Жозефина

Таким образом, когда постановление о перемещении резиденции законодательного корпуса будет принято Советом Старейшин, Бонапарт направится в Тюильри в блестящем окружении штаба генералов и офицеров и эскортируемый драгунами. Там он получит верховное командование над всеми войсками парижского гарнизона, и ему будет поручено наблюдение за обоими Советами, которые разместятся на следующий день в Сен-Клу. 18-го днем принудят Барраса сложить полномочия, затем наступит очередь Сийеса и Роже-Дюко. Эти отставки деморализуют Директорию. В ее составе останутся только Мулен и Гойе, да и те под наблюдением у генерала Моро в Люксембургском дворце. Они уступят место новому правительству, конституция которого уже готова, и душой этой конституции является Бонапарт. Есть надежда, что Совет Пятисот не воспротивится этим комбинациям, и революция,

10. Жозефина 289 соблюдая видимость законности, произойдет без кровопролития. Что бы ни случилось, Бонапарт пойдет до конца. Если Совет Пятисот откажет ему в одобрении его действий, он решил обойтись без него. Капканы расставлены, и законность в них обязательно попадется. Все меры приняты, заговорщики говорят друг другу: «До завтра».

Глава XVIII

ДЕНЬ 18 БРЮМЕРА

Пять утра. Себастьяни, полковник 9-го драгунского полка, приказывает восьмистам драгунам занять сад Тюильри и площадь Революции, а сам с двумя сотнями драгун верхом направляется к особняку на улице Победы, где живет Бонапарт. В шесть часов появляется командующий дивизией Лефевр. Различным полкам отданы приказы, а он не поставлен в известность. Он удивлен, увидев драгун Себастьяни. Но Бонапарту не составляет труда убедить его присоединиться. «Вот, — говорит он, — турецкая сабля, которая была при мне, когда я сражался за пирамиды. Примите ее как один из самых бесстрашных защитников отчизны. Неужели вы хотите позволить ей пропасть в руках этих адвокатов? Они же ее потеряют!» Обрадованный Лефевр отвечает: «Если речь идет об этом, я готов. Нужно сбросить этих адвокатов в реку немедленно». Особняк и сад быстро заполняют офицеры в парадных военных мундирах. Один человек в гражданском костюме. Это Бернадотт. Не поддаваясь чарам Бонапарта, он повторяет: «Нет! Нет! Вы провалитесь. Я пойду в другое место, где, может быть, я вас спасу».

Пробило восемь часов. Входит женщина, это жена главы Директории, мадам Гойе. Накануне вечером ее муж получил письмо, принесенное юным Эженом де Богарне, следующего содержания:

«17 брюмера VII года.

Приходите, дорогой Гойе, вместе с женой ко мне на завтрак к восьми часам утра. Пожалуйста, не отказывайтесь. Мне нужно обсудить с Вами кое-что очень важное. Прощайте, мой дорогой Гойе, всегда рассчитывайте на мою искреннюю дружбу.

Ла Пажери-Бонапарт».

На Святой Елене Наполеон признавался: «Гойе, этот бонвиван, часто приходил ко мне. Не знаю, ухаживал ли он за Жозефиной. Каждый день в четыре часа он приходил к нам… Я хотел, чтобы Жозефина любым способом заставила его прийти к восьми часам утра. Я заставил бы его, хотел он того или нет, присоединиться ко мне. Он был президентом Директории, и его участие многого стоило».

Гойе показался подозрительным такой ранний час. «Ты иди на встречу, — сказал он жене, — и скажи мадам Бонапарт, что я не могу прийти по ее приглашению, но что утром я буду иметь честь увидеть ее».

Увидев, что мадам Гойе пришла одна, Бонапарт хлопает глазами:

— Как, президент не пришел?

— Нет, генерал, он не смог.

— Очень нужно, чтобы он пришел. Напишите ему, мадам, и я прикажу отнести ваше послание.

— Я напишу, генерал, и у меня есть кому отнести письмо.

Мадам Гойе берет перо и адресует своему мужу следующее послание: «Ты правильно сделал, что не пришел, мой друг, все, что происходит здесь, указывает мне на то, что приглашение было западней. Я не замедлю вернуться к тебе».

