Я помню детсво, России край заснеженный (СИ)

Во время занятий случались так называемые окна, то есть свободные пары. Это – почти два часа свободного времени. Можно было посетить, к примеру, зубного врача. В то время мама выбрала мне хорошего стоматолога, который курировал их предприятие. Врача звали Иван Сафронович. Это был большой экспериментатор. По моей просьбе он выравнивал мне нижний ряд зубов с помощью конструкций из нержавеющей проволоки. Эти проволочные дуги я носила на зубах по несколько месяцев. Одна девочка из нашей группы последовала моему примеру, попросив познакомить ее с этим врачом. Ожидая своей очереди к врачу, я всегда что-нибудь читала. Чаще всего занималась английским языком. Подолгу приходилось сидеть в очереди и в бане, куда я тоже непременно брала что-либо для чтения. – Какой предмет самый необходимый для похода в баню? – спрашивала я брата. И когда он начинал гадать: мыло? мочалка? полотенце?, я, смеясь, объявляла ему, что этим предметом является книга. Тогда я стала посещать не банное отделение, а душ. В любой момент можно было сделать воду нужной температуры. Завершая водную процедуру, я любила стоять под холодным душем, спокойно выдерживая это.

Отношения между студентами в группе складывались по-разному. Был у нас такой необычный феномен – дружба вшестером. Шестеро девушек вместе занимались, вместе ходили в кино, вместе отмечали праздники. Все эти девушки жили в городе, а вот к студенткам, проживавшим в общежитии, лично у меня вскоре появилось предубеждение. Особым прилежанием и хорошей учебой они, за редким исключением, не отличались.

А я за это время подружилась с одногруппни-цей – Людой Николаевой. Лабораторные работы выполнялись часто парами, и сначала мы стали такой парой, а потом и большими подругами на долгие годы. Люда – мой антипод – живая, шустрая, говорливая. Я – более спокойная, неторопливая, вникающая во все подробности. Мы дополняли друг друга, и наш союз выдержал все институтские испытания первых двух лет учебы. Жаль только, что потом Люда перешла на заочное отделение, и виделись мы с ней гораздо реже.

Так, окунувшись с головой в студенческие заботы, и встретила я Новый 1964-й год – дома, в кругу семьи, с мамой, папой и братом, который фотографировал нас, сидящих за праздничным столом. И я смотрю сейчас на эти фотографии. Как радостно смеется мама, нарядная красивая! Каким уверенным выглядит отец! А между ними сижу я. В руках у нас бокалы шампанского. Дома спокойно и надежно. Ну и что, что у меня скоро первая сессия? Никакого страха перед ней я не испытываю. Как не учиться, когда у тебя такой надежный тыл.

В первую сессию мы сдавали всего три экзамена. Гистологию с основами эмбриологии я сдала на отлично, психологию – на отлично; первую часть неорганической химии – хорошо. Пятерки меня очень даже приободрили. Они добавили мне уверенности в своих силах. Кроме того, с такими оценками я теперь имела право на стипендию, которой у меня еще не было. Студенческая стипендия в то время составляла 28 рублей. Так как меня полностью обеспечивали родители, папа предложил мне стипендию не тратить, а класть на сберкнижку. Я согласилась, и он сам открыл мне счет, сам относил деньги в сберкассу.

89. Агитбригада

Вот и каникулы! – Отдыхать? – Какое там? – Чем будем заниматься? – Вопрос давно решен – едем выступать с агитбригадой. Агитбригады – студенче-ские группы, выезжавшие во время каникул в леспромхозы, в отдаленные районы Хабаровского края с лекциями и концертами. Туда, куда профессиональ-ные артисты не добирались, тем более в зимнее время. Заснеженная дорога, холод, отсутствие гостиниц и прочие неудобства. Посылали студентов, и студенчес-кие агитбригады были распространителями знаний, достижений науки и культуры среди населения. Эти рейды занимали все каникулярное время.

Смотр институтских агитбригад прошел еще в декабре, и нашу группу утвердили. По этому поводу Лера Крылова написала даже статью в институтскую газету. Начиналась она такой фразой: «Лариса Мамонтова вбежала в аудиторию. – Девочки, едем!..» Где и когда зародилось это движение, не знаю. Мы воспринимали это как комсомольскую романтику, как возможность порадовать людей, и еще – как возможность немножко заработать, так как суточные, командировочные и дорожные расходы нам оплачивали. Сами концерты мы давали бесплатно. Роль лектора выполняла студентка-третьекурсница. Ее лекция была посвящена достижениям науки – химии, новым химическим материалам и роли химии в народ-ном хозяйстве.

