Адмирал Д. Н. Сенявин

ния». Угроза Бертье полностью подтвердилась: царь действительно выразил свое недовольство в связи с трениями, которые возникли между русскими и французами на Корфу. Но Сенявин, даже предвидя царскую немилость, не хотел ронять достоинство русского флага².

Согласно рескриптам Александра I сухопутные войска, находившиеся па Средиземноморском театре, надлежало переправить в Италию, с тем чтобы они возвращались затем в Россию через австрийскую территорию³. Корабли сенявинской эскадры, приписанные к Черноморскому флоту, должны были ждать в одном из итальянских портов, пока французский посол в Константинополе договорится с Нортон об их обратном проходе через проливы. Сам же Сенявин должен был перейти на Балтику со всеми кораблями, приписанными к Балтийскому флоту.

Нелегко далось выполнение этих царских приказов тысячам простых солдат. Многие из них не выдержали трудного пешего перехода и простились с жизнью в итальянских и австрийских госпиталях.

В исключительно трудные условия попала и эскадра Сенявииа. Поскольку мир между Россией и Турцией не был заключен, приписанные к Черноморскому флоту корабли пс смогли пройти через Дарданеллы и Босфор. Свыше двух лет они гнили в чужих портах Адриатики, а затем были отданы Франции ⁹⁸. Личный состав этих кораблей страдал от материальных лишений и от жестокой тоски по родине. Тяжкие испытания выпали на долю личного состава тех кораблей, которые были приписаны к Балтийскому флоту⁹⁹. Так как отношения между Россией и Англией резко обострились и можно было со дня на день ожидать начала англо-русской войны, переход со Средиземного моря на Балтику был делом очень опасным. Из царского рескрипта следовало, что позиция англичан еще не прояснилась после Тильзитского мира и

что необходимо соблюдать чрезвычайную осторожность, «дабы не подвергнуться какой-либо опасности со стороны аглинских морских сил».

Как должен был Сенявин действовать, если вспыхнет англо-русская война? Сколько-нибудь ясного ответа на этот вопрос царь не давал. Он предпочел взвалить всю ответственность на Сеиявнна, посоветовав ему только руководствоваться «правилами благоразумия и мужества».

Правда, Александр предупредил Сенявина, что по пути он может заходить в Кадикс, Тулон, Брест и другие французские порты ⁴. Ыо все эти порты были блокированы англичанами, которые без боя не пропустили бы русскую эскадру. Поэтому Сенявин принял решение обогнуть Европу, не заходя ни в один порт. Сенявин намеревался пройти расстояние от Корфу до Копенгагена (свыше 3000 миль) без единой остановки, и, вероятно, выполнил бы это намерение, если бы успел миновать Атлантику до наступления осенних штормов. Но приказ о возвращении в Россию был вручен командующему с большим опозданием: подписанный 28 июня, он дошел до Эгейского моря только 23 августа ⁵. Кто был виновником этого опоздания, сказать трудно. Но характерно, что царь и Чичагов, которые всегда готовы были обвинить Сенявина во всех смертных грехах, не осмелились на сей раз приписать ему медлительность. Да и как можно было говорить о медлительности, если отряд кораблей, возглавляемый непосредственно Сенявнным, ушел от Тенедоса к Корфу через два дня после получения царского рескрипта и изготовился к походу от Корфу к Кронштадту за одну неделю. Корабли, которые провели два трудных военных года вдали от своих баз и ремонтировались только собственными силами, могли одолеть такие сроки только благодаря тому, что всегда поддерживались в отличном состоянии.

На несколько дней Сенявин задержался у Корфу в ожидании отряда Грейга, заходившего на греческий остров Специю, чтобы расплатиться там по долгам с местными жителями⁶. А когда Грейг закончил подготовку своих кораблей к походу, пришлось еще несколько дней ожидать, пока изменится направление ветра ¹. Сенявин очень торопился, по так как царский рескрипт почти два месяца пролежал в сумке «медленно поспешавшего» курьера, он не успел дойти до Балтийского моря до на-

ступлсння осенних штормов и до начала русско-английской войны.

