На фронтах третьей мировой войны. Война радаров

Можно бы и поподробнее поговорить о причудах тогдашней ценовой политики, когда, например, один и тот же самолет МИГ-21, изготовленный в «закрытом» городе Горьком стоил один миллион рублей, в городе-герое Москве — полтора миллиона рублей, а в солнечном Тбилиси — три миллиона рублей. Но это отдельная тема, и тогда надо бы разбираться не только в том, почему магнитофоны были такими баснословно дорогими, но и в том, почему жилье было таким баснословно дешевым. И даже бесплатным! И что было тогда нужнее. И кому.

Но как не вспоминай о преимуществах социализма, приходилось признавать, что магнитофоны «Грундиг» были отменного качества! И наши люди начали допытываться на фирме «Грундиг», как же им это удается: и качество и количество. И цена.

Немцы показали здание своего конструкторского бюро: «Вот секрет наших успехов! Здесь работает у нас две тысячи инженеров». — «О-о!» — сказали наши, — «они там постоянно разрабатывают новейшие конструкции, новые технические решения, отслеживают мировые тенденции в технике…» — «Да», — подтвердили хозяева, — «там работают несколько человек, которые заняты этими вопросами. А остальные тысяча девятьсот девяносто человек работают над тем, чтобы женщина, принятая с улицы, через три часа приступала к работе и не могла сделать брак». Понятно, что для этого нужна оснастка, нужен инструмент, нужна технология.

Технология в той оборонной отрасли, где работал Георгий, зачастую недооценивалась. Это впрямую проявлялось и в численности соответствующих подразделений в разрабатывающих и производственных предприятиях, НИИ, КБ и заводах. Это проявлялось и в штатных расписаниях технологических и конструкторских подразделений. Это было очевидно и по числу научных работников и ученых со степенями кандидатов и докторов наук, по числу написанных книг и издаваемых журналов.

Много раз убеждался Георгий, как можно чудесную, красивейшую техническую идею сделать либо совершенно неработоспособной непродуманным исполнением, либо сделать новое устройство таким дорогостоящим, что никакими достоинствами это не оправдать.

Как правило, цена — это технология.

Пришлось в шестидесятые годы передавать производство специального электровакуумного прибора — магнетрона, применявшегося в качестве мощного генератора в прославленном зенитно-ракетном комплексе (ЗРК) С-75, отлично воевавшем во Вьетнаме, с одного завода на другой. Дело в том, что еще со сталинских времен размещение продукции для серийного выпуска было достаточно произвольным. Уже говорилось о том, как на родном заводе Георгия вместо малогабаритных комбикормовых заводов был запущен в производство огромный радиолокационный комплекс для противовоздушной обороны страны. Завод, где потом пришлось работать Георгию, во время Отечественной войны делал снаряды для «Катюш», затем жиженавозоразбрасыватели на базе грузовика ГАЗ-51, затем метеорологические радиолокаторы, а затем и не только метеорологические.

Так и комплекс С-75, предназначенный заменить в системе ПВО зенитные пушки, был назначен к освоению на старинный орудийный завод. Все перипетии серийного освоения повторялись при каждом таком эпизоде, а им не было числа. Ходят слухи, что народная поэма «Телега» и начиналась с описания именно этого освоения, хотя все они похожи друг на друга. Существовала в рукописных списках стихотворная поэма об освоении выпуска «телег» на заводе «хомутов». Едва ли она широко была известна, так как рукописные издания, мягко скажем, не поощрялись и назывались грозным словом «самиздат». Автор ее и место создания нам не известны. Говорят, что создана она на заводе, осваивавшем знаменитый зенитно-ракетный комплекс С-75. Возможно. На заводе, где работал Георгий, все было очень-очень похоже. Позднее там появились поэмы — продолжения, о модернизации «телеги», о ее испытаниях. Поэмы эти можно увидеть и прочитать в приложении к нашей повести.

