Своими глазами(СИ)

К отъезду домой готовились основательно. Кроме орехов, ракушек и кизила мать намеривалась привезти изрядное количество винограда, да еще в довесок пластмассовую канистру с молодым вином. Вино было домашнего производства, из подвалов местной председательницы колхоза. Как уж свели знакомство с местным начальством, я не представляю, вернее всего через тех же Юлию и Зою Николавну, но нет никакого сомнения, дело не обошлось без горячего участия Риммы Федоровны. Кстати, председательский дом стоял на той же улице Ильича, на противоположной стороне, и всего через несколько дворов. Между прочим, раз или два взрослые уходили туда вечерами на посиделки и застолья, мы оставались одни, и бесились, развлекая себя, как умели.

С канистрой особых дорожных проблем не было, но как везти виноград? В принципе для такого дела практиковали специальные транспортировочные ящички из тонких дощечек. В Новороссийске такими ящичками всевозможных форм и размеров был заставлен на рынке целый ряд. Но, разумеется, предлагались они не бесплатно и, насколько я понимаю, не слишком дешево. И тогда практичная Римма Федоровна предложила "гениальный" выход. Закупили тазы, которые, кстати, продавались в местном магазине. В них сложили виноград, обернули полотном и завязали сверху узлами. Так и отправились в дорогу. Долго потом еще, во время стирок или варки варенья, наша мама вспоминала, что вот этот таз привезли мы с виноградом с самого Юга.

В Новороссийск, на железнодорожный вокзал, мы выехали на колхозном грузовике, понапихались туда вперемешку с чемоданами и прочим добром, заняв почти весь кузов. Дружба с председателем колхоза - великое дело! И снова Северная Озереевка, Глебовка, Васильевка... Хозяйка наша Мария и сын ее Колька отправились нас провожать. Действительно, без помощи этого сильного и ловкого парня было бы трудно погрузить в вагон все наши причиндалы. Особенно в восторге была Римма Федоровна. Кроме того, кто знает, может быть, они успели отметить наш отъезд у той же председательницы? Колька не знал, куда деваться от похвал Риммы и её назойливых уверений, что через несколько лет, он должен непременно жениться на ее дочери.

Между прочим, заметить в скобках, Римма Федоровна с Викой ездили в Южную Озереевку и на следующее лето, но останавливались на постой уже в председательском доме. Имя этой отзывчивой женщины я, к сожалению, позабыл, помню только фамилию, которую мог бы назвать, но она не очень благозвучна....

Отец и дед встречали нас прямо в Москве, приехав ради такого случая на электричке. До дома своего добрались мы только глубокой ночью, впрочем, дальше начинается совсем другая история, не имеющая никакого отношения к нашей поездке. Пусть она останется в прошлом. Главное, мать наша могла теперь с гордостью сказать, что мы побывали на Юге. Я же на воображаемой карте поставил у города Новороссийска свой первый флажок.

2. Осень 1968г. древние курганы в бассейне Клязьмы.

Пятый класс. Мы расстались со своей доброй Лидией Федоровной (наша четверка преподнесла ей собственноручный альбом басен) и перешли под начало суровой, но отходчивой Алевтины Васильевны, сильной математички и бывалой походницы. Всё это, правда, было позже, пока мы о школьном туризме даже не догадывались. Нужно было осваиваться, приноравливаться сразу к нескольким новым учителям.

Все они на первых порах представляли себя добрыми и приветливыми, поначалу даже не скупились на пятерки. И почти каждый предлагал записаться в соответствующий кружок. Был в этом ряду и кружок исторический, под началом нашего историка и завуча школы Валентина Ивановича (Круглова).

В исторический кружок из нашего класса записалась одна Кострикова, вероятно с подачи своего старшего брата, Тольки. Я знал об этом брате (по прозвищу Кастрюля) от Митрофановой Наташки. Она дружила с Костриковой, а ее брат, Кастрюля, учился в одном классе с Серегой Митрофановым. Впрочем, общение и с Серегой, и с самой Митрофанихой осталось уже в прошлом. Еще полгода назад они переехали в кооперативную квартиру за Черноголовский пруд, и Наташка больше не училась в нашем классе.

И вот как-то на перемене подходит эта Лена Кострикова ко мне и Андрюшке Звереву. Мы удивились. Девчонка она была резкая, норовистая, к общению не располагающая. Но слова ее удивили еще больше:

-- Вы хотите поехать на археологические раскопки?

