Я сын батрака. Книга 1

Я КАК БЫ ДЕРЖУ ЛОШАДЕЙ

В нашей семье был заведён такой порядок, тот, кто работал с лошадьми, вставал рано, и шёл на конюшню. Там он брал лошадь, или лошадей, запрягал в телегу и ехал к нашему двору. Обычно это был мой брат Иван, затем он шёл завтракать, лошадей кто-то должен держать. А кто? Кроме меня некому. Григорий уже работал в поле, Миша и Рая были ещё маленькие, а я так, и ни малый, и ни большой, вот эта работа и доставалась мне. Работа сама по себе не трудная, стой и держи за уздцы лошадь, даже если их две, все равно, держишь одну, этого достаточно.

Сложность этой работы заключалась в том, что она проходила рано утром. Только день начинает пробуждаться, а тебя уже будят, вставай держать коней. А как встанешь, когда ты вчера, допоздна носился как угорелый по просторам хутора, уставший лёг спать, только разоспался, а тебя уже будят. Вставать не хочется, глаза не открываются, постель обняла и не отпускает, спать хочется, сил нет. Ну, а если тебя с трудом подняли, то идёшь к этим лошадям, таким же несчастным, как и я, с закрытыми глазами, держась за стенку хаты чтобы, не упасть. Казалось бы, чего проще, подъехал Иван к нашему двору, накинул вожжи на столб ворот, и иди, завтракай. А нет, надо обязательно поднять сонного Сеню, и пусть он стоит и тут мучается. Как вы думаете, что это, издевательство над ребёнком, или политика? Не знаете? Вот и я тоже не знаю. А тем временем, Иван уже подъехал к нашим воротам, и знаю, что сейчас придут меня будить, а спать хочется, сил нет. Утро, рань перерань, я сплю в детской комнате. Мама заходит и меня будит: «Сеня вставай, Иван приехал, надо конив держать». Я, не открывая глаз, отвечаю: «С час». Сказал, а сам продолжаю спать. Мама уходит, а через некоторое время, снова приходит и будит меня, я не могу открыть глаза, так спать хочется. И на этот раз у нас с ней прошёл такой же диалог. Когда мама ушла, я опять засыпаю крепким сном, и мне снится сон, что стою я у наших ворот и держу за уздцы тех самых лошадей. А сам, сквозь сон слышу голос мамы: «Сеня, та вставай же, иди держать лошадей». На что я ей отвечаю: «Мам, да я их уже держу». Мама рассмеялась и говорит: «Да где же ты их держишь, сынок, ты же ещё спишь». Думаю, ну теперь от лошадей не отвертеться. Поднимаюсь, иду с закрытыми глазами, держась за стенку хаты, подошёл к лошадям, взял за вожжи сел у ворот и решил доспать. И так каждый раз.

СПЛЮ В ОБНИМКУ С КОБЫЛОЙ

Вот ещё случай из той же серии, как я однажды спал в обнимку с кобылой. А всё получилось по одному и тому же сценарию. Снова приехал Иван, но теперь уже на рыжей кобыле, запряженной в тачку. Меня снова мама поднимает. На этот раз я сопротивляться не стал, думаю, всё равно поднимут. Иду я полусонный к воротам, смотрю, стоит кобыла, низко опустив голову, глаза у неё закрыты, тоже досыпает. Кобыла старая, по лошадиному возрасту, она уже лет пять должна быть на пенсии, а её заставляют работать. Подошёл, стал перед ней, а она даже ухом не повела, так она устала от вчерашней работы, что ещё не успела отдохнуть, а её снова запрягли. Стою, ранее солнце в спину припекает, хорошо — ещё не жарко, но уже тепло. На солнышке согрелся, и меня снова потянуло в сон. Я решил как можно лучше устроиться, чтобы ещё поспать. Обеими руками обхватил голову кобылы, свою голову положил на её голову, между ушей, где у неё кустятся волосы, а там моей голове стало так мягко, как на подушке, и мы с ней уснули. Всё бы было хорошо, мы с кобылой спим, мне уютно, моя голова лежит на волосах между ушей кобылы, всё прекрасно. Но эти зловредные мухи не давали нам покоя. У них, наверное, начался завтрак, и они нас с кобылой донимали так, что нет спасу. Мы всячески от них отбивались, я махал руками, кобыла топала ногами, махала хвостом, но они ни как, ни хотели нас оставлять в покое. В какой-то момент, мухи от нас отстали, может они нашли другое более лакомое место, а может их позвали на партийное собрание, тогда это было модно, но мухи нас оставили в покое, это точно. Я крепче обнял голову своей «подруги» по несчастью, и мы оба крепко уснули. По-моему мнению, мы оба даже храпели. Проснулся я от дикой боли в ступне правой ноги. Я заорал так, что услышало пол хутора. На мой крик прибежала мама, и стала ругать кобылу, за то, что она наступила мне на ногу. По пути досталось и Ивану, на что Иван ответил: «Ныхай рот ны разевае». На этом Иван уехал, а мама по инерции продолжала ругать кобылу. Мне мою подругу, голубку дряхлую мою, стало жалко, и я стал её защищать: Говорю: «мам, это не кобыла виновата, а эти зловредные мухи, которые нам покоя ни давали». Мама со мной согласилась, а ступня тем временем, стала прямо на глазах увеличиваться. Мама увидела мою раненную ступню и говорит: «Давай сынок я её полечу». Что-то пошептала, вроде у того боли, у другого боли, а у Сени заживи, затем обмотала тряпкой и на этом лечение закончилось. Нога, конечно, продолжала болеть, за то я получил краткосрочный отдых, и какое-то время, ранним утром меня не поднимали. Поспал в удовольствие.

