Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

Отец сразу же, не задумываясь: ”Ну, что ты так?.. Вроде бы не

чужие... Завтра привезу мешка полтора - два...Да с пяток тыкв захвачу... И

не надо мне от тебя ничего... Детей покорми...” Обрадованная мама

добавила : ”Если какая забота или нужда, - заходи... Поможем всегда...”

Приходила ленинградская невестка в наш дом не часто. Наверное, в

помощи старшего деверя больше не нуждалась...Тетя привыкла быть

главой семьи и самостоятельно решать все житейские вопросы...С

родственниками, кроме моих родителей, не встречалась...Да и они совсем

не интересовались делами “приезжей”..

Пребывание тети Зои в Уральске закончилось небывалым семейным (

точнее : фамильным) скандалом. Перед отъездом домой она обратилась в

городской суд с заявлением - иском, в котором писала, что ее покойный

муж, один из законных наследников родительского имущества (дом,

строения, скот, косилка, грабли и пр.), в середине 20-х годов должен был

получить, но не получил “свою долю”, так как тогда не жил на родине.

Младшая невестка просила местный суд быстро “рассмотреть

волновавший ее вопрос”, так как должна быстро возвратиться в

Ленинград, чтобы принять участие в его восстановлении.. .

Обиженные Зоей старшие родственницы подняли шум на весь город

(мама не принимала участия в их громких “беседах” ). Они говорили, что

еще в 20 - е годы братья каждый месяц отправляли Василию небольшие

“наследственные” деньги, что переводы оформлял Александр. Но сейчас

он сказать ничего не может, а квитанции (“квитки”) не сохранились...Суд

решил, что Зое Георгиевне Долматовой (вместо погибшего мужа) должна

отойти часть давнего семейного “богатства”. Местные невестки не

согласились с решением городского суда и написали жалобу в областной..

Отец отказался подписывать “кляузную бумагу”, не желая участвовать в

“грязном” деле. “ Не хватало еще с покойным братом судиться, - говорил

отец. -.... А что Зоя?.. Бог ей судья...Отдам ей свои деньги как

родительские... И все.. Больше никаких разговоров о них...”

Отец неохотно расставался с заработанными деньгами (других у него

не было): . он хорошо знал, как нелегко они достаются. И все же спорить с

решением суда не стал. Лишь крепко обругал невестку. И десять лет не

хотел слышать ее имени...

Правда, в пятидесятые годы, когда я учился в ленинградском

университете, отец попросил меня найти младшую невестку. Но я, занятый

196

аспирантскими делами, не смог выполнить его желание, объяснив: “

..Надо искать в свободное время, которого у меня нет и не будет.

Руководитель требует постоянно и серьезно работать над диссертацией, а

он человек - строгий...” Лишь через 20 лет, в начале семидесятых

Владимир, оказавшись в Ленинграде, встретился с тетей и ее дочерьми.

Дома передал отцу и маме привет и слова благодарности за помощь во

время войны.. Позже и мне приходилось несколько раз видеться и

разговаривать с уральской землячкой и ее старшей дочерью в их квартире

на Петроградской стороне. Отец, может быть, после наших, интересных

ему рассказов простил невестку и примирился с ней...

15

Военное время наложило жесткий отпечаток на взгляды и поведение

не только взрослых, но и детей. Особенно на подростков и юношей,

работавших на новых заводах или учившихся в старших классах. Они

более внимательно, чем их матери и деды, вслушивались в очередную

сводку “Совинформбюро” и в легко узнаваемый голос популярного тогда

диктора Юрия Левитана...

... В те месяцы, когда немцы пытались захватить Сталинград и выйти

на Кавказ, жизнь в городе заметно осложнилась, стала беспокойной,

болезненно нервной, по городу поползли слухи, - один страшнее другого (

про шпионов в Уральске, воздушный десант у Фурманова и пр.),

поскольку никто не знал и не решался предполагать, где наши войска

остановят фашистов.. Все, бесспорно, были уверены, что немцев за Волгу

не пропустят, но постоянно задавали друг другу один и тот же вопрос:

“...Когда же их погонят назад и начнется освобождение нашей земли?..”

Но никто не знал ответ на этот главный тогда вопрос... И

неопределенность ситуации беспокоила ( и пугала) людей...Разговоры и

слухи, как и положено им, разносились еще долго - в ожидании

радостных и точных новостей...

... У детей в это время возникали свои дела и заботы, не имеющие

прямого отношения к войне, но, тем не менее, связанные с ней... В трудных

условиях тех лет по - прежнему действовало традиционное правило нашей

страны: “... Дети должны учиться, ходить в школу...”

Младший брат, спокойный и добродушный Костя осенью 42-го года

отправился в первый класс. Но в начале сентября еще никто не знал, где

этот класс будет находиться...Близкую к нашему дому шестую школу (как

я говорил) “закрыли на неопределенный срок”, но в первом - втором

классах занятия все же проводились. Правда, нерегулярно, в разных

197

зданиях, и брат иногда не знал, что предстоит делать завтра: учиться ( но

где и когда?) или оставаться дома...

Я, получив очередную похвальную грамоту, закончил учебу в

начальной (18-й) школе и распростился с ней...Давно хотелось

возвратиться в знакомую шестую, откуда меня когда - то со скандалом

выгнали...Возвратиться, чтобы серьезно учиться и доказать, что могу быть

не самым плохим учеником в классе. Однако выполнить свое желание

тогда мне не удалось: занятия в пятом классе, как и в ряде других, были

отменены...

Мои товарищи радовались: теперь можно будет часто встречаться,

играть в футбол и хоккей, кататься на коньках и лыжах, помогать

родителям... .И не думать об уроках и тетрадях... Я же хотел лишь читать -

днем и ночью .Отец ругал меня: “ Без толку тратишь

керосин...”(электрическая лампочка во время войны светила так тускло,

что читать было трудно). Он часто выражал свое недовольство моим

“бездельным” поведением: “Чем ты занимаешься?.. Целый день сидишь с

книжкой в руках или болтаешься на улице.. В доме дела что ли мало?..”

Кажется, отец опасался, что я займусь не тем, “чем следует”. Однажды он

увидел, что я, вместе с двоюродным братом Юркой, курю (откровенно

признаюсь: впервые). Не терпевший в доме “табашников”, сам никогда не

куривший отец быстро доказал мне вред такой привычки. После его

“урока” несколько дней болели покрасневшие уши, как бы подтверждая

простую истину: “... курить - здоровью вредить...”

В конце того “свободного” года мама попросила отца найти для Кости

и меня т. н. “учебную точку”. Их создавали городские учителя,

обеспокоенные тем, что дети, “бегающие по улицам”, забудут школу,

отстанут от своих классов... Младшему брату - первокласснику повезло:

небольшую начальную “школу” удалось найти недалеко от дома..

Мое “учебное заведение” отец отыскал на северной окраине города,

недалеко от вокзала. Ранним зимним утром, в неприятной, пугающей

темноте я шел по пустынной центральной улице мимо Облисполкома и

“золотой” церкви со сломанным крестом на одном из куполов,

преодолевая шквальные порывы студеного ветра.. ”Точка” мне сразу не

понравилась: тесная, темная низкая комната, два небольших стола и две

скамейки. И это - школа, в которой я должен учиться!? Да и ребята - все

незнакомые, из “чужого” района.. Нет, сюда я не стану ходить - через весь

город... Именно так и произошло... Мои уроки в небольшой комнате

продолжалась одну неделю. Родители быстро поняли, что зимнее

“путешествие” на Батуринскую улицу сейчас, в холодное зимнее время,