Моя скандальная няня

Я все еще не знала, как прекратить мои страдания, когда позвонила моя подруга Тэмми.

— Сьюзи, ты не поверишь! — кричала она. — Я здесь. Здесь, в Лос-Анджелесе!

— Что ты имеешь в виду?

— В воскресенье позвонила Салли и сказала, что нянька, которую она наняла вместо меня, ее не устраивает. Она сказала, что хочет, чтобы я приступила к работе в этот вторник, то есть сегодня! Я тут же выехала. Хоть машина у меня и довольно старая, но мы успели. Я с мамой сегодня приступила к работе.

— Не может быть! — Я попыталась представить добрую, ласковую Салли Филд в качестве моего босса.

— Да, теперь я здесь. Я так торопилась! Летела по пустыне со скоростью девяносто пять миль в час!

— Прямо как в «Смоки и Бандит»? — засмеялась я.

— Ну не совсем, ведь это не было связано с перевозкой пива, и у меня в машине сидела мама.

— Ладно, извини, я перебила тебя, продолжай.

— Во всяком случае, кто бы мог подумать, что моя машина может ехать так быстро? А потом нас остановили.

— Ну, тут ты проповедуешь церковному хору. Практически это история из моей жизни. И как ты выкрутилась?

— Мамочке пришла в голову отличная идея — сказать копу, что я еду работать у Салли Филд. Вдруг он меня отпустит? Я воспользовалась этим шансом — и сработало! Он лишь прикоснулся к шляпе и сказал: «Ладно, передайте от меня привет Салли», и мы поехали дальше.

— Да, и в самом деле упоминание громких имен при встрече с полицией в Южной Калифорнии очень неплохо работает, — сказала я холодно. — По крайней мере иногда.

— Это еще не главное. Ты не поверишь! — трещала Тэмми. — Приезжаю я сюда, а Салли как раз выходит из душа. С малышом. И говорит, что у нее сегодня вечером большой званый ужин, и вот поэтому ей необходимо, чтобы я приступила к работе немедленно. Все придут в первый раз посмотреть на ребенка. Салли говорит: «Поднимись наверх и надень на него что-нибудь миленькое, а я потом позову вас». Можешь поверить в это? Она поднялась за мной около восьми и, пока мы спускались по лестнице, сказала мне мимоходом: «Не думаю, что ты кого-нибудь тут узнаешь, за исключением Курта и Голди». Я остановилась и схватила ее за руку: «Боже мой, они здесь? Курт Рассел и Голди Хоун?»

— Господи, Тэмми! — воскликнула я. — Неужели ты не могла сдержаться? Ты не должна демонстрировать своих бурных эмоций.

— Почему это? Впрочем, Салли спросила: «У тебя какие-то проблемы?» А я ей: «Думаю, ты не поймешь. Два дня назад я жила в моем родном городке с населением менее восьми тысяч человек, а теперь я переехала в твой дом, и сюда заходят разные «голди»! Я всегда смотрю твои фильмы. Твои парни просто великолепны!»

— Неужели ты несла всю эту чушь? — хмыкнула я. — К чему эти откровенности? Я держу себя в строгих рамках. Мне были даны инструкции не воспринимать встречи с этими людьми как нечто из ряда вон выходящее.

— Да ладно, это еще не все! Там, за столом, была Кейт Кэпшоу!

— О Боже! — ахнула я. — Значит, Спилберг тоже был?

— Я даже не знаю. После того как я увидела Курта, я чуть не лишилась чувств.

— Ну и что потом? Ох, Брэндон плачет! Дай мне свой номер телефона. Хотя… он же есть у меня.

— Да-да… подожди. Это еще не все, Сьюзи!

Ее прерывистое дыхание так напомнило мне меня саму всего лишь год назад!

— Да, да. Я знаю! Добро пожаловать в Мир Нянь.

17

Громкий побег

К началу второй недели января я поняла, что никогда не смогу набраться храбрости и заявить: «Я увольняюсь».

Мне нужно было с кем-то посоветоваться. Я позвонила Мэри, очень опытной и проницательной инструкторше, с которой я сблизилась в институте. Она, как обычно, терпеливо слушала меня, в этот раз почти час.

— Сьюзи, — сказала она, — ты не обязана оставаться на этой работе, ни при каких обстоятельствах.

