Какая она, победа?

Летом 1965 года ходил на Алтае в ущелье Шавло. Во время ночевки на

стене пика Сказка на палатку рухнул гранитный блок, чего никак нельзя

было ожидать: площадка казалась совершенно безопасной. Погиб товарищ. У

Гены перебиты обе ноги. Палатка содрана, снесена вниз вместе с рюкзаками.

В группе было четверо. Один, едва рассвело, с трудом спустился за

спасателями, они подошли на третьи сутки. Другой все это время был с

Курочкиным и тем, четвертым, который лежал рядом. Курочкина спускали

на блоках, и в тот самый момент, когда наконец носилки опустились на

ледник, рядом, со свистом разрезая воздух, упал трос — где-то наверху

перетерлось сращение. Так повезло еще и еще раз. Очень везучий человек

Гена Курочкин!

Домой в Москву привезли по горло в гипсе. Только тут осознал, какой

жестокостью может обернуться альпинизм, любовь к горам. Но не по

отношению к самому себе, вот в чем дело. По отношению к близким. Даже

подумал: случись с ним еще раз такая история, дома не переживут. Но

пришло лето, и он снова был в экспедиции, в первый же выход убедившись в

том, что ломаютев не только кости, меняется и что-то в душе. И тут гипс не

помощник, трещина остается. Камешек сверху по осыпи пробренчал. . Ребята

и головы не подняли, а Курочкин вскочил, смотрит. Лед под ногами

треснул. . Все прошли, внимания не обратили, а Курочкин замешкался,

напрягся. Он сам замечает за собой эту скованность, но избавиться от нее

пока не может. Что ж, может быть, такая осторожность и не повредит.

Можно, конечно, посмеиваться над нею, но люди постарше, поопытнее с

шуточками не спешат — понимают. Как понимают и подчеркнутую храб-

246

рость иного смельчака, по молодости, по наивности своей бесконечно

убежденного в том, что скалы — это надежно, что горы — это незыблемо,

что сам он существо настолько исключительное, что уж с ним-то никогда и

ничего не случится..

7 августа прилетел Цельман, выгрузил загоревших и отъевшихся

«курортников». Тут же улетел в лагерь под Хан-Тенгри за пострадавшими,

хотя пошел снег, и было сомнительно, что Игорь сможет сесть в такую

непогодь. Но он смог. При зажженных фарах. Трудней было взлетать,

поскольку совсем стемнело. Однако Цельману удалось и это. Исполнители

трюкового номера — скоростного спуска на лавине — столь же

благополучно отбыли с Иныльчека на Большую землю, чтобы

незамедлительно заняться там мелким ремонтом своих редкостных персон,

рожденных, по всей видимости, не только в рубашке, но и под счастливой

звездой. Те, кому пришлось наблюдать этот взлет, не могут рассказывать о

нем без экзальтации, без всяческих гиперболических сравнений. В снег, с

фарами, по Иныльчеку?!

С Цельманом пришла почта. А в ней письмо от Эли. Письмо — значит,

жива, значит, можно распечатывать конверт спокойно, без особого страха.

Написала, что отдыхает с ребятами на Иссык-Куле, что все в порядке;

правда, немножко поморозились, но на чолпон-атинском песке теперь

отогреваются, так что он может о ней не беспокоиться. Потом она уедет в

«Ала-Арчу». Поработает инструктором до конца сезона. Там, когда вернется

с Победы, он ее и найдет...

. .Стену они не сделали. Не зря Толя не находил себе места — «Корея»

Эле запомнится надолго. Едва они вышли на маршрут, началась непогода, и

все пять дней, которые они провели в отчаянных попытках преодолеть

ключевой участок — «рыжие пятнав, со стены лило, им даже приходилось

выливать воду из рюкзаков. Три дня находились в районе первой ночевки. За

день работы Толя Тустукбаев и Женя Слепухин с трудом проходили одну

веревку. Они все больше отставали от графика красноярцев, что действовало

247

на настроение ничуть не меньше, чем льющийся на голову ледяной душ. 19

июля, день своего рождения, Эля просидела на вырубленной во льду полоч-

ке, глядя, как внизу, под стеной, наблюдатели вытаптывают в снегу всякие

шуточные поздравления, стараясь поддержать их хоть таким образом.