Уже и Средиземном море эскадра выдержала сильный шторм. После же прохода через Гибралтар она встретилась с «самым противным ветром», по прекращавшимся в течение двадцати суток. «Мы, — пишет находившийся на борту «Рафаила» Папафидии, — качались по ужасным волнам, почти не продвигаясь вперед». Наконец, утром 26 октября направление ветра изменилось, и эскадра быстро пошла заданным курсом. Вес матросы и офицеры буквально ожили. Но через несколько часов ветер снова изменил направление. Он все крепчал и перешел «в необыкновенный шторм». Паиафидин рассказывает, что почыо было вырвано несколько болтов, державших доски кормовой обшивки «Рафаила». Вода хлынула внутрь корабля. С большим трудом удалось притянуть обшивные доски веревками, «а пустоту набить наклею». Но сильная течь не прекратилась, и команда едва успевала откачивать воду. Вдобавок на корабле вышло из строя рулевое управление, была сломана бизань-мачта ¹⁰⁰, причинено множество других серьезных повреждений ⁸.

На рассвете командир «Рафаила» собрал на совет всех офицеров, после чего уведомил командующего, что дальше следовать не может и вынужден спуститься к Лиссабону. Аналогичный сигнал поступил и с «Ярослава». Затем получены были сообщения об открытии значительной течи на «Сслафаиле и о поломке руля на х «Ретвнзаие». Чтобы «не подвергать вящшей опасности эти корабли и сберечь остальные», Сепявпн решил идти к Лиссабону. Здесь он подверг внимательному осмотру все корабли и убедился в том, что они требуют серьезного ремонта. О продолжении похода нечего было и думать. II Сепявпн известил Александра I о том, что он вынужден остаться в нейтральной Португалии до марта 1808 года.

Португальское правительство оказало Сенявнну радушный прием, направило в его распоряжение корабельного мастера и обещало «сделать другие пособия». Однако выполнить это обещание ему нс пришлось: Наполеон нарушил нейтралитет Португалии, и уже через две

недели после появления русских кораблей у Лиссабона правительство, принц-регент и психически больная королева бежали оттуда в Бразилию ¹⁰¹. Стремясь овладеть всем Пиренейским полуостровом, император французов в октябре 1807 года ввел свои войска во все важнейшие крепости Испании, а 18 ноября захватил Лиссабон. Португалия была оккупирована французским корпусом под командованием генерала Жюно.

Поскольку после Тильзитского мира Франция являлась союзником России, занятие Лиссабона корпусом Жюно, казалось бы, нс представляло непосредственной опасности для сенявинской эскадры. Но русско-французский союз был ненадежен. Наблюдательные люди ясно видели, что Наполеон готовится к новой войне против России и потому всемерно старается ослабить своего временного союзника. Соответственно и Россия не была заинтересована в усилении Наполеона.

«Вероятность новой войны между Россией и Францией возникла почти вместе с Тильзитским миром, — писал известный русский государственный деятель Сперанский. — Самый мир заключал в себе почти все элементы войны». Это понимали и Сеняшш и офицеры его эскадры, которых отнюдь не радовала встреча с французами. Русские выражали свое сочувствие португальцам п вовсе не были расположены помогать французским оккупантам.

Французы всячески старались добиться от Сенявнна сотрудничества в борьбе с британским флотом, который блокировал Лиссабонский порт. Когда Александр I вы-выполннл требования Тильзитского договора и объявил в октябре 1807 года войну Англии, Наполеон поторопился известить об этом Сенявнна. Через своего морского министра он призвал русского адмирала использовать в борьбе с английским флотом «все преимущества, которые могут представиться» °.

Наполеон по очень рассчитывал па готовность Сеня-внна служить французским интересам. Поэтому он обратился к царю с просьбой подчинить русскому послу в Париже Толстому сеиявинскую эскадру, чтобы ее «можно было пустить в ход, нс ожидая прямых указаний из Петербурга». Заинтересованный тогда п сохранении Тильзитского мира, царь немедленно удовлетворил это требо-