Герман Геринг — маршал рейха

За столом этим вечером, продолжает Эмма, она нарочито громко произнесла:

— Герман, я знаю, кто взял твой ящик. Слава богу, это не наш человек.

В этот момент, говорит Эмма, один из нанятых официантов чуть не выронил серебряную супницу, пролив суп на платье ее сестры.

„Ага“, — подумала я, — пишет Эмма. Утром же, когда комнаты стали приводить в порядок, сигарный ящичек был найден между подушкой и спинкой кресла».

Что еще мог этот ясновидец, можете спросить вы? После этого эпизода Эмма стала использовать его как консультанта по вопросам своего поясничного радикулита, питания Германа и предсказаний дальнейшего хода войны.

В январе 1940 года Эмма заставила поверить в магическую силу доктора Хеермана и своего мужа и Гитлера. Майору Гельмуту Райнбергеру из штаба 7-й авиационной дивизии (эта часть объединяла все имевшиеся в германских вооруженных силах парашютные части, в количестве двух полков) было приказано 10 января доставить в штаб-квартиру в Кельне копию сверхсекретного документа. Документ назывался «Меморандум и директива по проведению войны на западе» и содержал полный и конкретный план вторжения в Бельгию и Голландию (нейтральные страны на тот момент) как части полномасштабной кампании против англичан и французов. Предполагалось, что курьер повезет план на поезде, но тот упросил коллегу отвезти его на самолете. Самолет попал в плохую погоду, сбился с курса и совершил вынужденную посадку в Бельгии.

Геринг находился в своем замке Фельденштейн, когда фюрер срочно вызвал его в Берлин и оглоушил этой новостью. Копия главного плана вторжения теперь находилась в Бельгии, а в ней были указаны даты, диспозиция, тактика — все. Сейчас вопрос состоял в том, попала ли она в руки бельгийцев, или курьер успел ее уничтожить?

— Как нам теперь это установить? — не находил себе места Геринг. — От этого зависит, что нам предпринять в следующие несколько недель — начать вторжение или отложить его, и надо ли нам продолжать делать вид, что мы не собираемся нарушать нейтралитет Бельгии и Голландии. Перед нами стоит ужасная дилемма. Фюрер страшно разгневан. Я уже отстранил генерала Фельми, чтобы он успокоился. (Генерал Фельми командовал немецким 2-м воздушным флотом на западе и не нес ответственности за случившееся, но был выбран в качестве козла отпущения. Вместо него был назначен генерал-полковник Альберт Кессельринг.)

У Эммы же не было сомнений относительно того, как разрешить эту ситуацию. Она опять позвонила доктору Хеерману и упросила его подключить его шестое чувство.

«После непродолжительной паузы, — пишет она, — из трубки послышалось: „Человек с документами приземлился в Бельгии“. У меня перехватило дыхание, потому что я не упоминала ему о Бельгии, а доктор Хеерман медленно продолжал: „Сразу же после аварийной посадки офицер попросил у проходившего мимо крестьянина огня — прикурить. Получив спичку, он попытался сжечь документы, но это ему не удалось. Он попросил еще спичек, но у крестьянина их больше не было. Тут прибыли бельгийские полицейские и отвели офицера и его друга-летчика в полицейский участок, где топилась маленькая железная печка. Офицер быстро вытащил документы и бросил их в огонь, но один из полицейских бросился к печке и выхватил их обратно. Все же бумаги успели обгореть настолько, что читать можно только место в центре страниц площадью с ладонь. Там было два документа и они лежали в черном чемоданчике“».

Эмма дождалась, когда Геринг вернется с совещания у Гитлера, и, едва он, расстроенный и подавленный, заикнулся о последней оскорбительной вспышке гнева фюрера, поведала ему о разговоре со своим добрым знакомым-предсказателем. Даже не пытаясь подшутить над ней, Геринг только махнул рукой и без слов устремился в свой кабинет, но Эмма поспешила за ним, умоляя позвонить Гитлеру.

