Воспоминания розы

А мой муж тем временем тревожился по поводу моего трехдневного отсутствия, ведь о своем отъезде я сообщила ему более чем лаконично, простой запиской. Наша встреча прошла мило, но достаточно иронично. Обычно он сбегал на выходные неизвестно куда, а на этот раз уехала я. Внешне ничего не изменилось… Я много думала и в тот вечер спросила его, может ли он уделить мне час, чтобы поговорить о серьезных вещах. Тонио хотел отложить разговор на завтра. Я легко согласилась, объяснив, что тогда смогу послушать прекрасного певца в одном из мюзик-холлов. Тонио тут же передумал! Сказал, что придет ко мне.

Впервые он вовремя пришел на свидание. Я предложила ему большой стакан молока, как обычно, но он попросил виски. Мы выпили довольно много, и я объявила ему, что наконец поняла, что мне остается сделать: развестись.

Через несколько дней мы встретились у адвоката, чтобы это обсудить. Юрист настаивал, чтобы я переехала как можно скорее. Мой муж заставил меня перевести (разговор велся по-английски), что этого не будет, что в денежном вопросе он согласен уступить, но не хочет, чтобы я жила в другом месте.

Разгорелся спор, адвокат заявил Тонио на плохом французском, что тот обращается со мной как с любовницей, а не как с супругой и что в качестве моего адвоката он готов защищать мои интересы.

Мой муж поднялся и поцеловал меня в губы. Это случилось впервые с тех пор, как шесть месяцев назад я приехала в Нью-Йорк. Я оскорбилась, потому что с его стороны это было несерьезно.

– Мне наплевать на законы, – заключил он. – Я вас люблю.

И ушел, яростно хлопнув дверью.

Все началось сначала. Я вспоминала Альмерию… Цветущие апельсиновые деревья на набережной… Любовь и молодость…

26 Дом маленького принца

Тем летом в городе стояла невыносимая, тропическая жара. Я робко предложила Тонио:

– Послушайте, нам надо уехать из Нью-Йорка, пожить за городом. Вы не вынесете жизни здесь.

– Я мечтаю о деревне, хочу вырваться из этой жары. Никуда не ходить и работать, писать, день и ночь.

– Дайте мне немного денег, я наведу справки в агентстве.

– Нет, я просто отвезу вас на вокзал, и вы сядете в поезд, идущий в северном направлении, чудесный, самый быстрый.

На Центральном вокзале я села в поезд. Я даже не знала, куда он идет. Я посмотрела на названия станций и прочла: «Нортпорт». Значит, север там, решила я, там должно быть прохладно и должен дуть освежающий ветерок.

Я взяла билет до конечной станции и вспомнила, что вы заплатили кучу денег, чтобы я отправилась на край света; на самом деле я провела в поезде всего три четверти часа…

На станции я начала оглядываться в поисках такси. Ни одной машины. Но у меня в арсенале была маленькая хитрость «от Консуэло»: в Нью-Йорке я единственная умела поймать такси, когда ни одного свободного автомобиля не было. Среди машин, останавливавшихся на красный свет, всегда оказывалось такси с военными, больными, инвалидами; я пристально смотрела на шофера, пытаясь придать своему лицу самое милое и приятное выражение, проскальзывала в дверцу, открывала сумочку, показывала ему пятидолларовую банкноту и говорила: «Мне довольно далеко ехать», – на что он обычно отвечал: «Вы же видите, машина занята, я везу пассажира». Я настаивала: «Да, сначала мы отвезем этого человека, а потом меня». То же я проделала и в Нортпорте: «А потом, – добавила я, – вы отвезете меня в большой белый дом». Из окна поезда я действительно видела трехэтажный белый дом в колониальном стиле, выглядевший очень романтично.

Машина остановилась у портика белого здания, перед которым раскинулся великолепный парк. Калитка была открыта, я вошла как к себе домой. Человек с лейкой в руках с улыбкой взглянул на меня, и я обратилась к нему:

– Месье, прошу прощения за вторжение, я, может быть, бестактна, но я иностранка. Мой муж живет в Нью-Йорке, он писатель, его зовут Антуан де Сент-Экзюпери, возможно, вы слышали о нем?

– О да, – ответил он. – Я читал его книгу «Ветер, песок и звезды» [26] , это бестселлер. Может быть, вы зайдете?

