Адмирал Ушаков. Том 2, часть 2

острова, имея на них флаги обеих союзных держав.

Я наскучил вам неприятными описаниями об Али-паше, дал

несколько знать и о моих товарищах — Кадыр-бее и с ним

находящихся; в том великое терпение я имею, не могучи более

переносить, даже больным делаюсь, столь великая епетимия 1 быть

с ними и угождать дружбе непрерывно; они таковы, [что]

учтивость во всех делах, чем я им честь и прибыль делаю моими

приобретениями, почитают за долг и не внимают ничему; я их

берегу, как красненькое яичко, и в опасность, где бы потеряли,

не впускаю, да и са*ми они к тому не охотники 2

мои корабли в разные времена несколько раз дрались только

и . . . . у нас разбиты у двух бизань-мачты, на фрегате

«Армения» почти все реи простреляны, остров атаковали и

дрались одни мы и тут надобно многие реи на нескольких судах

переменить новыми, пушки и единороги на батареях были более

наши, порох, ядра и бомбы во всех местах посему употреблены

наши. Но они этого не хотят разуметь, я старался взять Корфу

и все издержанное и пришедшее в негодность и испорченное

переменить теми, что собственно мною взято потом . . . . *,

но они и того не разумеют, когда берут мой лес в перемену реев

и стеньгов, когда берут прочее вперемежку; они во всем и том

хотят быть в половине, без чего корабли мои ни с места ступить

не могут . . . . * и ропщут, говоря, что мы все обираем

(хотя ни капли, кроме сих вещей, к исправлению кораблей

следующих, мы не берем); говорят, будто на них пишут в

Константинополь, что они нам сего не запрещают и боятся, чтобы их по

таковым наветам не повесили. Вот, милостивый государь, при

всем нашем с Кадыр-беем дружестве сколько нелепостей

переносить я должен. Прошу, между прочим, объясниться

Блистательной Порте; хотя в моих приобретениях приказал не считаться

в тех вещах, которые употребляем мы на исправление наших

кораблей на место попорченных в бою от неприятеля и о

снарядах, нами расстрелянных, во взятии вместо их других, сколько

найдется, ибо без того корабли мои будут без снарядов и

бесполезны и нечем будет действовать в будущие случаи. Вот до

чего простирается нерасчетливость, которой они знать не хотят

и показывают себя в том невнятными. Ежели я расстрелял ядра,

порох и прочие снаряды, ежели у меня разбиты стеньги, реи

и мачты и вместо их нашел здесь лесу, хотя не совсем

достаточно, тож ядра и прочее должен ли я без расчету моими

приобретенными боем изо взятого переменить и укомплектовать

корабли, чтобы и на будущие деятельности быть способными; они,

не входя во оное, говорят свое, что боятся на них наветов

и всегда твердят, что с ними поступите худо безо всякого

разбору и оправдания не спросите, и когда покажутся вдруг,

надувшись суровыми и будто показывают себя обиженными тем,

что когда мы, когда самые безделки, что-нибудь возьмем по

таковым надобностям, естьли время всегда обсылаться и

растолковывать или почему, что необходимо надобно и уверять их в

такой безделице, теряя время по 5-ти часов. Поистине сколь я

ни дружен с беем . . .г иногда от неприличных чувствитель-

ностей, а избежать от этого нельзя, ничего не понимают или не

хотят понимать; ожидаю вашего ходатайства тонким учтивым

образом от Порты напомянуть им за услугу мою таковых

мелочных счетов против меня не делать.

С почтением моим и преданностию имею честь быть,

милостивый государь мой, вашего превосходительства покорнейший

слуга

Федор Ушаков

По почтеннейшему письму вашего превосходительства масло

деревянное и прочее с великим удовольствием я перешлю, теперь

же опоздал и весьма сожалею, что упустилися великого поста,

который уже настал, но вперед при первой оказии перешлю.

Забота в делах и беспредельное беспокойство меня изнурили, даже

приводят до болезни и несостояния, особо письмоводство мучит

меня беспредельно; острова целые государства в прежние

времена составляли по необходимости, все в них запущено, все

основывалось на одних интересах, правосудрте не существовало, раз-

враты, споры и непослушание между всеми. Я по необходимости

должен установить их в законах, сделать некоторые учреждения,

приказать быть послушным правлению учреждаемому, на него

возложено от нас все попечение и правосудность, после сего

отказывался я тысячекратно ото всяких собственных их раздоров,

но они почитают меня полномочною властью над всеми ими, про-

тиву желания моего и моих отказов, беспрестанно мучат разными

просьбами. Французский гарнизон, в Корфу находящийся, столь

был деятелен и неусыпен, не было дня, чего бы они не

предпринимали, ежечастно принуждали к осторожности со всех сторон,

чтобы вылазками не побили наших на батареях, редкий день

был без посылки нашего сикурса и эскадр на помощь, всегда

надобно было гоняться кораблями и прочими судами за

выходящими французскими судами от крепости, чтобы не ушли или

не пришли бы кто к ним или бы не взяли каких наших мелких

судов или чьих сторонних, или не привели бы наши суда к ним

днем или ночью провианта и живность, а особо от приятеля

нашего в албанской стороне также и с сухого пути, чтобы не

впустить никакой провизии в город и чтобы они вылазками

своими не ограбили наших деревень [и] жителей, — все это

отягощало нас безнадобно и все требовало неусыпной моей осторож-

ности и осмотрительности, а теперь величайшая забота: три

тысячи девяносто восемь французского гарнизона разного сорта

людей и с малыми ребятами на наш счет и нашим наймом

должно отправить в Тулон, более ста тысяч потребно денег за

провоз, ежели всех вести наемными судами, где взять для них

провизиев и как в этом исправимся — забота беспредельная:

суда нанимаем, провизию готовим, деньги стараемся занять от

здешних обывателей, в крепости здесь из провиантов много

пшеницы и круп достаточно, а другого провианта очень мало,

сухари последние принуждено будет отпустить с эскадр, но

крепости Корфу сто раз стоят больше, нежели все эти убытки;

таковые заботные дела отвлекли меня несколько, что по сие время

не сыскал я случая выполнить охотное мое желание и усердность

услужить вашему превосходительству, в прочем с наивсегдаштшм

моим почтением и совершенною преданностию имею честь быть,

милостивый государь, вашего превосходительства покорнейший

слуга.

Федор Ушаков

За почтеннейшее письмо вашего превосходительства и

благоприятное поздравление меня с получением монаршего

благоволения ордена св. Иоанна Иерусалимского с присовокуплением

командории в двух тысячах рублях ежегодного дохода со<тоя-

щего, и в другом письме — с бриллиантами знаков ордена

св. Александра Невского — приношу покорнейшую мою

благодарность: о векселях на сумму жалованья на эскадру

следующего от барона Васильева и письмо вашего превосходительства

я получил и ожидать буду присылки денег; так и к нему

соответственно писал. Касательно же до присланного от вас векселя,

чтобы от Али-паши получить по векселю сорок четыре тысячи

семьсот один пиастр, не знаю, как это произвесть в дело? Боюсь

я с ним денежные иметь расчеты; ежели вексель к нему я

пошлю, чтобы его не потерять, разве теперь по взятии Корфу не

будет ли он тише со мною и по сие время переписка его все

дружеская с тех пор она прекратилась со мною, когда отказал on