На службе военной

Дни в Смольном

Я жил в Смольном - боевом штабе обороны города. Темп работы был напряженным - все трудились днем и ночью. Гитлеровцы часто обстреливали Смольный, не раз пытались его бомбить. Для безопасности мы обычно спали в бомбоубежище, общая спальня которого напоминала строгую солдатскую казарму.

Город готовился к Октябрьской годовщине. Уполномоченный Государственного комитета обороны по продовольственному снабжению населения города и войск Ленинградского фронта Дмитрий Васильевич Павлов, много и плодотворно потрудившийся в дни блокады, пишет в своей книге: "Праздник отметили выдачей детям по 200 гр. сметаны и по 100 гр. картофельной муки, а взрослым - по пяти штук соленых помидоров. 6 ноября в сумерки, проезжая по улицам Ленинграда, я был поражен огромными очередями у городских парикмахерских - защитники города хотели получше встретить праздник. Но как-то он пройдет? Вечером гитлеровцы предприняли ожесточенный налет на город. В эти часы по радио транслировали из Москвы торжественное заседание, которое состоялось на станции метро "Маяковская".

Мы сидели в Смольном у радиоприемника и напряженно вслушивались в слова доклада. Слышимость была плохая,

Вскоре я позвонил в Москву, начальнику ГАУ Н. Д. Яковлеву. Он только что вернулся с торжественного заседания, был радостно взволнован и кричал мне в телефон:

- Новость, большая новость!

Он повторял какое-то слово, но я никак не мог его разобрать.

- Скажите по буквам! - наконец попросил я и начал записывать. И опять не поверил.

- Парад? Какой парад? Где? Когда?

В конце концов, понял, что в Москве на Красной площади завтра утром состоится праздничный военный парад. Это казалось совершенно неправдоподобным в разгар войны, в дни ожесточенных бомбардировок Москвы, Ленинграда и других городов.

Когда я рассказал об этой новости Жданову и другим товарищам, они посмотрели на меня с недоумением:

- Да что вы! Это просто пошутили над вами. Жданов пошел звонить в Москву. Вернулся к нам сияющим от радости:

- Вы оказались правы. Да, завтра парад!

7 ноября весь Ленинград ликовал. Парад в Москве многое значил. Он еще и еще раз свидетельствовал о том, что партия и правительство уверены в победе. Значит, оккупантам не сдобровать! У всех прибавилось сил и энергии.

Важнейшей заботой руководителей города была организация Дороги жизни через Ладожское озеро. Сначала возник проект проложить по льду железную дорогу. Это, конечно, выглядело заманчиво, но уже тогда казалось нереальным и, главное, весьма затяжным делом. А времени не было. Укрепление шпал на льду - этого еще никто не делал в. короткие сроки. Решили немедленно, как сомкнутся льды, проложить трассу для автомашин.

А. А. Жданов пригласил к себе ученых. Уточнили: всегда ли замерзает Ладожское озеро зимой, какая средняя толщина льда, его структура, какова его "грузоподъемность". Жданов дал ряд ценнейших советов строителям новой дороги, одобрил предложение искусственно наращивать лед на некоторых участках трассы.

Обсуждался вопрос о прикрытии ледового пути с воздуха сначала с помощью авиации и зенитных пулеметов, а когда лед станет толще, то и с помощью малокалиберной зенитной артиллерии.

В середине ноября Ладогу сковали льды. На озеро выслали пешую разведку. Командование приказало провести аэрофотосъемку будущей трассы. Все в Смольном нетерпеливо ждали результатов. Хлебные запасы в городе истощались. Люди умирали от голода. Остановились трамваи и троллейбусы. Замерзли водопроводные линии. Не хватало угля, нефти, дров. Надо было спешить. Местные жители между тем сообщали о частом торошении льдов на озере, о больших полыньях.

Вслед за пешей разведкой была выслана конная. Действительно, на Ладоге обнаружили большие полыньи, но тут же нашли обходные пути. И сразу же с восточного берега Ладоги потянулись в Ленинград первые хлебные обозы.

