Письма на волю

Многих из тех, с кем Вера работала и кто ее знал, видимо, нет уже в живых, многие, возможно, очень далеко. Но смело могу сказать, что в их жизни Вера не исчезла бесследно. Она влияла на людей, она звала, сплачивала, вселяла веру в нашу победу, она учила преодолевать трудности. За это мы все любили Веру, и память о ней будем хранить до конца своих дней.

А. Малевская (Бергман)

Журнал «Полымя» № 9, 1956 г.

В БУДНЯХ РЕВОЛЮЦИОННОГО ПОДПОЛЬЯ

Свои воспоминания о Вере Хоружей я пишу не как бесстрастный историк-исследователь, равнодушно листающий пожелтевшие страницы архивных документов. Нет, я бережно перелистываю страницы своей памяти, воскрешая в ней живую Веру, такую, какой знал лично долгие годы борьбы на земле моей родной Западной Белоруссии. Тернисты пути подпольщика. На них можно встретить все, кроме спокойной, беззаботной жизни. Находясь постоянно в борьбе, постоянно в движении, подпольщик никогда не знает, что ожидает его завтра.

Вот такой знал я Веру Хоружую. Как сейчас вижу ее перед собой, энергичную, общительную, жизнерадостную. Наши пути сходились и расходились, годами мы шли с ней вместе. После совместной подпольной работы вместе были участниками судебного процесса «133-х», сидели в тюрьмах. Встречались мы и позже. Видел я ее и в минуты личных невзгод и потрясений. Всегда она была спокойна, выдержанна и глубоко убеждена в правоте дела, которому посвятила свою жизнь.

Это обязывает меня рассказать о Вере Хоружей, о событиях революционного движения в Западной Белоруссии, участницей которых она была, вспомнить о ее друзьях и товарищах по борьбе.

Когда говоришь о Вере-подпольщице, нельзя не вспомнить предыдущие годы, сформировавшие ее характер. Юность ее, прошедшая в Мозыре, на Полесье, совпала с переломом в жизни нашего народа. Ожесточенная борьба классов в годы революции и гражданской войны, немецкая оккупация 1918 года, интервенция и последующая оккупация Белоруссии белополяками в 1919–1920 годах втянули молодую, только что вступившую в самостоятельную жизнь сельскую учительницу Веру Хоружую в бурный водоворот событий.

Уже тогда она поняла сознанием и почувствовала своей тонкой, восприимчивой душой, на чьей стороне историческая правда, в каком стане ей надлежит быть. Поняла раз и навсегда и уже никогда не отступала с однажды избранного пути. Худенькая, можно сказать, хрупкая светлокудрая комсомолка взяла в руки винтовку и пошла по лесам и болотам родного Полесья истреблять банды Булак-Балаховича. В те трудные дни ее можно было видеть на субботниках и воскресниках по выгрузке дров, с лопатой в руках по расчистке железнодорожных путей, в нетопленом комсомольском клубе за изучением «Азбуки коммунизма». Ее стихией были массовые комсомольские «дни урожая», «дни леса», вечера вопросов и ответов, митинги и факельные шествия в день МЮДа.

Годы, которые проработала Вера в комсомоле Советской Белоруссии, наложили отпечаток на всю ее жизнь. Воспоминания о них согревали ей душу в то суровое боевое время, когда пришлось работать в революционном подполье в Западной Белоруссии, а затем сидеть в застенках белопольских тюрем.

«…Пишу вам, — говорится в одном ее письме из тюрьмы, — и грудь разрывается от боли безмерной, от большой радости. Я с трудом сдерживаю слезы, а далекие, незабываемые образы один за другим проходят перед глазами: комсомольская ячейка, „Азбука коммунизма“, первые кружки, учеба, могучий рост. Комсомол, комсомол! Не пять, а пятнадцать, пятьдесят лет бессильны вырвать из моей памяти эти воспоминания, бессильны заставить меня забыть о том, что комсомол сделал меня большевичкой, воспитал, закалил, научил не только бороться, но и любить революцию больше всего, больше жизни…»

Это правда. Вера, став серьезным политическим деятелем, по-прежнему оставалась комсомолкой, сохранив молодость духа и жизнерадостный, бодрый характер.

