Хроника времен Василия Сталина

Мне понравились и сам молодой летчик, и его рассуждения. И я предложил ему работать в нашем НИИ испытателем, привел доводы в пользу такого перехода. Василий выслушал меня внимательно, но все-таки отказался…

Так жизнь лётчика-истребителя Сталина вошла в боевую армейскую обойму и, как бы в разные годы она ни складывалась, оставалась неотделимой от судьбы армии — ее удач и ошибок, побед и поражений, славы и падений.

…23 июля 1940 года заместитель наркома обороны маршал С. М. Буденный проверял боевую выучку летного состава 16-го истребительного авиаполка. Самолеты в полку были старенькие — «ишачки». Освоили эту технику пилоты достаточно совершенно — комиссия убедилась в мастерстве воздушных бойцов. И то сказать, комэск И. Т. Кошевой в 1936 году представлял летчиков противовоздушной обороны столицы на совещании стахановцев. Действиями ударника да и остальных Семен

Михайлович остался доволен. Объявив всем летчикам благодарность, он уехал.

В ловкости стрельбы из пушек маршалом был отмечен и лейтенант Сталин.

Надо заметить, Семен Михайлович делал успехи на ниве воинского воспитания. Комиссар червонного казачества Илья Дубинский рассказывал, как своеобразно Буденный доказывал свои педагогические постулаты в гражданскую войну: не хватало слов — пускал в ход плетку!

Раз после неудачного боя обходил он фронт 4-й дивизии. Плетка рассекала воздух и, надо полагать, таким образом передавала командирам полков мысли Семена Михайловича. Когда очередь подошла к Даниле Сердичу — стоял под его знаменами такой командир, серб-великан, — тот вынул наган и уставил его на Буденного: «Виновен — судите, а тронете плеткой — застрелю!» Буденный обходил войска вместе с Ворошиловым — оба оторопели, выругались ругательно и отошли от горячего серба. Так что плюрализм мнений и в гражданскую войну допускался. Но это к слову.

А вот верной ли окажется оценка маршалом Буденным 16-го истребительного авиаполка и насколько стахановской будет их боевая выучка при встрече с противником — покажет время. Пока же «ишачки» трудились.

Трудилась и вся страна. С января 1939 года до начала войны военно-воздушные силы получили 17745 боевых самолетов. Начался новый этап развития авиации, а с ней и разработка теории оперативного искусства, тактики. Тогда выходят в свет книги «Воздушная армия», «Воздушная война», «Основы общей тактики военных воздушных сил», «Авиация в общевойсковом бою». Военные теоретики отводили авиации большую роль в будущей войне как одному из важных средств достижения целей наступательной стратегии.

Бог весть кто, но надоумили и Василия Сталина учиться — постигать основы командирского мышления. Осенью 1940 года он поступил в Военно-воздушную академию… В то время на лекциях командного факультета предлагали разработки о характере будущей войны, положения по оперативному применению военно-воздушных сил в наступлении, обороне. Все это трактовали с учетом боевых действий в Испании, в районе озера Хасан, реки Халхин-Гол, в операциях на Карельском перешейке. Да оно и понятно: среди слушателей академии было немало участников всех этих боевых дел, и опыт их что-то значил. На Хасане, например, воевал Георгий Зимин, высокий красивый капитан. За мужество, проявленное в боях, отмечен орденом Ленина. Федор Шинкаренко хорошо проявил себя в финской войне — его удостоили звания Героя Советского Союза. В одну из групп входили «испанцы» И. Душкин, В. Клевцов. Они тоже были награждены звездами героев и только что получили введенное в мае воинское звание генерал-майора авиации.

Учебные программы и планы Военно-воздушной академии предполагали стажировки на Черноморском флоте, в Гороховецких лагерях под Горьким — там слушателей знакомили с организацией и тактикой боевых действий сухопутных войск. Изучали в академии и готовившиеся уставы истребительной и бомбардировочной авиации, проект Полевого устава Красной Армии.

