На фронтах третьей мировой войны. Война радаров

Запомнился тихий летний вечер, напоенный запахом трав, когда вдвоем с антенщиком Володей Георгий делал ориентирование антенн комплекса. По техническим условиям делать эту тонкую операцию нужно было по специальной мачте, как это делалось на заводском полигоне. Но где же ее возьмешь на реальной позиции? Решились на рационализацию — использовать две башни, на которых и стояли приемо-передающие кабины. Развернули антенны друг на друга, ввели поправки по странам света, подключили генератор сигнала к одной из антенн, поставили кабины на юстировочные тяги. И тут оказалось, что между кабинами можно переговариваться, не повышая голоса, напрямую, без всякой телефонной связи. Антенны превосходно фокусировали не только радиоволны, но и обычные звуковые колебания, играя роль огромных рупоров…

Георгий не мог без смеха вспоминать, как они с регулировщиком Костей сдавали систему ПБО — «подавления бокового ответа». В «Алатау» она была применена впервые. С помощью специальной небольшой антенны с широкой зоной приема и дополнительного премного канала из принятого сигнала вычитались искусственно создаваемые противником сигналы ложных целей. Для испытаний в условиях полигона система подходила неплохо. Вот только при одновременном воздействии искусственных мешающих отражений эту систему включать не следовало бы, так как она убирала бы и помеху, и полезный сигнал. Потому в дальнейшем от этой системы борьбы с помехами пришлось отказаться. А тогда это было новое слово в радиолокации. И вот сдают они эту систему заказчику. Подали в приемники сигнал от специального генератора, плавно изменяют его уровень, от появления сигнала на осциллографе, до заданной величины, когда начинается подавление, считывают показания прибора, сравнивают с требованиями технических условий. Только Георгий замечает, что как-то странно ведет себя Костя, регулировщик: то согнется, то полуприсядет, глядя на осциллограф. Ну, сняли показания, военпред вышел из кабины. «Ты чего?» — спрашивает Георгий. «Смотри!» — говорит Костя. Он приседает, выпрямляется — и вслед за его движениями и сигнал на осциллографе становится то больше, то меньше. «Видишь», говорит он, «сколько надо, столько и будет!» Несовершенна была и аппаратура, и методика.

Но более всего донимала аппаратура защиты от несинхронных импульсных и пассивных помех, нестабильная и ненадежная, со своими двумя тысячами регулировок. В других радиолокаторах таких блоков с потенциалоскопами было вдвое меньше. И Георгий, заручившись поддержкой военных, подал рационализаторское предложение — сократить эту сложноту вдвое. Теория говорила, что в самом максимальном случае, при идеальной работе каждого из блоков, потери будут невелики и на практике незаметны. Поскольку идеальной работы по жизни не встречается, то из двух блоков результат определяет худший из них, и это перекрывает все ожидаемые выигрыши. Интересно, что в результате специальных испытаний на полигоне с применением реальных помех все ожидания подтвердились — второй комплект аппаратуры не давал выигрыша в помехозащите! Уже прикидывая, как делить положенное вознаграждение, Георгий шел к директору завода. «Да ты что?» — вскипел директор. — «Это как ты себе представляешь — выкинуть столько блоков?» — «Так ведь экономия…» — начал было Георгий. «Экономия? А ты соображаешь, что заказчик тут же цену пересмотрит?! Как будем план по объему выполнять?» — «Так больше изделий сделаем!» — «А из чего мы их сделаем? Кабины не заказаны, магнетроны не заказаны, да и вся другая комплектация тоже! План завода завалим, план главка завалим, да, пожалуй, и план министерства затрещит!» У Георгия хватило на этот раз ума, чтобы понять всю несерьезность своего предложения. Действительно, только таких забот всем и не хватало! Тем более, что вторые блоки, как никак, можно было считать резервными, или использовать в качестве ЗИПа (так называются в армии запасное имущество и приспособления).