-- Когда!?

-- В воскресенье. Надо одеться по-походному, по 40 копеек на дорогу, взять с собой чего-нибудь, ну немного картошки, сырой. Чтобы печь на костре. А так, нас там покормят.

Раскопки, о которых мы только-только говорили на уроке, дело конечно интересное. И мы решили отправиться туда всей своей командой (Згурский Олег, Зверев Андрей, Калитеевский Витька). Кроме нас, на остановку громковского автобуса пришел еще и Костя Сорокин из пятого "Г". Но никакой Кастрюли не было, она вероятно и не собиралась ехать.

Не было и Валентиныча, нашего историка (так мы, и разумеется с подачи Витьки, называли между собой Круглова). Он, как оказалось, сроду ни на какие раскопки не ездил. Просто дружил с их организатором, энтузиастом из преподавателей педучилища, и содействовал заинтересовавшимся ребятам. Но не беда, с организатором-то мы уже познакомились. Валентиныч, когда узнал, что мы согласились ехать на раскопки, поручил Андрюше (именно так он его всегда называл, и по-своему к нему благоволил) отнести и передать какой-то сверток. Кому? Он назвал адрес и имя. Я присутствовал при разговоре, но мы оба, дружно, позабыли, как этого преподавателя звать. Запомнили только, что он тоже Иваныч. Чего, впрочем, было достаточно.

**(Недавно мне стало известно полное имя этого человека - Диков Евгений Иванович, весьма уважаемый в Ногинске и Электростали археолог и краевед. 1925-1972)**

Жил этот Иваныч в самом знаменитом на тот момент из ногинских домов. На улице 3 Интернационала, в Первом Девятиэтажном. Том самом! Который только-только был сдан к пятидесятилетию Революции. Вся округа бегала в него кататься на диковинных лифтах и смотреть с верхнего этажа в далёкую даль, аж за Клязьму, на деревню Торбеево и лежащие перед нею заливные луга, которым предстояло еще лет пять ждать, пока их не застроят под Заречье.

К нашему ехидному разочарованию, квартира Иваныча располагалась на первом этаже. Вот недотёпа! Надо же было селиться в самый высокий дом города, чтобы жить на первом. Уж это-то каждый дурак сумеет. Впрочем, сам Иваныч оказался очень приветливым дяденькой. Он нас и встретил в воскресенье у автобуса.

Ехали мы в Авдотьино. Там слезли по сигналу на нужной остановке, и потопали. Вдоль стены монастыря, затем по мосту, за речку, и дальше, куда-то вглубь леса. Так получилось, что после организационных разговоров с Иванычем (он уяснял, кто всё-таки приехал), некоторой неясности в совершенно чуждой для нас студенческой среде, мы отстали и плелись в самом хвосте. А когда добрались до места, на нём уже вовсю раскинулся походный бивак.

- Продукты сюда! - указала одна из студенток-поварих. На клеенке возле костра высилась уже приличная горка снеди. Мы недоуменно добавили по две-три жалкие картофелины. Студенты, толокшиеся вокруг, насмешливо переглянулись. Впрочем, нас тут же послали натаскать из лесу дров, а когда мы с Витькой, обернувшись первыми, приволокли по большой охапке, вручили на двоих пустое ведро. Где набрать воды, нам объяснил один из парней, было заметно, что в отличие от нас, им хорошо знакомы здешние окрестности. Кстати парней там было всего трое - моложавый, худенький Женька, остроносый, с сильно выступающим подбородком Сашка и Лёва. Этот был весьма колоритен - рыжеватый, с мощным загривком и толстой шеей, крепкими округлыми плечами, переходящими в литые бицепсы. Остальные были девушки, весьма взрослые, и их имена, как впрочем и лица, совершенно не зацепили моё внимание.

В общем-то костры, таганы, закопченные ведра, суета вокруг готовящегося обеда - всё это как две капли воды напоминало другую поляну, где мы, в такой же походной обстановке, были полмесяца назад всем классом с Алевтиной Васильевной. У неё уж было принято таким образом отмечать начало учебного года, и мы ходили в эти однодневные походы все четыре сентября, каждого из годов ее классного руководства. Но на том, своем, биваке мы ощущали себя полными хозяевами, обед, суп, каша, компот - всё шло за наш счет, и предназначалось именно нам. Здесь же, у археологов, мы поневоле чувствовали себя прихлебателями и мало желанными гостями.