Бб высшей квалификации (СИ)

Мой папа, приехавший заранее, чтобы забрать ставший уже ненужным инвентарь и неожиданно обнаруживший среди скарба и мое полубездыханное тело, закатал меня в какое-то одеяло и погрузил в машину вместе со всем прочим. Дома я с трудом доползла до ванны и, с наслаждением погрузившись в воду, так долго не подавала никаких признаков жизни, что папа уже стал опасаться, не утонула ли я, случаем. Потом он налил мне чай с коньяком и почти силой заставил выпить это ужасающее пойло, приговаривая, что он-де хорошо знает, как лечить от подобных заболеваний. Этот напиток, столь отвратительный на вкус, оказал-таки желаемое действие, и я в ускоренном темпе пошла на поправку, так что к маминому возвращению с работы была уже вполне пригодна к предъявлению.

Самыми любимыми предметами в институте, помимо психологии, стали медицинские дисциплины. Поскольку институт был девичий, военная кафедра отсутствовала - ее заменила кафедра гражданской обороны. Из нас готовили медсестер гражданской обороны, а мужское меньшинство тем временем прохлаждалось и радовалось жизни. Такая картина была во всех гуманитарных вузах, где царил "матриархат". Медицина была побочным курсом, большинство моих соучениц относилось к ней, как к физкультуре и пению в школе, кроме, разве что, нас с Линой, такой же фанаткой, занимавшейся когда-то на том же малом факультете педиатрического института. Мы упивались этими занятиями (по счастью, уровень преподавания был весьма неплохим) и оказались сущей находкой для всей остальной группы, так как на практических занятиях перехватывали положенные на всех процедуры (большинство наших девочек панически боялось делать уколы, ставить клизмы и присутствовать на операциях). Врачей, руководивших практикой, мы донимали расспросами и не давали им спуску, когда они, воспринимая нас как докучливый балласт, пытались отстранить от участия в больничных делах. Однако, несмотря на такой повышенный интерес к медицине, я никогда не думала, что доведется воспользоваться этими знаниями иначе, как в быту. Казалось, что все закончится сдачей государственных экзаменов, и посещением военкомата. Немедленно после получения диплома мы обязаны были встать на военный учет. Я явилась в военкомат "сильно" беременной. Но, невзирая на это, ко мне отнеслись без ожидаемого пиетета и заставили пройти медкомиссию наравне со всеми, после чего в моем свеженьком военном билете поставили жирный штамп: "Годна к строевой". На следующий день я гордо продемонстрировала сию печать своему гинекологу, чем вызвала гомерический хохот всего персонала женской консультации.

Каждые пять лет нас вызывали на переподготовку, и я всегда с нетерпением ждала очередного вызова, так как всякий раз это означало неделю-другую пребывания в больничных стенах, среди милой сердцу обстановки. Нас так же регулярно повышали в звании и завершили мы "службу", списанные в 40 лет "по старости", то ли старшими сержантами, то ли старшинами, уже не помню точно. Могла ли я предположить, что из всех моих специальностей, именно эта пригодится мне в Америке.

* * *

Время учебы в институте пронеслось мгновенно, хотя нам тогда казалось, что оно тянется невероятно медленно. Мы по-прежнему страшно спешили во взрослую жизнь. Кроме того, за эти короткие четыре года так много всего произошло. В первую очередь, мы стремительно взрослели, или, по крайней мере, нам так казалось.

После первого курса, мы с Линой собрались ехать на юг под предводительством моей мамы. Поначалу с нами собиралась ехать Галка, но мама наотрез отказалась брать с собой еще и ее. Мы должны были ехать под Батуми, где одним из военных санаториев заправлял муж маминой ближайшей подруги. Подготовка была не из легких - самым трудным, конечно, было добыть билеты на самолет. Когда, наконец, все организационные вопросы были решены и билеты добыты в ночных боях, в печати появилось сообщение об эпидемии холеры, вспыхнувшей в большинстве южных районов. Потянулось мучительное ожидание сообщений с "места событий". До последней минуты мы все еще надеялись, что пронесет и удастся отправиться в столь вожделенное путешествие. Но сообщение все не приходило. Дотянув до последней минуты, мы сдали билеты, а через несколько часов получили телеграмму: "Батуми вне опасности, приезжайте!"