ТЕЛЯТА

Только моя нога зажила, как наступила наша очередь, пасти телят. Опять, их пасти, кроме меня, некому. Я уже знал, что пасти телят хуже, чем коров. Коровы степенные, ходят по лугу и едят траву, а как наедятся, ложатся отдыхать. Телята же всё время носятся по лугу как угорелые, им, как детям, хочется похвастаться друг перед дружкой своей прыткостью и ловкостью. Они хвастаются, а пастуху забота их в стадо собрать. Но, как бы то ни было, а пасти надо.

Перед тем как гнать стадо телят, мама меня наставляет, когда телят надо гнать на обед, а, главное, как определить время, часов-то не было. В нашем дворе мама начала тренировать меня, как определить время по солнцу. Я об этом слышал давно, но как именно определять время по солнцу, не знал, да и в хуторе никто, не знал, в том числе и мама. Но сама мама не знала, что она этого не знает, и поэтому меня учила. Ставила палочку и говорила: «Смотри, сынок, как только тень упадёт на хутор, то гони телят домой». Ладно, думаю, как-нибудь со временем определюсь. Выгнал телят за хутор, и недалеко от птичника, определил им пастбище. Сначала они паслись, но через некоторое время как начали бегать в догонялки, спасу нет. Сначала я за ними бегал, потом чувствую что устал, сел на траву и думаю, да бегайте вы, сколько хотите, знаю, что дальше хутора они не убегут. Солнце поднялось уже высоко, надо определять время, гнать своё резвое стадо или ещё подождать. Ставлю палочку, смотрю на тень, на хутор она падает, но на косую. Значит ещё рано гнать, потому что мама сказала, что тень должна быть прямой. Слово вертикаль мы не знали. Сложность моего положения в том, что время определить точно не возможно, и телят пригнать ни раньше, ни позже тоже нельзя. Потому что телят встречают бабки, а им никогда не угодишь. А бабки злющие-презлющие, прям спасу нет, они, всегда ходят с палками, на которые опираются, а в случай чего могут их и в ход пустить. А под их палки я попадать не хочу, вот и колдую над тенью от палочки. Ещё раз взглянул на солнце, поставил палочку, по моему мнению, тень была самый раз. Раз так, то надо гнать своё быстроногое стадо.

А стадо было не маленькое — тридцать голов. Гоню через переулок, на котором стоит зернохранилище. Все шло нормально, пока мои телята не вышли на нашу главную улицу.

Я, иду за стадом и ещё не знаю, что там произошло, но уже слышу громкое мычание сначала телят, а затем и коров. Тут я понял, что произошла «стыковка» моего стада, со стадом коров, чего ну никак нельзя было допустить. Так как, обрадованные телята выпьют всё молоко, у своих матушек коров, а их хозяйкам ничего не достанется. Когда я понял в чем дело, то сразу подумал, что надо убегать домой пока, мне ни перепало от бабкиных палок. Пригнувшись, я побежал вдоль забора, по улице повернул вдоль хаты Давыденко, прячась за деревьями и кустарником, побежал в сторону нашего двора. А, в это время на улице хутора творилось что-то невероятное. Крик, гам, коровы ревут, ищут своих детей-телят, телята мычат, ищут своих матерей-коров, бабки с палками наперевес, носятся по улице, ищут виновника торжества телят, да, да именно торжества телят, ведь у них праздник они напьются молока своих матушек-коров вдоволь, а такого никогда не бывало. В общем, творилось что-то невообразимое, одни ругались, другие радовались. Слышу, как одна бабка кричит другой: «Кума, а хто сёдня пас телят?» — «Та Сенька Гакивский, шоб ёму пусто было», — отвечает другая. Ладно, думаю, вы разбирайтесь, а я домой. Так короткими перебежками я благополучно добрался до дома. А после обеда, надо было снова гнать телят на выпас, но хозяйки их в стадо не пустили, рассчитывали хоть вечерней дойке, молоко добыть. А на следующий день пасти телят уже была не наша очередь. Вот такой у меня был опыт пастуха.