Против черного барона

Далее следовало практическое указание: быстро сосредоточить армию для начала наступления.

Пристальное внимание Владимира Ильича к боевым действиям на Южном фронте, его советы и указания М. В. Фрунзе сыграли решающую роль в быстром разгроме Врангеля. Михаил Васильевич незамедлительно докладывал вождю о планировании и проведении всех операций.

В гражданскую войну мне пришлось встречаться со многими крупными военачальниками. И никто из них так тесно не увязывал боевую работу летчиков с действиями наземных войск, как Михаил Васильевич Фрунзе. Он ценил авиацию и старался использовать ее всеобъемлюще.

Под стать ему был и его командующий авиацией Василий Юльевич Юнгмейстер. Они вместе прибыли к нам с Туркестанского фронта. Их сблизила не только работа, но и убеждения. Василий Юнгмейстер тоже с юношеских лет посвятил себя делу революции.

В 1904 году он мальчишкой вступил в подпольный кружок большевиков. В семнадцать лет его арестовали за участие в боевой рабочей дружине. Дважды он бежал из ссылки. Под именем Михаил он был одним из руководителей петербургской большевистской организации. По заданию партии поступил в Гатчинскую авиационную школу. В 1915 году, окончив ее, стал летчиком. Убыл на фронт, много летал, приобрел немалый боевой опыт. После Октябрьской революции командовал красной авиацией Западного, Северного и Туркестанского фронтов. За мужество в воздушных боях и умелое руководство авиаотрядами его наградили орденом Красного Знамени и почетным оружием.

Планы Фрунзе по боевому использованию авиации и сейчас не лишены интереса.

При разгроме черного барона он предлагал действовать крупными авиагруппами на важнейших оперативных направлениях, а в нужный момент направлять все самолеты фронта на решающий участок сражения.

Конкретно это выглядело так. С юга, с каховского плацдарма, наносили удар 1-я Конная и 6-я армии. Их должна была поддержать наша Правобережная группа, получившая наименование Южной. Ей придавалась и вся авиация 1-й Конной армии: 24, 36, 41-й разведывательные и 10-й истребительный авиаотряды.

В приказе от 26 октября, отданном накануне решающего сражения в Северной Таврии, Фрунзе требовал:

«Для энергичного содействия наступлению все авиасредства 6-й и 1-й армий объединить в руках общего начальника…»

Таким образом, только на южном направлении должны были действовать восемь авиаотрядов, располагавших двадцатью пятью самолетами.

С севера наносила удар 2-я Конная армия. Для ее поддержки была создана новая Северная авиагруппа, в которую вошли: 1-й истребительный авиадивизион из трех отрядов, прибывший с Западного фронта, 33-й и 44-й разведотряды 2-й Конной и два корабля «Илья Муромец». Северная группа насчитывала около пятнадцати самолетов.

Со стороны Александровска наступала 4-я армия. Ей придавалась авиагруппа, составленная из 9, 12 и 13-го отрядов. В ней было всего десять самолетов. Командовал ею Юрий Арватов.

Итак, по плану Фрунзе с началом наступления в Северной Таврии должны были одновременно вступить в бой около пятидесяти самолетов. Позднее, в трудный момент взятия Чонгара, Михаил Васильевич прикажет бросить на поддержку 4-й армии всю авиацию фронта.

Вблизи каховского плацдарма базировались в районе Перекопа — 1-й авиаотряд имени генерала Алексеева, летавший на «хэвилендах», в Чаплинке — 3-й и 8-й отряды, способные поддержать ударную группу Врангеля, расположенную в районе Серогоз. Они летали на «ариэйтах», «анасалях» и «ньюпорах». В Акимовне стояли 4-й и 5-й отряды («хэвиленды»), а в Федоровне — 2-й отряд («авро»).

Белогвардейцы имели сорок два боеспособных самолета и ждали отправленные из Франции новые «бреге». Эти машины прибыли на пароходах в Константинополь как раз в дни разгрома Врангеля…

Белые располагали большими запасами горючего и запчастей.

Ночь на 26 октября 1920 года. Долгая и холодная ночь ожидания. По вызову Юнгмейстера прибыл в Апостолово под вечер. Мне сказали, что Василий Юльевич на совещании у командующего фронтом, и предложили подождать.

