История штурмана дальнего плавания

— У моряков, к которым не приехали жёны, вся «отоварка» практически осталась во Владивостоке! Вот вам «бабушка и Юрьев день»…

Уходили с нами в каботажный рейс кроме моей жены ещё две — жена капитана и жена первого помощника. Остальные по разным причинам не рискнули сорваться в такую дальнюю дорогу, как Дальний Восток. После этого рейса многие из них, к сожалению, потом с мужьями по разным причинам развелись. Далеко не все переносят продолжительные разлуки.

Вскоре после отхода из Владивостока мы вошли в густой туман, который не рассеивался даже в дневные часы. Шли, как говорится, словно в молоке, непрерывно подавая гудком туманные сигналы. Наши оба радиолокатора работали вполне нормально, поочерёдно, во избежание перегрева при продолжительной их работе. Ход судну был назначен — полный в маневренном режиме, ведь судоходство здесь на востоке не прекращается практически в любую погоду. Курс держим на пролив Лаперуза (La Perouse Strait) — между островами Сахалин и японским островом Хоккайдо.

С приездом на теплоход жена моя поделилась о том, что ей весьма понравилась достаточно модная в то время песня Михаила Танича про остров Сахалин, и она с удовольствием напевала иногда мне:

Она попросила показать ей этот, как ей казалось, сказочный пролив Лаперуза, когда мы будем его проходить. Следует отметить, что в навигационном отношении этот пролив не совсем сказочный. В середине пролива находится остроконечный выступ подводной скалы, «камушек» весьма опасный для всех видов судов. Проход через этот пролив, ведущий в Охотское море, пришёлся как раз на вахту старшего помощника. Поэтому, выбрав относительно свободную минутку, позвонил в свою каюту и предупредил Люсю:

— Проходим твой сказочный пролив Лаперуза, можешь «полюбоваться», если желаешь…

Через минуту она сообщила:

— Так ничего же не видно, стеной стоит сплошной туман.

Да, в таком состоянии мы всё время шли тогда, в непрерывном тумане. Без какой-либо видимости вышли через Четвертый Курильский пролив в океан. И только в районе Камчатки, недалеко от Петропавловска-Камчатского, вынырнули, наконец, из цепких объятий дальневосточного «хозяина» этих широт. Сплошной туман в данном районе — это результат в основном единоборства двух встречных течений: теплого течения Куросиво и холодного Камчатского течения. Сказывается, конечно, также наступление нового сезона. Осень здесь начинается значительно раньше, чем на Чёрном море, хотя черноморский порт Одесса и пролив Лаперуза находятся практически на одной широте.

С установлением стабильного холодного Камчатского течения погода, наконец, стала нормальной, уже чётко просматривалась линия горизонта. В Беринговом море на вахте старпома встретили как-то стадо китов. Не спеша, эти исполины, переваливаясь, уходили периодически на глубину, а всплывая, продували свои лёгкие, испуская фонтаны брызг. Солнце ещё не взошло, но уже было достаточно светло. Позвонив в свою каюту, пригласил Люсю полюбоваться необычным зрелищем — группа китов следовала в своём направлении куда-то в сторону Аляски:

— Где, в каком аквариуме, Люся, ты смогла бы увидеть такую замечательную картину — целое стадо китов?

Жена Люся с удовольствием потом долго провожала их, рассматривая в бинокль. Прошли они совсем недалеко от нашего судна, не обращая никакого внимания на встреченную железную громадину. Такая встреча для них, вероятно, была рядовым событием.

В Беринговом проливе встретили первые обломки ледяных полей, плывущие на юг. Ощущалось уже прохладное дыхание Арктики. Встречный ветер был свежим, бодрящим. При пересечении в Чукотском море на широте 66°33′ Северного полярного крута (ARCTIC CIRCLE) организовали небольшое судовое торжество по этому необычному для нас, южан, морскому событию, запечатлённому на общем снимке. При фотографировании на открытой палубе, разумеется, все продрогли. Согревались потом уже в столовой за общим «чаепитием». Никаких необычных происшествий при таком мероприятии не было отмечено, экипаж был подобран для дальневосточного рейса вполне нормальный.

