Большая Медведица

— Лети, стрекоза, и этого охламона прихвати, — Олег под пушкой проводил собутыльников в вонючий туалет и запер их там.

— Сидите тихо, не трепыхайтесь.

Серега таким стеченьям обстоятельств был рад, а Татьяна, мгновенно обидевшись, со злостью пнула в дверь, обломав на туфельке шпильку.

— Успокойтесь, человечки, или получите прямо через дверь по свинцовому орешку, — пуганул их Святой и за козырек натянул фуражку на брови: «Вот кипишная».

Подельники уже отпахали.

— Куда их?

— В туалет волоки.

— Встали, калоши, быстрее, пошевелил стволом обреза женщин Ветерок — а эту куда?

— Она без сознания?

— Вроде.

— Пусть лежит, где лежит. Подложи ей под голову мешок пустой — кивнул он брату.

Через пять минут приятели покинули помещение магазина. Входная дверь снаружи не замыкалась.

— Рвите к машине, я прикрою.

Олег наблюдал за улицей и одновременно за Эдиком с Лехой, драпающими вдоль пятиэтажки с полной сумкой денег.

— Разрешите, я пройду, — давно нечесаный неопределенных лет бичара хотел просочиться мимо «милиционера» в винополку.

— Все, опоздал, закрыто — загородил тот проход.

— Да меня там знают, я к Сереге.

— Тебе русским языком сказано, дергай отсюда, пока по седлу не получил — старшина столкнул бича с крылечка.

— Руки не распускай или раз в погонах — все можно?

— Не пали малину, винти отсюда и желательно галопом. Лохматый не стал связываться со странным наглым ментом и негромко матерясь, утопал.

На унитазе сидел, получивший затрещину от Татьяны грузчик. Женщины барабанили в прессованные опилки двери, пытаясь отрезвить от шока директоршу, а этим временем Святой, зажав в левой руке фуражку, метелил к Жигулям. За ремнем под рубашкой с взведенным курком бился «ПМ».

«В рот компот, сорвется курок, сразу яйца отстрелит».

Передняя дверца машины специально для него была распахнута, и едва он вломился в салон, Славка газанул.

— Не жги так, — попросил его Ветерок, — внимание лишнее к себе привлекаешь, сейчас легавые перекроют в городе все, что смогут, и все из-за тебя, между прочим — подмигнул он Олегу.

— Не каждый день в такой форме магазины грабят.

Оперативно-следственная группа фотографировала помещение винополки и допрашивала продавцов. Марию Владимировну «Скорая помощь» увезла в больницу.

Леха с Эдиком считали деньги, ворохом наваленные на паласе спальни. Каждый занимался своим делом. Менты искали, преступники прятались.

Святой прятался от правоохранительных органов на балконе. Расстелив верблюжье одеяло, он по пояс заголился, прилег позагорать и уснул, видимо не доспав ночью. Через час разомлевшего под нежарким вечерним солнышком, приятеля растормошил Ветерок.

— Четыреста пятьдесят тысяч срубили, — подал он Олегу охлажденную баночку голландского пива.

— Пять минут работали, столько капусты, не верится даже. Как раньше не доперли?

— Братан где?

— С племяшом в аэропорт упорол. «Амаретто» только там продают. Думаешь, зря его отпустил?

— Конечно. Иркутск на ушах стоит, а в порту тем более чес плотный будет.

— Авось пронесет.

— На бога надейся, но и сам не плошай. Вернутся, накажи Славке на завтра, чтобы жратвы дня на три с утреца подзакупил. Отсидимся, пока в городе кипишь.

Вечеряли по-человечьи, четыре пузыря итальянского ликера, конфеты в коробках и всякого шоколада набрал Эдик, шпроты и компоты тоже не забыл. Славке это дело, похоже, тоже начинало нравиться. Магнитофона не было, и врубили телевизор, послушать по коммерческому каналу «Музыкальный подарок».

Под «Белые розы» Юрия Шатунова подняли за удачный день стопки, но выпить помешала строгая женщина на экране.