Это запало мне в голову. Она была права.

Уже на следующий вечер, около десяти, я сидела на своей кровати и по телефону жаловалась Мэнди. Вдруг кто-то постучал в мою дверь. Я замерла. Это могла быть только Джуди — ни Делма, ни Кармен не отваживались ночью ходить по дому. Однако Джуди почти никогда не заходила в мою комнату. Она считала важным предоставлять мне возможность уединения, и я это очень высоко ценила. Слышала ли она разговор? Я убеждала себя, что вряд ли, начисто забыв про результаты эксперимента.

— Войдите, — тихо произнесла я, натягивая одеяло поверх пижамы.

Дверь открылась.

— Я прощаюсь, — сказала я в трубку. — Джуди здесь.

— О мой Бог, почему?

— Поговорим завтра, — ответила я спокойно.

— Что она говорит? У тебя неприят…

— Ладно. Пока!

Я положила трубку, не дослушав.

Джуди села напротив. Мое сердце бешено колотилось, в голове был туман. Почему, черт возьми, она явилась сюда? Что, ради всего святого, она собирается мне сказать?

— Не возражаешь, если мы поговорим? — начала Джуди.

— Нет, конечно, — ответила я нерешительно.

— В последнее время, я заметила, тебя что-то беспокоит. Что-то не так?

Ага, вопрос прямо в лоб. Неужели она могла что-то заметить? Стала ли я вести себя по-другому? Я не очень хорошо понимала, что сказать, но это не имело значения, потому что она не стала ждать ответа.

— Знаешь, я была очень расстроена, когда ты забыла про комбинезон. Но оказалось, эта оплошность тебя вовсе не волнует.

И в эту долю секунды, не успев подумать, я заговорила. Вернее, слова сами вырывались у меня:

— Я здесь несчастна. Я решила уволиться, вот что со мной происходит! Я работаю почти двадцать четыре часа в сутки. И даже не могу покидать дом по вечерам. Я не хочу продолжать жить так. У меня нет никакой личной жизни, только работа.

«О Господи. Что я несу?»

Она выглядела ошеломленной. Неловкое молчание повисло в комнате. Она хмуро смотрела на меня, и ее дыхание участилось. Я вся сжалась. Что она скажет? Мне хотелось заткнуть уши руками. Комок в горле достиг размеров бейсбольного мяча.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Джуди брезгливо и, не ожидая ответа, продолжила: — А что, по-твоему, должна делать няня, Сьюзи?

«Думаю, некоторые из них работают только девять-десять часов в день». Однако у меня не хватило смелости произнести это вслух.

— Я думаю о том, чтобы уволиться, — пробормотала я глупо, на тот случай, если она не расслышала в первый раз.

— Мы так много делаем для тебя. Думаю, ты не понимаешь этого, — сказала она, качая головой.

— Джуди, я очень ценю все, что вы сделали для меня.

Она закатила глаза: «Да, как же… Так я тебе и поверила».

— Мне очень плохо, и мне очень жаль, — произнесла я с чувством. — Но я просто несчастна тут.

— О чем ты говоришь? Ты собираешься вот так просто взять и уйти? Завтра? — спросила она с явно выраженным сарказмом.

«Бог мой, я никогда не смогла бы поступить так с детьми».

— Нет, конечно, нет! Я останусь до тех пор, пока вы не найдете кого-то другого.

— Как это похоже на тебя! Я всего лишь хотела сказать, что мне в тебе не нравится, а ты сразу и увольняться…

«Погоди-ка, что?»

Беседа развивалась слишком быстро.

«Похоже на меня» — в чем? Как будто каждый раз, когда мне делали выговор, я грозила увольнением? Я ни разу не произносила ничего подобного.

— Жаль, что я не знала о твоих замыслах до того, как выдала тебе рождественское вознаграждение.

При этих словах она испустила глубокий театральный вздох, встала, повернулась и покинула комнату.

Я свернулась в клубок под одеялом, от ужаса у меня свело живот. А когда я услышала, как Майкл в тот вечер вернулся домой, меня прошиб пот. Я слышала сердитый голос Джуди. Очевидно, она не ложилась, чтобы поговорить с ним, чего обычно не делала. Плохой знак. Я не слышала, о чем они говорят, только приглушенный звук голосов.