Маршрут поездки, количество остановок, концертов были оговорены и согласованы с работниками клубов. Сначала мы ехали поездом до Комсомольска-на-Амуре, потом до районного центра, куда на совещание съехались руководители леспром-хозов, и нас попросили перед ними выступить. Разъе-хавшись по домам, они знали о нашем рейде, в поселках нас уже ожидали, и на афишах – объявлениях о концерте – был нарисован аккордеон. Одним из первых пунктов был Селихинский леспромхоз. Прибыли, устроились в клубе, наведались в столовую и снова в клуб – репетировать, готовиться к концерту. Там нам уже пожарче натопили печь. В подсобке гладим концертную одежду – белые блузки, темные юбки. Туфельки, чулочки капроновые, прически – все как полагается. Я, правда, выступала в платье, так как из-за инструмента блузки не было бы видно. Подходит время концерта, собираются люди. Клубы всегда были заполнены, концерты – при полном аншлаге. Проходит лекция, начинается концерт, хором поют девушки. После хорового выступления сольный номер исполняю я. Еще в музыкальной школе нас учили свой номер отыгрывать в начале концерта, со свежими силами. Люди аплодируют, встречают хорошо. А вот и коронный номер – «Частушки на местные темы», которые исполняет Лера Крылова. Мы же потруди-лись до концерта узнать что-то о работе и жизни тружеников леспромхоза, сочинить легкие стишки. Было и несколько общих куплетов. Начинались частушки так:

Ставьте ушки на макушке,

Слушайте внимательно,

Пропоем мы вам частушки

Очень замечательно…

Затем шли куплеты курьезного содержания – о прогульщиках, каких-то нерадивых работниках и т.п. Об одном незадачливом водителе, который…

потом включает газ

опрокидывает МАЗ…

Или еще такие:

А компот в вашей столовой,

Прямо скажем – ерунда!

Ведь он стоит шесть копеек,

Ну а в нем – одна вода.

Упоминание в частушке чьего-либо имени вызывало большое оживление в зале. Номер шел на «ура». И было сольное пение и вокально-групповое, и были хорошие стихи, исполнялся танец, и в заключение – песня о Хабаровске:

За дальнею дымкой тайги золотой наряд,

И волны Амура о чем-то у ног шумят.

Простор величавый, тобой не любуюсь я,

Я просто люблю тебя.

…………

…………

Хабаровск, Хабаровск, тобой не любуюсь я,

Я просто люблю тебя.

После концерта – танцы. Почему я помню название поселка «Селихинó», спустя 43 года? Опять же потому, что у меня есть фотография с подписью. На ней я танцую с молодым человеком в клубе этого поселка. Юноша попросил мой адрес и потом прислал мне это фото. А еще, узнав, что на следующий день мы выступаем в другом поселке, находящемся в 60-ти км. от этого, он на лыжах легко преодолел это расстояние, чтобы еще раз встретиться со мной. И хотя продолжения наше знакомство не имело, его лыжный пробег вызвал большое уважение к этому парню.

Днем нас ждала накатанная лесовозами дорога. Передвигались на крытых грузовых машинах. А вокруг стояла заснеженная, онемевшая от холода тайга. Огромные сугробы, покрытые белыми шапками верхушки елей. По приезду – репетиции, вечером каждого дня – концерт. Уже и подустали, где-то намерзлись, но дело сделано.

В эти дни, когда я пишу эти строки, спустя 43 года после нашего рейда, я оказалась зрителем на другом концерте. Тоже девичий студенческий коллек-тив, тоже из педагогического учебного заведения, та же идея – нести достижения культуры в массы. Но… другое место и случай: другой уровень подготовки; студенты из Санкт-Петербурга; гастролируют по горо-дам Германии; после концерта зрители дают им небольшое денежное вознаграждение; ночлег им приготовлен в семьях русскоязычных граждан. Другой уровень цивилизации. А где-то на Дальнем Востоке России все также стоят заснеженные поселки, населенные теми же тружениками-лесорубами. И никаких особых перемен за эти годы там не произошло. Все те же снега, метели, холода. И я теряюсь в догадках. Кто были эти люди, годами, десятилетиями жившие в тех глухих таежных местах? Люди последующих поколений переселенцев 30-х годов? Их дети и внуки? Так и несут свой крест и не могут уже изменить что-то в своей жизни. А может быть после реабилитации кто-то из них вернулся в родные края? Но как не скоро! Официальные документы о восстановлении людей в правах приходи-ли спустя и 60, и 70 лет после раскулачивания. И пускай наша концертная бригада – не академический хор, и ночлег нам в лучшем случае был обеспечен в скромном деревянном доме для приезжих с натоплен-ной печью, но мы приехали зимой за сотни километров к тем людям и старались сделать доброе дело для них.