— Внимание, внимание, — откашлялась она — сегодня, в семнадцать часов тридцать минут местного времени по улице Достоевского неизвестными ограблен винно-водочный магазин объединения «Продтовары». Нападавших было трое. Один из них в форме сотрудника милиции, вот его фоторобот. Вглядитесь, пожалуйста, пристальней. Может, кто-нибудь из телезрителей его знает. Рост средний, глаза большие, верхний ряд зубов из желтого металла…

— Вообще не похож, — рукопожатием поздравил брата Эдька. По такому фотороботу они тебя ни в жисть не найдут. Смысла тыриться вроде нет, завтра домой?

— Это не от меня зависит, вон Славку убалтывай насчет билетов, сейчас их не достать.

— Вам на какой лучше дневной, ночной?

— На тот, что быстро ездит.

— Это «Россия», а она в Солнечной не стоит.

— Эдька, «Россию» в Солнечной тормознешь?

— Базара нет!

— Бери, Слава, на «Россию».

Сумки, одну с оружием и формой, другую с деньгами к купейному вагону скорого поезда пронес вместе с билетами племяш. Подельники к составу подошли с разных сторон и всего за две минуты до его отправления. Попрощались со Славкой и всучили ему тридцать, как он не упирался, тысяч.

— Бери, бери. Деньги лишними не бывают, — полуобернувшись с верхней ступеньки вагона, обшарил глазами Леха многолюдный перрон — а жечь карман станут — в сберкассу положи. Никуда из города не собираешься?

— В смысле?

— В отпуск или так, куда отдохнуть.

— Нет, а что?

— Прикатим недели через две, хату держи на стреме. Матери с отцом привет передай.

Филки делили в купе. Эдька едва дождавшись свои восемьдесят штук, сразу смылся в вагон — ресторан и назад приплелся часа три спустя, чуть живой. Брат с Ветерком разули его и положили на нижнюю полку.

— Теперь все, можно и нам прилечь, — взбил дохлую ватную подушку Святой.

В дверь купе требовательно забарабанили. Приятели никого не ждали, билеты проводница забрала и, переглянувшись, они не сговариваясь, полезли за оружием. Леха разогнув на гранате усики кольца, зажал ее во вспотевшей ладошке и накинул сверху вафельное полотенце. Патрон еще с ограбления торчал в стволе и, вынув пистолет, Олег направил его на зеркало дверей на уровне груди.

— Кто там?

— Официант.

— Что нужно?

— Эдику принес кое-что.

— Спим мы, завтра приходи.

— Не могу, он мне забашлял и предупредил, что если заказ не выполню, зашибет.

Святой торкнул «ПМ» под одеяло и щелкнув спичкой, откатил в сторону дверь. Это был действительно ресторанный работник с огромной проволочной корзиной в обнимку.

— За все уплачено, тару в окно швырнете.

Подельники бухали почти до утра, и когда встал Эдька, они уже дружно храпели.

— Через тридцать минут «Солнечная», вы просили предупредить — через запертую дверь сообщала проводница.

— Спасибо, милая, — и он рванул по узкому коридору состава к тепловозу. Вернувшись, разбудил друганов и попер их в тамбур.

— Приехали, слышите? Приехали.

— Куда? — покачивался Ветерок.

— Солнечная на горизонте.

— Не остановимся мы в ней, зря поднял.

В забранное крупной решеткой окно железнодорожной кассы удивленно таращилась седая женщина. Тридцать лет провела она в этой комнатушке, но ни разу не только не видела, но даже и не слышала, чтобы здесь хоть на секунду тормознул скорый. «Что же это такое? «ЧП», точно «ЧП».

Никакого чрезвычайного происшествия и в помине не было. Машинист тепловоза всего за пятьсот рублей высадил приятелей точно напротив парадного входа вокзала и, протяжно гукнув, докатил на Хабаровск.

Рыжий со своей доли загулял, через четыре дня его поддержал прилетевший от тещи Костя. Жену он оставил в Казахстане и благодаря этому, отрывался во все лопатки. Во вторник, с бодуна, с трещавшей головой, Кот столкнулся с обедающими в «Кристалле» братьями.

— Привет, гангстеры!

— Здорово, алкаш.

— Обижаете, Олег Борисович.

— Тебе это кажется.

— Почему?

— Ты ведь хлестанул Эдьке, что пить бросишь, помнишь в Чите, в Северном?

— А-а, так я же пошутил тогда. Олег Борисович, это случайно не про вас пишут? — на тарелочку с хлебом положил он свежий номер «Щит и меч».

— На третью страницу обратите взор свой суровый, статейка на ней интересная. «Оборотень» называется.