Для перехода в арктических водах мы получили во Владивостоке, через первый отдел, комплект секретных навигационных карт нашего побережья издания ГУНИО ВМФ [66]. По этому поводу моряки дальневосточных судов поделились с нами своими наблюдениями: дескать, карты адмиралтейского издательства ни сколько не уступают по точности нашим картам. Надо полагать, что в настоящее время такое сравнение уже не актуально, так как с космических спутников очертания земных берегов даются теперь с огромной точностью, практически ±1–2 метра.

При переходе по Чукотскому морю мы обратили внимание, что к северу от нашего курса, ведущего к проливу Лонга, на фоне ледяных полей, за территориальными водами СССР, чётко выделялся американский ледокол. Невольно у каждого моряка напрашивался вопрос: «А чем это занимается этот непрошеный гость в нашей Арктике — браконьерством?» Надо было полагать, что посты СНИС [67] по арктическому побережью с таких непрошеных гостей не спускают глаз.

Начальник судовой радиостанции г-н Матковский как-то сообщил старшему помощнику, что для практики он попробовал связаться с одним из этих постов СНИС на побережье — связь нормальная. Для проверки этого, а скорее из любопытства, я в период своей утренней вахты посоветовал начрации запросить, чтобы с поста СНИС сообщили ему пеленг на наше судно. На том участке нашего перехода положение судна на путевой карте было чётко известно, поэтому позже, проложив пеленг от поста СНИС, мы убедились, что ребята, дежурившие на этом посту, отличные специалисты. Ответно г-н Матковский поблагодарил их, а в шутку от себя добавил: «Кашу с тушёнкой вы не зря едите, молодцы!»

В проливе Лонга, между островом Врангеля и материком, встретили уже небольшие ледяные поля, которые т/х «Долматово» преодолевал вполне свободно. За летний период эти льды существенно подтаяли и не составляли угрозы для судоходства. Наши пассажиры — жёны, вышедшие с нами в рейс, с удовольствием наблюдали особенности арктических широт. Нерпы неоднократно выныривали и столбиками торчали некоторое время, рассматривая вблизи проходивший теплоход, где-то далеко на льдине пробежал полярный медведь, а в вечернее время наблюдалось Северное сияние [68] — красота необычайная.

На подходе к порту Певек встретили несколько сухогрузных судов, идущих в группе, скорость у которых была несколько ниже нашей. Поэтому попросили старшего механика добавить несколько оборотов, чтобы нам первыми подойти к внешнему рейду. От этого зависела очередность постановки к причалу. Попытка наша удалась- вот он уже перед нами этот основной порт прославленной Чукотки.

Приход судна в порт оформлял сам капитан порта, который посетил судно вскоре после ошвартовки к причалу выгрузки. Он оказался нашим земляком, с Украины. В процессе общения капитан порта посвятил нас во все обычаи и особенности этого арктического порта. Рассказал также о тех трудностях, с которыми здесь приходится сталкиваться, особенно в части обеспечения свежими овощами. Упомянул, что местное население здесь в порту обычно временно откомандированное, прибывающее сюда по договорам на определённое количество годков — один, два, а иногда и более. Отработав оговоренное время, они снова возвращаются на материк. Один из любителей охоты построил, к примеру, здесь где-то в тундре охотничий домик. Полагал здесь обосноваться надолго, однако через некоторое время, возвращаясь на материк, поместил в местной газете объявление о том, что оставляет в дар свой охотничий домик местному обществу охотником и рыболовов. Найти здесь покупателя, конечно, невозможно. Закупки через портовый магазин производят в основном оптовые, с запасом на зиму. Даже, к примеру, покупая один или два ящика водки, потом, не отходя от магазина открывают все бутылки, переливая содержимое в канистру, более удобную для переноски и хранения.