Итак, на заводе, получившем задание осваивать зенитно-ракетный комплекс, как это водится, развернули чертежи и стали готовить производство, решать, что делать самим, что размещать по кооперации. Пришли к руководству. — «Вот тут какая-то непонятная штука, какой-то магнетрон. Там внутри вакуум…Напряжения высокие… Радиочастоты…». — «А их кто-то делает?» — «Да нет, специально для комплекса разработан!» — «А что там, какие точности, допуски, обработка? Сложнее автомата?» — «Да нет, не сложнее!»

Вот так и начали на оружейном заводе производство самой тонкой части радиолокационной аппаратуры — генераторного прибора. Оружейники всегда соображали в технологии, и хотя и был этот прибор, пожалуй, не проще пресловутой лесковской блохи, пусть и много побольше ее, но производство его они освоили. И много лет делали, и очень успешно. А за это время менялось руководство страны, создавались и разгонялись министерства. Появилось министерство радиоэлектронной промышленности, затем из него выделилось министерство электронной промышленности, а на этом заводе, относившемся к министерству оборонной промышленности, все делали и делали эти замечательные магнетроны для замечательного комплекса С-75. И писали, и писали письма в Госплан и прочие Военно-промышленные комиссии при Правительстве СССР с вопросом «Доколе же мы будем делать непрофильную продукцию, когда есть для того специальное министерство электроники, которое и делает ее для всех прочих?!»

В конце концов справедливость восторжествовала и замечательный, отработанный годами серийного выпуска магнетрон передали на одно из самых современных предприятий минэлектронпрома — новейший опытный завод новейшего НИИ. Георгию рассказывал эту историю главный технолог электронного завода, который и поехал на оружейный завод принимать оснастку для выпуска этого магнетрона. Он увидел старинный завод, где еще с тех времен под сводами цеха проходил вращающийся вал трансмиссии, и ременные шкивы крутили шпиндели станков, установленных на фигурных литых чугунных рамах, как у больших швейных машинок «Зингер». Технологи-оружейники привычно разбросали операции по станкам — обдирка, первая проточка, следующие операции, шлифовка.

«Забирайте-забирайте!» — обрадовались оружейники. «Хоть вместе с фундаментами!» Ну, да как же это было бы возможно! Пришлось посидеть, разработать программы, все это перевести на новейшие станки с числовым программным управлением (ЧПУ). И запустили производство на новом заводе. Магнетрон, разумеется, получился в соответствии с документацией, в полном соответствии с чертежами. Только вот стоимость магнетрона была у оружейников триста рублей, а надежность, наработка на отказ, три тысячи часов. На новом месте стоимость магнетрона оказалась три тысячи рублей, а наработка на отказ триста часов. А всего лишь смена технологии!

При выпуске «Алатау», громадного комплекса радиоэлектронной аппаратуры, самыми сложными технологическими операциями оказались операции комплексной регулировки, проверки состояния и правильной настройки каждого устройства, каждого блока, каждой системы, каждой кабины комплекса, и последующей сдаче этих параметров ОТК и военпредам. После опыта регулировки и сдачи первых комплексов было решено разработать технологическую инструкцию по проверке и сдаче комплекса на заводе — «Объем и последовательность операций по регулировке и сдаче изделия». Это было не просто, это было интересно. Ведь все системы перевязаны между собой, и нужно было построить оптимальный ход через сложный лабиринт взаимосвязей. Может быть, это было самое сложное и самое нужное из того, что приходилось делать Георгию за все время его работы. Это он стал понимать много-много позже, побывав и заместителем главного конструктора комплекса, и заместителем главного инженера завода, и главным конструктором.

Именно последовательность действий, с учетом их взаимосвязи, с учетом времени, потребного на их исполнение, с учетом места их выполнения — вот что лежит в основе любого успешного дела, будь то созидание новой техники, будь то военные действия, будь то строительство любого сооружения. Но это только одна из основ. Другая основа — это требования к тем, кто будет выполнять заданные операции.