Дневник космонавта

Очень любит театр, балет, теннис, любит гулять с детьми Сережкой и Танюшей. У него хорошая основа, вырос в селе, знает людей, труд и приучен к нему. А жена Лида очень обаятельная женщина — кандидат исторических наук. Я видел маму Толи, это настоящая русская мать, надо видеть ее лицо, руки вечной труженицы.

Помню, я простудился в Звездном, лежал в профилактории, а он очень заботливо старался мне помочь, достал моих любимых вафель, сделал крепкого чая. Очень мы с ним любим париться и подолгу, а потом блаженно расслабиться, разговаривая о жизни. В полете я всегда чувствую его внимание: когда готовит поесть, старается сделать мне приятное, ищет те продукты, которые я люблю, или уступит бегущую дорожку во время физо, которая обоим нравится больше, чем велоэргометр.

Перед сном приятно почитать газету, которую уже читал раз десять. Вот только стал плохо засыпать. Лежу, как барышня, и мечтаю о разном. Вспоминаю дом, сон перебивается, и засыпаю где-то часа в два ночи. Неужели я когда-то буду на Земле среди своих и все будет хорошо?

Вчера получили тысячную радиограмму по форме 23, с баллистической информацией о светотеневой обстановке, о времени начала витков, сеансов связи. Весь день визуальные наблюдения. Что-то сегодня молчим, приходится самому себя веселить — напеваю песни и летаю по станции, занимаясь делом. Завершил прокладку разлома от Каспия до Балхаша. Сейчас при входе в тень наблюдал, как идет расслоение атмосферы с изменением ее цвета, вызываемое рассеиванием лучей заходящего Солнца в разных слоях воздуха по высоте и составу.

При этом, если смотришь на горизонт под 90 градусов к Солнцу вправо или влево, то по мере его погружения видно, как появляется расходящийся луч голубого прожектора, упирающийся в черноту космоса, с его темно-синим отражением на оранжевой облачности.

Наши предшественники дали им название «усы». При этом сам горизонт под заходящим Солнцем очень динамично изменяет свою структуру и окраску, а когда оно скрывается, ореол атмосферы представляет собой набор ступенек серовато-голубовато-белого цвета.

Я оцениваю людей не по количеству начатых дел, а по тому, сколько их завершено и как. Прошло время полетов в космос, когда интересы науки удовлетворялись нашей любознательностью, настало время отчитываться результатами работы.

День, как обычно, но чувствую, начал уставать и нервничать, хотя самочувствие хорошее. А завтра, по работе день еще тяжелей. Сегодня была первая тренировка по срочному покиданию станции на случай разгерметизации или пожара.

Подходу в сеанс связи в 12 час. 31 мин. 30 сек. нам объявили: «Идет разгерметизация станции», условно задав состояние аварийных сигнализаторов на приборной доске и включили телевидение, чтобы контролировать наши действиями вести их хронометраж.

Мы по вакуумметру и специальному прибору «Дюза», контролирующему утечку воздуха, должны были понять, насколько большая течь, степень ее опасности, и рассчитать резервное время, которым мы располагаем, пока давление не упадет до 500 мм рт. ст., когда нам предписано быть уже в корабле одетыми в скафандры.

Одновременно с этим проводим консервацию станции на случай ее покидания. Самый опасный случай для нас, когда резервное время составляет всего около 5 минут. Тогда мы уходим в корабль, если он герметичен, забрав материалы исследований (кассеты с пленками, магнитные записи, образцы полученных материалов, заборы проб по медицине, биологии и т. д.), и выполняем штатный спуск, дожидаясь витка, проходящего через Байконур. Станция при этом не спасается. Если же такой темп падения давления есть результат потери герметичности корабля, то мы закрываем люк станции и дальше ждем корабля-спасателя. Предусматриваются и такие аварии в автономном полете корабля (без станции), как, например, разгерметизация топливной системы, когда нам разрешается принимать решение на срочный спуск с посадкой в любой точке земного шара по трассе полета. Мы, конечно, будем делать все необходимое, чтобы сесть на своей территории или хотя бы на суше. Кстати, в невесомости самый — удобный способ для хранений всего — это обычный полотняный мешок — открываешь его, а там все как в аквариуме плавает, поймаешь что нужно и снова завязал. Такой, мешок с результатами нашей работы всегда лежит у входа в корабль.

Во всех остальных случаях, когда давление падает достаточно медленно и наше резервное время более часа, мы, принимаем все меры по спасению станции и ликвидации аварийной ситуации путем, последовательного закрытия люков и разобщения отсеков, как на подводной лодке, с целью определения места негерметичности. Если аварию удается ликвидировать, мы продолжаем работу на борту. В случае пожара (а он, естественно, здесь тоже возможен) мы должны выключить, все запитанное оборудование, вентиляцию, надеть противогазы и применить огнетушители.

Опасность. таких ситуаций заключается в том, что они могут, возникнуть в любое время суток и надо спокойно, не растерявшись по памяти выполнить строгую последовательность действий, регламентируемых инструкцией. Поэтому, тренировки, такие, как сегодняшняя, необходимы, чтобы напомнить нам о возможности аварийных ситуаций. Полет наш длительный, многое забывается, навык теряется, а человек, обжившись, расслабляется, и надо помнить об этом и отрабатывать все необходимые при авариях действия. Тренировка прошла хорошо. Многое мы подзабыли, пришлось вдвоем почитать документы. При этом обнаружились неточности в документации и упущения наши и Земли по размещению оборудования, прокладке кабелей, установке приборов, которые могли бы затруднить действия по спасению. Станция — наш дом, и нам оберегать его и для себя, и для других. Так что эта тренировка была полезна не только нам, но и всему наземному комплексу управления.

Начинаю интенсивно работать по сбору материала для докторской диссертации, было бы непростительно упустить здесь такую возможность.

Просмотрел кассету с записью Земли на видеомагнитофоне. Стало получаться неплохо. Удалось настроить аппаратуру. Теперь хорошо виден рельеф: реки, острова и геологические структуры — разломы, кольцевые образования и т. д.

Сегодня посадили помидоры, кинзу, редис, огурцы в наш космический огород в установке «Малахит», которому дали название «Орбита». Вот только что-то с подачей воды: столько тут всяких трубочек, тумблерочков, краников, а воды нет. Пришлось придумывать поливалку. Взял мягкую емкость из корабля для хранения резервной воды, а она, как груша, и шланг подобрал к ней так что дело пошло, а горох в «Оазисе» из новой посадки уже взошел.

Позади годы подготовки, строгим комиссиям сданы десятки и десятки экзаменов, а впереди главное испытание — месяцы совместной работы на орбите.

Перед сном какой уже раз смотрю видеозапись своего дома, близких — и так становится тепло на душе. Помню, как-то ехал вечером в Подмосковье, то поднимаясь, то опускаясь на взгорках Ярославского шоссе, и передо мной, как в Сказке, открывались разные виды необъятных просторов родной земли. А у дороги в низине клубился туман, в котором стояли березы на фоне закатного неба, и так защемило сердце от всего этого, остановил машину, вышел, вдохнул глубоко, и крикнулись души слова:

День трудный, три зоны экспериментов. Кажется, допустил оплошность в работе — в режим измерения из режима калибровки перевел спектральную аппаратуру только в конце работы. Это должно было сорвать эксперимент, но Земля почему-то подтвердила, что все прошло нормально. Непонятно. Что-то стал плохо спать. Усталость, как бывало раньше, не берет, возбужден постоянно.