Нельзя сказать, что все эти науки слишком увлекали пилотов — здоровых молодых парней. Плановые занятия, консультации, дополнительные часы подготовки продолжались с утра до позднего вечера, и кое-кто из воздушных бойцов уже затосковал по вольным просторам аэродромных полей. Более живо, в горячих спорах с преподавателями академии, проходили занятия по тактике. Тут обстрелянные бойцы решительно высказывали собственные взгляды и соображения на способы ведения боевых действий, ссылаясь на свой боевой опыт. Василий, воздерживаясь от категорических суждений, больше прислушивался и добросовестно отрабатывал законные тройки. Иногда — для поощрения — преподаватели выставляли ему и четверки.

К концу первого семестра слушателям академии было предложено основательно изучить материалы совещания высшего командного состава армии. Совещание это состоялось в декабре. На нем с докладом о характере современной наступательной операции выступил начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков. Всеобщий интерес авиационных командиров вызвал доклад начальника Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенанта авиации П. В. Рычагова «Военно-воздушные силы в наступательной операции и в борьбе за господство в воздухе», которое на взгляд 30-летнего главкома могло быть достигнуто как путем уничтожения вражеской авиации в воздушных боях, так и нанесением ударов по авиационным заводам, фронтовым базам, ремонтным органам, складам боеприпасов и авиагорючего. Павел Васильевич Рычагов высказал интересную точку зрения о нанесении массированных ударов по базовым аэродромам противника, обеспечении высадки крупных воздушных десантов во вражеский тыл.

Василий хорошо знал Рычагова. Это он, герой боев в небе Испании, выпустил его в самостоятельный полет на истребителе И-16. Радость полета, ни с чем не сравнимое ощущение свободы — один в бескрайнем небе! — не отпускали, властно напоминая о любимом деле, тревожили душу, и Василий прекратил занятия в академии.

— Потом доучусь! Не время наукой заниматься, да и скучно! — откровенно признался он однокурсникам, уже понюхавшим пороху, и отпросился в Липецк, на курсы усовершенствования авиационных командиров.

Вскоре Василий, уже не просто летун, а будущий командир — человек ответственный за дела и судьбу боевого коллектива, за жизнь каждого летчика, делится с отцом своими тревогами по поводу Липецких курсов:

«Здравствуй, дорогой отец!

Как твое здоровье? Как ты себя чувствуешь?

Я недавно (22, 23-го и половина 24-го) был в Москве, по вызову Рычагова, очень хотел тебя видеть, но мне сказали, что ты занят и не можешь.

Рычагов вызывал меня по поводу учебы. Летать мне тут опять не дают. Боятся, как бы чего не вышло. Он меня вызывал и очень сильно отругал за то, что я начал вместо того, чтобы заниматься теорией, ходить и доказывать начальству о том, что необходимо летать. И приказал об этом вызове и разговоре доложить тебе, но я тебя не видел.

Все же Рычагов приказал давать мне летать столько же, сколько летают и остальные. Это для меня самое главное, так как я уже 2 месяца не летал и если так пошло бы и дальше, то пришлось бы учиться сначала летать.

Вообще от курсов ожидали все слушатели большего. В Люберцах и многих других частях летают на новых машинах МиГ, Як, ЛаГГ, а у нас на курсах командиры эскадрилий летают на таком старье, что страшно глядеть. Летают в большинстве на И-15.

Непонятно, кем мы будем командовать. Ведь к июню месяцу большинство частей будет снабжено новыми машинами, а мы, будущие командиры эскадрилий, не имеем понятия об этих новых машинах, а летаем на старье. Проходим в классах И-16 и мотор М-63 и М-62. По-моему, лучше было бы нас учить мотору 105 и 35 и самолету Як и МиГ, потому что, когда мы придем в часть, нам не придется летать на И-15 и И-16. А тот командир, который не знает новой материальной части, не может командовать летчиками, летающими на ней.

Слушатели получают письма от товарищей из частей и, правду говоря, жалеют о том, что не находятся в части, летают на старых машинах без охоты, а лишь для того, чтобы выполнить задание. Да это вполне понятно. Люди тут собрались по 1000 и 2000 часов летавшие, почти все орденоносцы. У них очень большой практический опыт. И вполне понятно, что им надоело летать на старье, когда есть новые хорошие машины. Это мне все равно на чем летать, так как у меня этого практического опыта мало. А им, конечно, хочется нового.