разумных и, в конечном итоге, очень благоприятных условий от Германии. Гитлер в июле 1940 года и в самом деле предложил мир, еще до Битвы за Британию. После победы RAF (Royal Air Force) немецкие условия все еще оставались в силе, однако теперь чаша весов склонилась больше в пользу англичан. Весной 1941 года, после поражения итальянцев в Африке, Великобритания вновь укрепила свою военную позицию и еще не отправила все свои золотые запасы Америке. Гитлер хотел обеспечить свой фланг прежде, чем напасть на Россию. Гесс, его заместитель, вылетел — без приглашения — в Великобританию с условиями. Черчилль, осознававший опасность (для своей политики), отказался говорить с ним и удержал в тайне (при пособничестве истеблишмента) данные и документы.

Это был крестный путь, ведь если бы Великобритания в апреле 1941 года была готова к миру, она могла бы перебазировать флот и «Спитфайеры» в Сингапур. Японцы не напали бы, и часть Британской империи на Дальнем Востоке была бы для нас сохранена. Однако Черчиллю все это казалось несущественным в сравнении с победой над Гитлером. Он осознавал, что полная победа над Гитлером была возможна только благодаря вступлению в войну США. Его могли вызвать только японцы, так зачем же их останавливать?

Унижение Великобритании перед США коренится в этой одержимости. Базы в Вест-Индии были переданы американцам; рынки, зарезервированные для британского экспорта, были открыты; весь портфель британских инвестиций (в основном частных) был ликвидирован.

«Приятный списочек, — заметил Рузвельт, когда британский посол передал его ему. — Мужики, вы пока еще не обанкротились!» (…)

Каждый в Консервативной партии, кто понимал, что происходит, пришел в ужас. Даже Бивербрук и Бракен не чувствовали себя комфортно в своей шкуре и жаловались ему (Уинстону Черчиллю). (…)

Когда война для Великобритании завершилась, страна была банкротом. Ничего не осталось от заморских владений. Без огромных и преступных долгов мы бы голодали. (…) Империя была ликвидирована. Страны Содружества видели свое доверие обманутым, и своих солдат бессмысленно принесенными в жертву (…).

К этой статье в солидной «Таймс» добавлять ничего не нужно. Она была написана видным членом партии, к которой принадлежал также и Черчилль. Кларк, как историк и военный министр в кабинете Маргарет Тэтчер, безусловно, не может быть заподозрен в недостаточном внимании к британским интересам или в чрезмерном германофильстве. Но останемся при сатире: Черчилль пожертвовал мировой империей ради уничтожения Германии как фактора власти, в свою очередь, Гитлер восхищался этой империей и сделал бы все, чтобы сохранить ее, если бы разумное соглашение между Германией и Британской империей было бы достижимо.

Я уже рассказал о слухах, распространявшихся госсекретарем отца Вайцзеккером как в Германии, так и за рубежом, будто отец превратно информирует и консультирует Гитлера в том смысле, что Великобритания не будет бороться за свои интересы. Отец знал об этих слухах, не будучи в состоянии локализировать их «источник». Он высказал свое мнение по поводу этих ложных утверждений уже в 1941 году (26 ноября) в речи перед собравшимися в Берлине главами европейских государств. В этой речи отец коснулся также британской политики в отношении рейха. Изложив попытки германской стороны достичь взаимопонимания, он заявил:

«(…) Кто отвергает такие однозначно выгодные предложения, тот решился на войну! Это было наше убеждение. Я охотно предоставлю суду будущего вопрос о правоте всезнающих английских пропагандистов, утверждающих, что я, не зная английской сути и не понимая английского характера, докладывал фюреру, будто Англия никогда не станет воевать. Но будущее решит также и относительно чего-то еще гораздо более важного, а именно, проводили ли тогда английские государственные деятели мудрую политику или нет. Я, со своей стороны, думаю, что оно уже решило».

Эти слова в отношении Британской империи могут быть названы пророческими. Далее, по ходу речи, говорится:

«Англия, продолжая войну, будет утрачивать позицию за позицией, и ее империя неизбежно будет попадать во все большую зависимость».