В лагере были обеспокоены, контрольно-спасательная служба

потребовала прекратить восхождение и начать спуск. А четверку спуск

беспокоил ничуть не меньше, чем подъем, и Тустукбаев запросил разрешения

вернуться в лагерь. . через вершину. Они опасались спуска. Опасались

зависания. Случилось то, о чем предупреждали красноярцы, не рекомендуя

отсиживаться на стене более двух суток. А они в ожидании погоды

мученически досиживали пятые и, конечно, уже не годились для столь

сложного лазания. Начались срывы. Ценой предельных усилий ночью 21

июля четверка спустилась со стены к палатке наблюдателей.

Утром обнаружили, что ледяные ванны так просто не прошли, что

пальцы прихвачены, что если Толе Тустукбаеву и надо куда-то спешить, то

отнюдь не на Победу. Ее придется отложить до следующего раза. А пока на

перевязку, на горячий иссык-кульский песочек, на разбор восхождения, где

придется молча выслушивать замечания даже тех, кто эти «рыжие пятна»

видел разве что на чужих фотографиях.

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ ИГОРЯ ЦЕЛЬМАНА

Овчинников был выпускающим, и, едва он вместе с траверсантами

появился в лагере на Диком, Балинский и Кочетов принялись упорно его

обхаживать, выпрашивая разрешение выйти на северное ребро.

— Что вы, ребята, — посмеивался Овчинников, — я выпущу, а Галкин

появится, догонит на вертолете, и как миленькие пойдете вниз. Помните пик

Ленина?

Вскоре прилетел и Галкин. Он привез двух роскошных кур и

изготовленные из обрезков арматуры «кошки», наподобие тех, которыми в

248

деревнях извлекают упущенные в колодец ведра.

Одна курица была растерзана населением базового лагеря. Другую

подвесили к рюкзаку Эдика Мысловского, после чего траверсанты под

прощальное щелканье фотокамер двинулись в свой многотрудный и

неизвестно что приготовивший им путь... После проводов взялись за испы-

тание «кошек». Их привязали к длинной основной веревке, и, когда Игорь

Цельман поднял машину в воздух, группа Галкина — Балинского приступила

к тренировке, конечной целью которой являлось «проведение транспор-

тировочных работ на северном ребре пика Победы».

Над теоретической разработкой операции трудился и сам Игорь, и весь

имеющий отношение к науке и технике личный состав экспедиции. Суть

заключалась в следующем. На леднике лежит завернутый в спальный мешок

тяжеленный газовый баллон. Это учебный груз. Он обвязан веревкой, конец

веревки в виде петли укреплен над грузом с помощью двух стоек.

Проносится вертолет, с вертолета свисают «кошки», они цепляют петлю, и

груз взмывает в воздух. На бумаге все выглядело убедительно. Благополучно

прошла и тренировка. Теперь надо было повторить все это на высоте 6400, и

к утру 9 августа группа Галкина — Балинского была готова к вылету на

северное ребро.

Взлетели в полдень. День солнечный, грандиозное зрелище Победы

приковывает всех к прозрачному блюдечку иллюминатора. Игорь нацеливает

машину на 5300, бортрадист распахивает люк и со снайперской точностью

«укладывает» тяжеленную заброску почти у входа в пещеру. Балинский

поднял палец, на что бортрадист только снисходительно оттопырил губы,

дескать, а как же, фирма!

— Хотите, посажу на 5300? — закричал Цельман.

Все засмеялись, даже Галкин не выразил желания участвовать в этом

эксперименте при всей любви к авиатранспортным средствам перемещения

во времени и в пространстве. Сели на 4300. Под самый маршрут! Минут

через сорок Игорь прилетел снова, доставил тех, кого не смог поднять