Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

границе, - в небольшом польско - белорусском местечке Щучине,

недалеко от Белостока...

Их названия ни родителям, ни мальчишкам ничего не говорили...Лишь

расспросив учителя географии, Володя узнал, что Белосток, в прошлом

польский город, совсем недавно оказался в составе нашей страны...

Внимательно (и не один раз) прочитав письмо сына, родители

успокоились: они почему - то сразу поверили, что служба на границе

пойдет спокойно. Ведь с Германией Советский Союз недавно заключил

договор о ненападении. Врагов на западе у нас как будто не видно.

Действительно, в своих письмах Гриня сообщал, что служба проходит

мирно, без осложнений, что его жизнь идет “вполне нормально”, что

135

чувствует себя “здоровым”: “потихоньку” занимается бегом и стрельбой,

но места службы ему не нравятся... Они совсем не похоже на наши

просторные, светлые степи и быстрый Урал: грязные болота, темные

лощины, мрачные леса... Да и местные жители говорят как - то странно...

Мама всегда с нетерпением ждала каждое новое письмо сына,

внимательно слушала его, когда читал кто-то из мальчишек... Улыбалась и

плакала.. Иногда, когда ее никто не видел, мама пыталась сама прочитать

написанное сложным почерком Грини.. Обрадовала и заставила плакать

фотокарточка, присланная сыном весной 41-го года: на ней он - в полный

рост (высокий, худощавый, уверенный в себе), в форме пограничника, на

правом боку - кобура пистолета.. Старший брат показался младшим

прежним, привычно знакомым и одновременно - далеким и даже чужим...

Мама поставила снимок на туалетный столик, перед зеркалом, часто брала

в руки и внимательно рассматривала его. .В эти минуты на ее глазах, как и

раньше, навертывались слезы: она не могла спокойно думать о том, что ее

сын находится в далеком, чужом краю, а не учится в ленинградском

институте, рядом с родным дядей... ..

Мама была малограмотной (в детстве училась грамоте два года под

руководством старообрядческой “чтицы”), редко брала в руки карандаш...

Но теперь она самостоятельно писала сыну: подробно рассказывала о

наших домашних радостях и заботах, делилась с ним своими печалями,

надеждой на встречу... Своими письмами мама, наверное, пыталась

успокоить себя, подавить постоянное душевное беспокойство, но

освободиться от тяжелых мыслей и горестных воспоминаний ей никогда

не удавалось....

С кем мама могла поделиться своими страхами и надеждой? ..Дочь

“строила” свою семейную жизнь, боялась и ждала рождения

младенца...Отец не любил и не выносил “сердечных” разговоров: когда

его что - то тревожило, он обычно уходил на задний двор, где занимался

привычным делом: кормил скот, чистил баз, проверял упряжь и пр. По его

мнению, вести разговор, когда не можешь помочь человеку, когда горе

нельзя отменить, - безнадежное, бессмысленное, “пустое” занятие...

Успокоит человека, отвлечет его от мрачных мыслей только настоящая,

нужная дому работа ...В конце года мама и отец не только печалились,

вспоминая Гриню, но и искренно радовались... В доме раздался детский

крик: Шура родила черноглазую, пухлую, уютную девочку...С ее

появлением жизнь в нашей семье вновь круто изменилась: теперь в центре

внимания взрослых оказалась Люся (так назвали новорожденную). Она

требовала постоянного внимания и ухода... Весной следующего года

молодая мама решила возвратиться в цех, и тогда забота о девочке

полностью ляжет на плечи бабушки...Она, видимо, вспомнила свое

136

прошлое и быстро превратилась в опытную, знающую свое дело

воспитательницу.

..Заканчивался 1940-й год. Он оказался для нашей семьи

“многоцветным”: неудачным и успешным, печальным и радостным...

Впрочем, как и любой другой год быстро меняющейся жизни.. Но,

бесспорно, более сложным и трудным, чем другие, не всегда веселым и

успешным...

... И, как раньше, никто не мог сказать, что нас ждет в ближайшем

будущем, или предположить, что уходящий в прошлое год - своего рода

граница, за которой всех нас - и молодых, и старых - ожидает совсем

другая жизнь с небывалыми трагическими испытаниями и тяжелыми

потерями...

ГЛАВА ПЯТАЯ

Т Р Е В О Г И И Н АД Е Ж Д Ы С О Р О К ПЕ Р В О Г О...

137

Первая половина 41-го года проходила для советских людей

привычно, - в напряженном труде “на благо социалистической Родины”.

Трагические события в Европе, конечно, по - прежнему тревожили их...

Но все верили, что там скоро наступит желанная мирная жизнь... Мои

родители старались не говорить об армии и войне...Мама болезненно

воспринимало любое сообщение такого рода: невольно вспоминала

старшего сына, - плакала и молилась. Миллионы тружеников нашей

страны мечтали о спокойном и счастливом будущем, которое они в

течение двух десятилетий создавали своими руками... ...

Удивительно солнечная, теплая весна незаметно сменилась жарким

летом. Урал, бурно разлившийся в конце апреля - начале мая до

Подстепного и затопивший всю Ханскую рощу, неторопливо возвращался

в свои обрывистые берега... Смелые подростки уже ныряли в его

прохладные желтоватые воды...

Город, как обычно, жил, постоянно занятый работой на фабриках и

заводах, в конторах и мастерских и думающий (или мечтающий ?) о своих

радостях и заботах...

1

Шура (весной она возвратилась в цех после “декретного” отпуска ) и

ее муж иногда говорили об отдыхе (“...хотя бы на несколько дней...”), в

138

который сами, кажется, не верили: летние дни для нашей семьи

превращались в недели и месяцы бесконечной, привычной тяжелой

работы...Не только дома (надо вновь готовиться к зиме), но и в лугах, и на

бахче...

Мы, два брата - школьника, чувствовали себя более свободными и

счастливыми, чем взрослые...Успешно закончили очередной учебный год.

Конечно, Володя мог бы учиться значительно лучше, но слишком многое и

разное интересовало его, но не в школе, а на улице. В середине лета

бывшему семикласснику уже исполнится 14 лет...Что делать дальше?..

Мама не раз говорила, что сын обязательно должен учиться: “Но только

где?.. В школьный техникум его с такими отметками не возьмут. Туда

городских принимают вообще редко. Да и какой из него учитель

получится?.. Быть фельдшером сын не хочет.. Может, в колхозную школу

отправить?.. В поселке работать станет... Но Володя землю не любит, а без

любви какая работа?.. Одна только мука...Может, в ремесленное училище

отправить?...”

В городе недавно организовали ФЗУ (уральцы называли его

ремесленным), и знакомые ребята (особенно настойчиво соседние Вовка и

Ленька Бабичевы) уговаривали моего брата: “Красивая форма...Бесплатная

кормежка... Учебы мало...Настоящая свобода... ”

Но отец был настроен решительно против училища: “...Какой интерес

работать в грязном цеху?.. Дым глотать, пыль носом собирать, приходить

домой чумазым, в испачканной одежде... Нет, такого счастья нам не

надо...Не наше, не казачье это дело стоять весь день за станком...” Он как

будто забыл, что дочь уже более пяти лет работает на фабрике, где

постоянными были и шум, и пыль, и духота...

Мама терпеливо ждала, когда отец скажет что - то дельное и нужное.

Но его слова о будущем Володи прозвучали совсем не так, как она

ожидала: “Сын уже большой...Пусть работает... Место для него найду...