Дорожные батальоны, пользуясь сильными морозами, приступили к прокладке ледовой трассы, к созданию вдоль нее оборонительного пояса. К озеру двинулись тысячи машин.

В двадцатых числах ноября колонна автомашин с хлебом для ленинградцев совершила первый рейс по Дороге жизни. Ленинград облегченно вздохнул.

В эти трудные дни я не раз встречался с отцом и сестрой. Они продолжали работать и по-прежнему не хотели эвакуироваться на Большую землю. Оба готовы были перенести любые трудности, лишь бы остаться в родном городе и помочь отогнать врага.

В свободные минуты я звонил отцу по телефону. Случалось, его голос внезапно прерывался и в трубке слышался сильный грохот. Проходили томительные минуты, и снова доносилось знакомое покашливание отца. Немецкая артиллерия посылала по утрам свои плановые восемь тяжелых снарядов по квадрату, где помещалось учреждение, в котором работал отец. Он обычно рекомендовал не звонить с четверти до половины десятого.

- В эти минуты я получаю от немцев артиллерийский привет, видимо, потому, что у меня сын артиллерист,- шутил старик.

Однажды, пока мы разговаривали, снаряд разорвался поблизости от учреждения, где работал отец. В здании вылетели рамы и двери, от взрывной волны отвалилась штукатурка потолка, но отец продолжал разговор в совершенно спокойном тоне.

Вечером 1 декабря мне передали приказание Ставки - завтра же вылететь в Москву. Но ночью разбушевалась метель. Она не стихала трое суток.

Пользуясь задержкой с отлетом, я составил проект указаний Военного совета фронта о недостатках при наступлении на оборонительные позиции противника. Особое внимание хотелось обратить на необходимость сочетания огня всех видов оружия с движением пехоты и танков, посоветовать, как вести ближний бой в конкретных условиях Ленинградского фронта, закреплять достигнутые успехи, как использовать штатное артиллерийское вооружение, находящееся в пехоте, и улучшить планирование огня артиллерии. Проект был принят и в несколько расширенном виде, уже в форме приказа по фронту, пошел в войска.

На Ленинградском фронте я был очевидцем массового героизма бойцов и командиров. Не щадя своей жизни, воины шли на любой подвиг. В этих условиях важно было без промедления награждать отличившихся. У нас же был другой порядок - представление командира или красноармейца к правительственной награде очень медленно проходило через множество инстанций до Москвы. Хотелось ускорить этот процесс.

Посоветовавшись с товарищами, я внес предложение об изменении порядка награждения отличившихся в боях и предоставлении этого права военным советам фронтов и армий. Предложение было принято, и вскоре был обнародован соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР.

Утром 5 декабря из Хвойной за мной прилетел наконец транспортный самолет.

Тяжело было оставлять родной город и своих земляков в столь трудном положении. Но приказ есть приказ.

С фронта на фронт

Боевые будни

Поздно вечером 5 декабря мы прилетели на подмосковный аэродром. Только я и мои спутники сели в машины, как зазвучал сигнал воздушной тревоги. Под заунывный вой сирен мы мчались по затемненному, обезлюдевшему городу. Раздались дружные залпы зениток.

Вошел в свой рабочий кабинет, где не был полтора месяца. В учреждении пусто, большинство работников эвакуировались в Куйбышев, здесь остались лишь небольшие оперативные группы. Предложили обогреться горячим чаем, но меня срочно вызвали в Ставку. Она находилась теперь в Кремле.

В Ставке, перешедшей на время воздушной тревоги в подземное убежище, заслушали мой краткий доклад о положении в Ленинграде и на Ленфронте, о героизме ленинградцев. В ответ порадовали сообщением о подготовленном на утро крупном контрнаступлении под Москвой, предложили включиться в дело и помогать всем, чем только возможно. Б. М. Шапошников бегло познакомил с замыслом и целями завтрашнего удара по немецко-фашистским войскам. С радостью, волнением слушал я Бориса Михайловича, следил за красным карандашом, которым он водил по карте с нарисованными на ней стрелами, далеко идущими на запад. Восторг мой омрачили слова Сталина: - Ставка недовольна работой начальника ГАУ. Подумайте, кто может заменить Яковлева.