Реплика в зал. Записки действующего лица

- Андрей Маркович, - спросил я нашего штатного обозревателя Андрея Зоркого, - не взялись бы написать большой очерк о Тарковском, ему скоро пятьдесят?

- А вы напечатаете? - не поверил он своим ушам.

- Конечно, что за вопрос.

Зоркий был человек талантливый, он написал много и хорошо. Все было опубликовано. "Советский экран" оказался единственным органом печати, который столь пространно и достойно отметил славный юбилей. Все остальные промолчали. Только "Искусство кино" и "Спутник кинозрителя" скромно поместили по фотографии и коротенькому дежурному поздравлению.

А спустя лет пять в журнале "Дружба народов" появляется вдруг статья, в которой черным по белому написано, что о 50-летии Тарковского в отечественной печати не было ни строчки. Сочинив письмо, устанавливающее истину, я отправил его в журнал главному редактору С. А. Баруздину. Там корчились примерно полгода, не желая признавать свой ляп, но все-таки опубликовали, сопроводив корявым, с передержками и ошибками, комментарием. Я приведу здесь свое послание, ничего не меняя. В нем не только отражена суть вопроса, но и видно время, в которое письмо появилось:

"Уважаемый Сергей Алексеевич! Будучи давним читателем "Дружбы народов", не менее давним подписчиком журнала, много раз испытывал я чувство удовлетворения, знакомясь с теми или иными публикациями Но теперь должен поделиться огорчением, которое принес N1 за этот год. В нем опубликован очерк Виктора Лойши "Такое кино", в котором изложена точка зрения автора на творчество и судьбу Андрея Тарковского.

Есть в очерке такое место: "Свое пятидесятилетие Тарковский отмечал 4 апреля 1982 года в Риме. Ни "Советский экран", ни "Искусство кино", не говоря уже о менее специальных изданиях, не поместили ни строчки по этому поводу".

Поскольку в указанный период именно я был главным редактором журнала "Советский экран", то, естественно, знаю, что если открыть N7 "Советского экрана" за 1982 год (он поступал к подписчикам в первых числах апреля, то есть именно к юбилею Тарковского) то в нем можно обнаружить на стр. 14, 15, 16. 17 очерк Андрея Зоркого "Притяжение земли" под рубрикой "Портрет мастера". Тут не одна, а целых 413 строк о творчестве Андрея Арсеньевича и, кроме того, там помещены его большой фотопортрет и кадры из фильмов "Каток и скрипка", "Иваново детство", "Сталкер", "Зеркало", "Андрей Рублев", "Солярис", то есть из всех, что были поставлены им к тому времени.

Приведу заключительные строки этой нетривиально объемной для тонкого журнала публикации:

"Андрею Тарковскому 50 лет.

Двадцать лет звучит в кинематографе его имя. И все эти двадцать лет он остается художником дискуссионным - в самых разных аудиториях.

В спорах с ним и о нем часто слышится: о сложном надо уметь говорить просто. А он всю свою жизнь в искусстве совершает прямо противоположное: он говорит сложно о простом, вечном, изначальном, без устали стремясь открывать в предмете или явлении суть и нравственную основу. Не в том ли и состоит одно из самых высоких предназначений искусства?"

Увлекшись темой, В.Лойша, видимо, решил для ясности упростить проблему, выпрямить параболу, которая привела Тарковского в эмиграцию. Но жизнь сложнее... Оказывается, не только В.Лойша и его "маленький и глубоко провинциальный сибирский Томск" умели отдавать должное "делам и трудам художника".

Воздав хвалу своей и томичей прозорливости, В.Лойша как сотрудник редакции свидетельствует, что главный редактор областной томской газеты "Красное знамя" тогда, в 1979 году, потребовал, "чтобы ни одной строчки о Тарковском в газете не появлялось". И не появилось. Во времена более крутые и в ситуации более запутанной, то есть в 1982 году, идею главного редактора "Советского экрана" дать очерк к 50-летию Тарковского поддержал и коллектив редакции, и редколлегия. Очерк был написан и опубликован.