Надо было что-то придумать и, после некоторого размышления, решено было ехать в Эстонию, в курортное местечко Эльва. Туда когда-то любили ездить мои дедушка с бабушкой. Поездка в Эстонию тоже не обошлась без приключений, но менее драматических, чем эпидемия холеры.

Соседняя Эстония была нашей постоянной палочкой-выручалочкой. Мы ездили туда отдыхать, за покупками, за грибами и просто прошвырнуться. Нарва была всего в полутора часах езды на машине, да и Таллинн был совсем недалеко - в четырех-пяти часах.

В последние годы мои родители, пламенно любившие Эстонию, облюбовали южную часть, открыв восхитительное место Тайваское, в районе Пылвы. Почти затерявшийся в лесу небольшой прелестный Домик лесника, нечто среднее между миниатюрной гостиницей и малогабаритным домом отдыха, был абсолютно райским уголком. Природа вокруг была потрясающей, грибов видимо-невидимо, хоть косой коси, мне даже было скучно их собирать - напоминало сбор урожая с грядки.

Эстонцы грибов не собирали так же, как не собирают их в соседней Финляндии. Будучи в Финляндии, мы, буквально, всюду ходили по грибам, наши сердца не могли этого выдержать и некоторые стали понемногу подбирать самые красивые экземпляры, а потом пытались сушить их на раскаленных камнях финской бани - разумеется, из этой затеи ничего не вышло.

Ежегодно родители привозили полную машину грибных заготовок, которых с лихвой хватило бы на ресторан средней руки.

Мы тоже иногда наезжали в эти благодатные места, даже умудрились однажды не на шутку заблудиться в местном лесу. Обычно я очень хорошо ориентировалась и потому никогда не боялась отрываться от общества - общаться с лесом я предпочитала в одиночку, а тут попала в некоторое подобие Берендеева леса с высоченными соснами, с разряженным, густо-сиреневым воздухом и с полным отсутствием грибов, кроме ложных белых. Этот лес закружил меня, запутал, и найти дороги назад я, как ни силилась, не могла, хотя, казалось бы, отошла всего на несколько шагов от нашего стойбища.

Несмотря на мамину опеку, мы с Линой великолепно проводили время в Эльве: купались, катались на лодках, собирали грибы в лесу, который начинался прямо за нашим домом, много гуляли. Вскоре приехал папа, и родители укатили отдыхать, оставив нас с Линой вдвоем дней на пять -великолепный подарок к моему приближавшемуся восемнадцатилетию.

Воспользовавшись свободой, мы стали совершать ежедневные набеги на окрестные города и веси: съездили в Тарту, Выру и другие городки по соседству. В Эстонии, практически, все - по соседству, а автобусное движение было великолепно. В попутчики мы выбрали одного из самых колоритных обитателей Эльвы - москвича, прозванного нами Иисусом за длинные волосы, худобу и удлиненный аскетический лик. Этот его вид хиппи (хоть и хорошо вымытого и вполне опрятно одетого), тогда еще весьма непривычный, отталкивал публику, и, кроме нас, с ним никто из отдыхающих не общался. Нас же всегда тянуло на экзотику, особенно меня. Компаньоном он оказался замечательным, и к тому же весьма интересной личностью.

Там же я познакомилась и со своим будущим мужем Витей. Мы заприметили друг друга с первых же дней, но держались на расстоянии. Поражало только постоянное совпадение путей-дорог: куда бы мы с Линой не направились - всегда натыкались на Витю и его приятеля Алика. Сначала это казалось простой случайностью, но уж слишком много оказалось таких "случайностей".