Как только мадам Гойе отправила это письмо, к ней подходит мадам Бонапарт и говорит:

— По всему тому, что вы видите, мадам, вы должны догадаться о том, что должно неизбежно произойти. Не могу выразить, насколько мне жаль, что Гойе не ответил на мое приглашение. Ведь оно согласовано с Бонапартом, который желает, чтобы президент Директории стал одним из членов правительства, которое он предлагает создать. Уже одно то, что он послал с письмом моего сына, говорит о всей важности, которую он этому придает.

— Мадам, я возвращаюсь к мужу. Мое присутствие здесь излишне.

— Не буду вас удерживать. Когда увидите мужа, скажите ему, чтобы он хорошенько подумал и сами вместе с ним подумайте о предложении, которое мне доверено вам передать… Умоляю вас, употребите все ваше влияние, чтобы принудить его прийти.

Мадам Гойе возвращается в Люксембургский дворец, а Бонапарта оставляет окруженным офицерами всех родов войск. Они будут его помощниками в государственном перевороте.

Что же происходит в это время в Тюильри? В восемь часов начинается заседание Совета Старейшин. Слово берет Корне. Он говорит о заговоре, о стремящихся к террору. «Если Совет Старейшин, — говорит он, — не защитит отечество и свободу от самых великих потрясений, которые когда-либо им угрожали, пожар станет всеобщим… Невозможно будет предотвратить его всепожирающие последствия. Отчизна будет истреблена… Представители народа, не допустите этот пожар, не то Республика прекратит существование. А ее скелет окажется у грифов, которые будут вырывать друг у друга ее куски».

Эта выспренная речь производит желаемый эффект. Опираясь на статьи Конституции, которые разрешают в случае угрозы общественной безопасности перенос резиденции законодательного корпуса, Совет Старейшин постановляет следующее:

«Первая статья. — Законодательный корпус переводится в Сен-Клу. Оба совета будут размещены там в двух крыльях дворца.

Вторая статья. — Они переедут туда завтра, 19 брюмера, в полдень. До этого срока и в другом месте запрещается всякое продолжение ими исполнения своих функций и совещаний.

Третья статья. — Генерал Бонапарт должен исполнить настоящее постановление… Под его командование поступают командующий 17-й дивизии, охрана законодательного корпуса, национальная гвардия, войска связи, которые находятся в Париже.

Четвертая статья. — Генерал Бонапарт призывается в Совет, чтобы принять там настоящее постановление и дать клятву».

Едва прошло голосование, как Корне отправляется на улицу Победы объявить о его результате Бонапарту. Около девяти часов утра. Генерал с крыльца своего маленького особняка произносит торжественную речь перед офицерами: «Республика в опасности, речь идет о том, чтобы помочь ей». И зачитав постановление Совета Старейшин, он восклицает: «Могу ли я в спасении Республики рассчитывать на вас?» Раздаются возгласы согласия. Тогда он садится на коня и отправляется в Тюильри в сопровождении блестящего эскорта, в котором можно увидеть Моро, Макдональда, Лефевра, Бертье, Ланна, Бернанвиля, Мармона, Мюрата. Колонну открывают и завершают драгуны Себастьяни.

Вокруг дворца мало народа, никто не знает, что происходит. Ворота занятого войсками сада закрыты. Погода великолепная. Солнце играет на касках и штыках. Бонапарт пересекает сад и, соскочив на землю перед павильоном Часов, предстает перед Советом Старейшин.

«Граждане представители, — говорит он, — Республике суждено было погибнуть, наш декрет спас ее! Горе тем, кто захотел бы воспрепятствовать его исполнению! С помощью всех моих соратников по оружию, собравшихся вокруг меня, я сумею упредить их действия. Напрасны поиски примеров в прошлом, чтобы смутить ваши души. Ничто в истории не повторяется. Мы хотим Республику, мы хотим ее, основанную на истинной свободе, на представительном режиме. У нас будет это, клянусь вам от своего имени и от имени моих товарищей по оружию!».

Один депутат обращает внимание присутствующих на то, что в этой клятве не фигурирует Конституция. Председатель, желая избавить Бонапарта от чрезмерного клятвопреступления, лишает депутата слова и закрывает заседание.