Не думаю, что В.Лойша сознательно прибег к инсинуации. Можно предположить, что он просто поддался гипнозу повсеместно повторяемой версии, согласно которой, как размашисто сформулировано в очерке, Тарковского "буквально выпихивали в эмиграцию". Не будучи достаточно осведомленным во всех деталях этой печальной истории, он, к сожалению, еще и не потрудился проверить достоверность того, о чем пишет.

Невольно вспоминается недавнее выступление Михаила Сергеевича Горбачева перед деятелями науки и культуры. Говоря об ответственности средств массовой информации в условиях социалистического плюрализма, о неприемлемости необоснованных выводов и суждений, он заметил: "... должен сказать откровенно, появилось много вранья". Вот уж воистину!

Публикация моего письма, в которой я уверен, подтвердит реальность практических выводов из следующих слов в том же выступлении: "И самое главное, что не все и не всегда имеют возможность защитить свое имя".

P,.S. Почему-то В.Лойша посчитал необходимым указать, что его интервью с Тарковским было напечатано в бюллетене "Кино", выходящем в Риге, "в ноябрьском номере за 1979 год тиражом 45903 экземпляра на латышском языке и 19303 на русском".

Мне остается сообщить, что очерк Андрея Зоркого "Притяжение земли" был опубликован в первом апрельском номере "Советского экрана" за 1982 год тиражом 1 900 000 экземпляров. Правда, только по-русски".

Интересно, дошла ли юбилейная публикация в "Советском экране" до самого Андрея Тарковского? Или от него скрыли?..

Штирлиц в Будапеште

Холодным январским днем 1982 года на правительственной даче в подмосковном Усово раздался пистолетный выстрел и - не стало первого заместителя Андропова по КГБ генерала армии Семена Кузьмича Цвигуна. Он ли сам выстрелил себе в висок или кто другой участвовал в этой мрачной акции, точно неизвестно. Отошедший в мир иной даже записки не оставил. Поэтому версий несколько. Но не нам в них разбираться...

Мне сподручнее рассказать о событиях, происшедших за семь лет до загадочного выстрела. Цвигун в них непосредственно не участвовал, но грозное имя его многое в тех событиях определило.

Дело в том, что проделавший блестящую карьеру в системе КГБ, то есть служивший системе с огромным тщанием и удачливостью, генерал имел слабость: ему мало было стать одним из главных повелителей Лубянки, Героем соцтруда, хотелось еще и слыть писателем - прозаиком и сценаристом. Именно слыть, потому что для "быть" особых предпосылок не было, хотя бы из-за перегруженности ответственной и даже опасной государственной работой. Когда было писать-то?..

Под псевдонимом Семен Днепров у Цвигуна вышли две книжки - "Тайный фронт" и "Мы вернемся". По последней в семидесятые годы было снято три двухсерийных фильма. За реализацию грандиозного проекта (огромные деньги на постановку, шестикратный авторский гонорар и пр.) с готовностью взялся Игорь Гостев, режиссер вполне средних способностей, но с несомненной деловой хваткой. Он понимал, что фигура сценариста, скрывшегося под псевдонимом, обеспечит не только в течение нескольких лет безбедное существование для постановщика, но и обещает впереди звания, призы, лауреатства. Так потом и случилось.

Наградами уснастился уже первый фильм трилогии - "Фронт без флангов". Среди прочего он был удостоен Золотой медали имени А.П.Довженко "За лучший военно-патриотический фильм". По статусу медали ее можно было получить только один раз в жизни, сколько бы ты ни снял потом военно-патриотических фильмов.

Однажды я застал своего непосредственного шефа в Госкино Бориса Павленка отбивающимся от Цвигуна по телефону: тот требовал еще одну Залотую медаль Довженко, теперь за второй фильм трилогии, за "Фронт за линией фронта". Павленок терпеливо объяснял, что по статусу медали это не положено, никак невозможно, исключено. И устоял. Я еще подумал: а я бы смог? Вряд ли...