Лишь на рассвете меня вызвали к Юнгмейстеру. Я увидел рослого, худощавого человека с усталым лицом и волнистыми волосами. Он извинился за то, что заставил долго ждать себя, и бодрым голосом сказал:

— Теперь решено. Послезавтра…

Выслушав мой доклад о готовности авиагруппы, Василий Юльевич коротко изложил общий план использования авиации.

— Товарищ Юнгмейстер! — удивился я. — Почему же все авиаотряды передаются из нашей тринадцатой в четвертую армию?

— Нашей… — усмехнулся он. — У вас, Спатарель, какие-то местнические настроения. Все наше — и авиагруппа, и 13-я армия… Потому вас и вызвали. Теперь вся авиация наша. Товарищ Фрунзе вообще хочет использовать ее как единое целое, как огневой резерв фронта…

— Это вы подсказали такое объединение? — поинтересовался я.

— Нет, сам Фрунзе так решил.

Юнгмейстер объяснил, что в предстоящем наступлении авиагруппы будут собраны воедино и при необходимости будут быстро передаваться из одной армии в другую. Речь, таким образом, шла о совершенно новой тактике маневрирования авиацией, перенацеливания ее в зависимости от изменений боевой обстановки.

В заключение Василий Юльевич сказал:

— Прошу вас, товарищ Спатарель, быть моим представителем, — он подчеркнул, — в бывшей «вашей» авиагруппе. Пусть она находится поближе к полю боя. Держите со мной связь. А на днях к вам прибудет авиация 1-й Конной. Тогда кулак у вас будет помощнее!

Взглянув в окно, он нахмурился:

— Вот только бы погода не подвела…

Да, погодка! На нее вполне могли сослаться белогвардейские летчики, чтобы объяснить свое бездействие в конце октября — начале ноября 1920 года, то есть в период сражения в Таврии, под Перекопом и Чонгаром. Но ведь погода была одинаковой и для врангелевской и для нашей авиации. Потому и молчат бывшие баронские асы. В то время как они отсиживались на земле, наши летчики почти ежедневно поднимались в небо. У нас не было ни оборудованных взлетно-посадочных полос, ни противообледенительных устройств, ни приборов для слепых полетов. И все же мы летали!

Условия для работы становились все труднее и труднее. Непрерывно шел то дождь, то мокрый снег. Черноземная таврийская земля раскисла, самолеты еле взлетали. А когда ее прихватывало морозцем, очень опасно было садиться.

Вскоре погода совсем испортилась. Низкие тучи нередко сливались с туманами. Летать стало невозможно. Это помешало нам полностью выполнить план, намеченный Фрунзе.

Северная авиагруппа, сформированная в районе Апостолово, не смогла провести большой работы накануне операции. Основная тяжесть авиационной поддержки наступавших войск Южного фронта легла, таким образом, на нашу Южную авиагруппу и на авиагруппу 4-й армии, возглавляемую Юрием Игнатьевичем Арватовым.

Во второй половине октября на аэродроме близ Писаревских хуторов кипела работа. Летчики, мотористы и механики, несмотря на плохую погоду, спешно ремонтировали самолеты. По непролазным дорогам мы сумели подвезти из эшелона со станции Копани достаточное количество бензина и масла. Создали и большой запас бомб, в том числе пудовых и двухпудовых, предназначенных для разрушения долговременных укреплений врага.

Учитывая важность аэрофоторазведки перекопской укреплснной полосы, мы установили на трех машинах фотоаппараты «Потте». Наши разведчики ежедневно делали по нескольку вылетов.

Незадолго до наступления в отрядах прошли открытые собрания комячеек. Они еще выше подняли боевой дух людей. Руки всех коммунистов и беспартийных дружно поднимались за резолюцию:

— Смерть черному барону!

Мотористы и механики всегда-то работали много. А в эти дни — просто не отходили от самолетов. Вишняков, Киричко, Ягеллович, Молодцов, Дедюлин, Поляков, Кудрявцев, Кожебаткин, Киш, Добров и все остальные летчики и летнабы с нетерпением ждали начала наступления. Все хотели принять личное участие в разгроме последних банд белогвардейцев. Васильченко чуть не плакал: ему пришлось свой совсем обветшалый «ньюпор» перегнать на капитальный ремонт. По той же причине грустил и Захаров. Зато Рыков ходил счастливый. Над ним, «безлошадным», сжалились товарищи из 4-го отряда: отдали ему свою резервную машину.