В конце концов он сдался, и прибывший вскоре на Лейпцигерплатц фюрер невесело осведомился, что затеяла фрау Эмма на этот раз. Она выложила ему всю историю о докторе Хеермане и стала решительно настаивать, что он обладает сверхъестественной силой восприятия. Постепенно Гитлер, который, судя по всему, сам обладал способностью ясновидения и практиковал магию, а за ним и Геринг дали себя убедить.

Дальше, как это описывает Эмма Геринг, произошло следующее. Из рейхсканцелярии был доставлен оригинальный документ и положен на стол. После этого они, один за другим, стали прикладывать руки к центру каждой страницы — пухлую розовую ладошку Эммы, бледные нервные пальцы Гитлера и толстую пятерню Геринга — и читать то, что оказывалось прикрытым.

Эмма едва сдержала в себе торжественный вопль, когда ей удалось доказать, что остается видно не так много — только малопонятные фрагменты фраз и схем. Геринг выглядел все же недоверчивым, Гитлер — обнадеженным.

Затем они взяли пачку бумаги — точно такой же и такого же размера, как у пропавших документов, — и спустились в котельную. Там пачка была брошена в огонь, вынута и то, что от нее осталось, изучено.

— Вы видите! — воскликнула Эмма. — Все верно, доктор Хеерман сказал правду. Они никак не смогли бы узнать, что в документах.

На какое-то время они этим утешились. Казалось, все сложилось хорошо. Бумаги как будто сгорели и не годились для чтения. Благодаря доктору Хеерману они могли успокоиться: противник не получил планы.

Немного обнадежившись, Гитлер и Геринг опять задумались и нахмурились: на карту было поставлено слишком многое.

— Я думаю, — произнес Геринг, — что нам все же лучше переменить планы.

— А когда курьер вернется, — добавил Гитлер, — расстрелять его.

Эмма ударилась в слезы. Она продолжала до самого конца верить, что ее провидец был прав и все произошло «точно так, как это видел доктор Хеерман». 17 января 1940 года министр иностранных дел Бельгии информировал германского посла, что в результате вынужденной посадки немецкого самолета 10 января к ним попал «документ исключительной важности, содержащий ясные доказательства намерения осуществить агрессию… не просто оперативные планы, а готовый, детально разработанный приказ о наступлении, в котором только отсутствовала дата». Немцы предполагали, что данное заявление может быть просто блефом, а сами бельгийцы не предприняли никаких мер и не разрешили войскам союзников вступить на свою территорию, продолжая блюсти нейтралитет и выжидать. Курьер — майор Райнбергер — перед своей отправкой в Германию совершил самоубийство.

Между тем германское наступление на западе было опять отложено. Но нацисты не теряли времени даром и в апреле и мае осуществили захват Дании и Норвегии. Решающую роль в успехе этой кампании сыграли люфтваффе.

Геринг — коллекционер

Было начало 1941 года, и война уже давно не вызывала никаких тягот у основной массы немецкого народа. На самом деле в это время немцам жилось лучше, чем когда-либо, начиная с 1914 года — конечно, тем, кто поддерживал национал-социалистов. Значительная часть евреев эмигрировала, оставшиеся были совершенно исключены из экономической жизни, подвергались гонениям и депортациям, почти все немногие уцелевшие противники режима были арестованы. Немцы стали сродни древним римлянам, безбедно жившим за счет завоеванных провинций, превратившись, по сути, в рабовладельцев Европы с поляками, французами, бельгийцами и голландцами, свезенными на их предприятия на принудительные работы.

Судя по Берлину, вообще трудно было сказать, что идет война. Рестораны каждый вечер были забиты до отказа, ночные клубы процветали. Наблюдалось своего рода сексуальное раскрепощение молодых немецких женщин, подобное тому, которое началось в 70-х в связи с появлением противозачаточных таблеток. Официальная нацистская пропаганда внушала, что долгом каждой немецкой девушки является рожать крепких в расовом отношении полноценных детей, не особенно важно — в семье или вне ее. Поощрялась беременность от членов СС, как наиболее здоровых и чистых в расовом отношении — рейх нуждался в новых солдатах и колонистах для заселения завоеванных земель. Иметь детей вне брака больше не считалось позорным, и очень популярной была история, как одна мать незаконной тройни на вопрос, имя какого солдата регистрировать как отца, назвала сразу три фамилии.