В дискуссиях с Гитлером об английской политике отец также неоднократно высказывал, что «мы (не можем) принудить британцев к их счастью». После захвата документов польского Министерства иностранных дел немецкой стороне было известно, какую активную роль сыграл Рузвельт в деле предотвращения германо-польского соглашения. О политических целях президента США не строилось никаких иллюзий. В этих обстоятельствах отец рассматривал хорошие отношения с Советским Союзом в качестве краеугольного камня германской политики. Естественно, имелась вполне определенная зависимость Германии от поставок сырья и продовольствия из Советского Союза. Часто немецкая сторона запаздывала со встречными поставками, это, однако, неизменно улаживалось путем переговоров. И все же германская зависимость от Советского Союза никогда не заходила так далеко, как зависимость Великобритании от США. Странная картина. Оба европейских противника поддерживались соответственно одной из двух великих неевропейских держав («фланговых держав», как их назвал Освальд Шпенглер), а именно США и Советским Союзом. В то время как Великобритания полностью отдалась в руки США и вышла из противостояния державой второго ранга, Германия попыталась сохранить или обрести свою независимость — и также проиграла.

Но вернемся к ситуации рейха после успешно завершенной кампании на Западе. Гитлеру удалось добиться сильной центральноевропейской позиции. Положение рейха значительно улучшилось в сравнении с началом войны. Анализируя ситуацию Германии после западной кампании, начав с севера, нужно сперва отметить, что при оккупации Норвегии удалось в последнюю минуту опередить британцев, несмотря на многократное превосходство британского флота. Доставка железной руды из района Кируны в Швеции в норвежский порт Нарвик была, таким образом, поначалу обеспечена. Необходимо также констатировать, что англичане после долгой подготовки высадились почти одновременно в Ондалснесе и Намсосе. То, что вошло в ныне принятую в Германии новейшую историю в качестве мнимого немецкого «вторжения в Норвегию», оказывается при ближайшем рассмотрении оборонительным шагом против английской стратегии.

На востоке было ликвидировано стратегически опасное установление границ согласно Версальскому договору, так же, как и угроза безопасности со стороны остаточного чешского государства. На Балканах немецкое влияние, естественно, возросло, хотя действия Италии против Греции и ее неудачные военные операции породили нерешенную ситуацию, требовавшую урегулирования. Излишне говорить о том, что итальянское наступление было предпринято без согласования с германским руководством и весьма неохотно воспринято Гитлером и отцом.

В Средиземноморье вступление, наконец, в войну Италии на стороне Германии означало, правда, расширение оперативных возможностей в борьбе против Англии, но и, как выяснилось, ввиду военной неэффективности Италии, значительное бремя. После победы на Западе вступление Испании в войну на стороне держав оси, казалось, является лишь вопросом времени и переговоров. Тем самым значительно расширились бы оперативные возможности рейха в Средиземном море. Обладание всем Атлантическим побережьем от Испании до Голландии открывало для Германии такие варианты, как высадка в Англии, война подводных лодок с использованием гораздо более обширной зоны базирования, чем в Первой мировой войне, и более эффективная воздушная война против Британских островов.

Эта центрально-европейская позиция была подстрахована договорами с Советским Союзом, хотя немецкой стороне было очевидно, что разграничение так называемых «сфер интересов» вовсе не должно явиться последним словом в германо-русских отношениях. Быстрые действия русских еще во время кампании на Западе послужили ясным указанием на то, что Сталин несколько иначе представлял себе развитие конфликта между обеими западными державами и Германским рейхом. Можно было ощутить определенный нажим со стороны России, по крайней мере, Гитлер считал, что он его чувствует. Русские в ультимативной форме потребовали от Румынии Бессарабию, потерянную ими во время Первой мировой войны, а также заняли Южную Буковину. Обе эти области отошли по Московскому договору, без сомнения, к российской «сфере влияния». Россия, однако, оккупировала и аннексировала и Северную Буковину — старую австрийскую территорию — к которой это не относилось. С другой стороны, связь с Советской Россией очень положительно влияла на поставку сырья для германской военной экономики.