Он провел меня в гостиную дома, который потом мы – уж не знаю почему – прозвали Бевин-Хаус.

Я объяснила:

– Я ищу дом в этом районе, чтобы снять на лето. Мой муж не переносит жары. Понимаете, он пережил страшную авиакатастрофу в Гватемале несколько лет назад и теперь даже не может прыгать с парашютом, потому что локоть у него так до конца и не зажил, он страдает от ревматизма и от того, что ему уже сорок три года… Его посчитали слишком старым, чтобы воевать в авиации, а ведь он летчик.

– Я знаю, я все это знаю, я читал «Ночной полет», жена пользуется моими любимыми духами «Ночной полет» от Герлен.

Для меня эти слова были как бальзам на сердце, я рассматривала потолок, обстановку, комнаты, коридоры… так, словно этот дом принадлежал мне.

– Вы здесь живете? Ваша жена приезжает к вам сюда в отпуск?

– К сожалению, моя жена инвалид, она живет в больнице, а детей у меня нет. Я приезжаю сюда время от времени, потому что мы посадили розы, георгины, да и искупаться здесь можно без проблем. Посмотрите на пляж.

– К тому же тут такой приятный ветерок. Знаете, в Нью-Йорке мы просто медленно поджариваемся.

– Ох! Как мне нравится ваш акцент. Вы говорите совсем как Сальвадор Дали.

– Да, я знаю. Он один из наших друзей, если хотите, я вас с ним познакомлю.

– Послушайте, мадам, можете сообщить своему мужу, что нашли дом. Но обязательно уточните, что я не сдаю его вам. Я предоставлю его бесплатно. Он может жить здесь сколько пожелает. Вот ключи. Этот от входной двери, а этот от калитки. Хотите посмотреть?

Я тут же набрала номер Тонио.

– Сколько времени займет поездка отсюда до этого дома?

– Ну, от поезда, где ты меня оставил, я ехала примерно три четверти часа, но на машине будет быстрее.

Хозяин спросил:

– Хотите кофе, чаю, шоколаду?

– Да, хорошо бы шоколаду. Я так давно его не пила. Мой муж подъедет минут через сорок.

Я начала рассказывать хозяину о своей жизни в Оппеде. Я не в силах была остановиться, потому что как только я заводила речь о деревне, сами камни говорили моими устами, и разговор мог тянуться до бесконечности…

Наконец приехал Тонио со своей секретаршей, собакой Ганнибалом и магнитофоном. Мы осмотрели дом сверху донизу, а так как нашему хозяину пора было ехать, он попрощался и уже на пороге произнес:

– Мне было бы очень приятно, если бы вы пригласили меня в один из выходных.

– Когда пожелаете, месье, вы можете даже жить здесь, выбирайте спальню, здесь их столько…

Этот дом стал жилищем Маленького принца. Тонио продолжал работать над рукописью. Я позировала для «Маленького принца», и все приезжающие к нам друзья тоже. А потом они начинали возмущаться, потому что, когда Тонио заканчивал рисовать, оказывалось, что это не они, а какой-то бородатый господин, или цветы, или зверюшки…

Это был дом, созданный для счастья. Однажды Тонио спросил меня:

– Помните комнату в Буэнос-Айресе, ту, где я начал писать «Ночной полет»? Сделайте мне такую же.

– Да, Тонио, я найду вам маленький бочонок с золотым краником, мы нальем в него портвейн, я буду наполнять вам термосы горячим чаем, раздобуду конфеты, ментоловые карамельки, множество разноцветных карандашей и бумагу, тоже разноцветную, и разложу все это на огромном письменном столе.

Тонио часто уезжал на выходные в Вашингтон. Я не знала, с кем он там встречается, меня это нервировало… Он по нескольку раз звонил мне и возвращался очень усталый, не объясняя ничего, в понедельник. Я никогда не спрашивала, чем он там занимается. Это я узнала позже. Мы обедали однажды вдвоем в кафе «Арнольд», где к нам подошел американский генерал.

– Генерал, познакомьтесь с моей женой Консуэло, она испанка, но прекрасно говорит по-английски.

– А я знаю французский, – ответил генерал с чудовищным акцентом.

И добавил:

– Ваш муж рассказывал вам об огромной помощи, которую он оказывает нам каждое воскресенье в связи с нашими планами высадки во Франции? Он знает море как никто другой, понимает, где лучше высадиться на Средиземноморском побережье и на Атлантическом.