Мы, советские комсомольцы, очень живо откликались тогда на события революционной борьбы в Болгарин, в Германии и в Польше. Особенно волновали и увлекали нас боевые выступления партизан, смелые действия комсомольцев Западной Белоруссии, находившейся под гнетом польской буржуазии и помещиков.

Все это воспитывало у нас чувство солидарности с нашими братьями и сестрами — молодежью Западной Белоруссии — и вызывало стремление участвовать в их борьбе.

Потянуло туда и Веру.

Когда Вера начала свою деятельность в западнобелорусском революционном подполье (февраль 1924 г.), ей было только двадцать лет. Уже тогда В. Хоружая обладала всеми качествами, присущими коммунисту: горячей верой в правоту великих идей ленинизма, беззаветной преданностью делу Коммунистической партии и советской власти, горячим желанием принять активное участие в борьбе угнетенного польскими помещиками и капиталистами белорусского народа за освобождение, за воссоединение с БССР.

Но она пришла туда без достаточного знания условий подполья, без навыков конспирации. Ее, как и всех нас, учила сама жизнь, опыт старых польских революционеров-подпольщиков, который она хорошо усваивала.

Политическая обстановка в Западной Белоруссии в то время была далеко не мирная. Часть белорусского народа, насильственно оторванная от своих единокровных братьев и очутившаяся под гнетом польской буржуазии и помещиков, не покорилась, начала подниматься на борьбу. Мало кто верил, что пограничные столбы и колючая проволока, перерезавшая родную белорусскую землю, долго удержится, что потребуются целых два десятилетия, полных лишений и борьбы, прежде чем восторжествует справедливость и белорусский народ будет воссоединен в едином Советском государстве. И народ боролся. В деревнях действовали партизанские отряды. Они жгли помещичьи усадьбы, изгоняли ненавистных осадников. В городах вспыхивали забастовки, происходили уличные демонстрации. Борьбу возглавила молодая Коммунистическая партия. Был создан ее боевой помощник — революционный комсомол. Вера вошла в состав ЦК комсомола и стала его секретарем. Она с головой ушла в борьбу.

Власти объявили военное положение, ввели чрезвычайные суды, посылали карателей на «кресы всходне». Происходили массовые аресты. Тюрьмы были переполнены политическими заключенными. Заподозренных в партизанских выступлениях или в связи с партизанами расстреливали и вешали. Но это не пугало отважных борцов за национальное и социальное освобождение.

«…Передай всем от меня горячий сердечный привет, — писала Вера из подполья. — Скажи, что я не только живу, но и горю жизнью, работой, восторгом, энергией. Скажи, что мы жизнь берем за жабры, не даем себя съесть с кашей, что пока это блестяще удается, что мы — победители — постараемся побеждать до конца».

Она ездила по деревням и местечкам Полесья, Слонимщины, Новогрудчины, подолгу задерживалась в Белостоке, Вильно, Гродно. Выступала на нелегальных массовках с пламенными речами, зовущими к борьбе, организовывала комсомольские ячейки, городские и районные комитеты, помогала создавать юношеские секции в профсоюзах, писала воззвания.

При всей своей многогранной и кипучей деятельности она оставалась неуловимой для полиции. Подвижная, внешне ничем не выделявшаяся среди других женщин, хорошо знавшая польский, белорусский и даже еврейский языки, крепко связанная с простыми людьми, которые охотно давали ей приют, она легко уходила от преследований агентов дефензивы.

Вера обладала какой-то исключительной способностью заражать молодежь своим оптимизмом, революционным задором, личным примером. Она органически не терпела одиночества, всегда вокруг нее была молодежь, жаждущая борьбы с ненавистным врагом. Это и делало ее вожаком, организатором революционной молодежи.

При активном участии Веры комсомол Западной Белоруссии в 1924–1925 годах из разрозненных и немногочисленных кружков революционной молодежи вырос в массовую организацию. Он воспитал немало хороших вожаков, личных друзей Веры и ее товарищей по борьбе.