Вообще, отличительной особенностью «Алатау», обеспечившей его долгую войсковую жизнь и заботливо сохраняемой при всех дальнейших модернизациях, была щедрая избыточность аппаратуры, многоканальность, позволявшая решать боевые задачи, тем более полезная в условиях мирного времени. Две вращающиеся кабины дальномеров, обеспечивающих круговой обзор, от двух до четырех автономных радиолокаторов-высотомеров создавали хороший запас прочности. Да еще в каждом дальномере было по два независимых приемо-передатчика. Редко все это работало как надо полностью. Но чтобы уж совсем ничего не работало — такое тоже бывало не часто.

Активные помехи

Помехи, помехи, помехи! Главная забота, постоянная головная боль разработчика радиолокационной техники. Помехи появились практически одновременно с появлением радаров. Извечная игра в казаки-разбойники. Нападающий стремится стать невидимкой, подкрасться скрытно, незаметно. Обороняющийся выставляет наблюдателей, постовых и караульных. Нападающий старается их отвлечь, сбить с толку, спрятаться за дымовой завесой, зайти со стороны солнца, чтобы ослепить врага, или действовать в темноте, ночью, чтобы захватить спящих врасплох.

Радары — это глаза и уши современного боя. Постановка помех — это пыль в глаза, дымовая завеса. Соринка в глазу слепит человека, помехи слепят радиолокаторы. Ни на минуту не прекращается, с одной стороны, поиск способов подавления радаров, с другой стороны, поиск защиты от помех. Так было с момента появления радиолокации, так продолжается и сейчас. Наверное, так будет продолжаться еще довольно долго, потому что не видно никакой альтернативы радиолокационным методам обнаружения на расстоянии.

Не следует думать, что периодически не производится тщательнейший обзор всех старых и новых идей «видения на расстоянии». Каких только и реальных и фантастических способов не анализировалось! От звуковых волн до нейтринных локаторов, от гравитационных волн до телепатии — и все сводилось к тому, что реальное обнаружение возможно только с помощью радиоволн. Действительно, ведь и природа, располагавшая весьма большим временем для экспериментов, и весьма значительным набором видов живых организмов, повсеместно использует для обнаружения на расстоянии те же самые радиоволны, то есть электромагнитные колебания. Обычно в коротковолновом диапазоне, соответствующем видимому свету. Так что любой живой организм, использующий видимый свет или инфракрасные, невидимые человеческим глазом, тепловые лучи, является самой что ни на есть настоящей радиотехнической системой. И здесь так же, как и в случае военной радиолокации, кто раньше увидел, тот и выиграл. А кто не увидел, того и съели.

Вот и прячутся участники непрерывного сражения за жизнь друг от друга. То с помощью защитной окраски, то прижимаясь к самой земле, то прикрываясь камышами и травой, то взлетая на недосягаемую высоту, то скрываясь под поверхностью воды…

Так и в радиовойне. Дальность действия радара дает выигрыш во времени для подготовки к активному отпору, скрытность дает возможность нападающей стороне сократить это время, замаскировать направление нападения, состав нападающих, их тактику. На полигоне в шестидесятые годы главком ВВС наблюдал показательный бой одного из наших истребителей с самолетом, изображавшим французский «Мираж». Наш ас устремился на врага в лобовую атаку. У «противника» не выдержали нервы и он отвернул вверх, подставив себя под обстрел. Проиграл. Когда гордый собой наш пилот отрапортовал генералу, тот спросил его: «А что, и в реальном бою Вы поступите также?» — «Так точно, товарищ генерал!» — «А какова дальность пуска Ваших ракет?» — «Не могу знать, товарищ генерал!» — «Двадцать километров. А у противника?» — «Не могу знать, товарищ генерал!» — «Шестьдесят. Так сколько раз Вас собьют на лобовой атаке?!»

Кстати, много лет спустя, уже в девяностых годах прошлого века, на одном небольшом дружеском российско-французском банкете Георгию довелось беседовать с французским, как потом выяснилось, разведчиком, который очень интересовался, где в России делают новую систему вооружения для русских МИГов, и настойчиво предлагал поставить ее на французский «Мираж», утверждая, что тогда им не страшен будет никакой «Фантом».