Антони Иден

Лейбористы внесли вотум недоверия правительству Чемберлена в связи с отставкой Идена. При голосовании только один консерватор проголосовал против правительства, но это был не Иден, а Адамс. Иден, Крэнборн, Черчилль и еще полтора десятка консервативных депутатов воздержались при голосовании.

Недовольство в Англии политикой "умиротворения" росло. Ряд реально мыслящих политиков постепенно приходили к выводу об опасности линии на уступки и сговор с фашистскими державами. Эти люди ожидали, что Иден, уйдя из правительства, возглавит борьбу за изменение внешнеполитической линии. Но они сразу же разочаровались в своих надеждах.

Некоторые историки считают, что Иден не начал эту борьбу, потому что по своему характеру не был борцом. "Многие, - пишет Рис-Могг, - удивлялись, почему Иден не возглавил кампанию против Чемберлена. Одна из причин безусловно заключалась в том, что не в его натуре было сделать это". Томпсон повторяет ту же мысль: "Иден по складу своего характера был органически неспособен возглавить бунт... Он принял на себя... роль весьма уважаемого, сдержанного и осторожного критика".

Эти суждения верны, но лишь частично. Крайне важно было то, что у Идена не было с Чемберленом, Галифаксом, Саймоном и их единомышленниками принципиальных политических разногласий. Об этом говорит вся деятельность Идена в области внешней политики в "национальном правительстве" до отставки, его поведение во время отставки и в последующие годы. Интересен комментарий по поводу отставки, который дал Иден три десятилетия спустя, когда история и историография уже вынесли свой окончательный приговор Чемберлену и его политике. "Перечитывая документы, - пишет он, - касающиеся моей отставки, я пришел к убеждению, что, если бы мне было позволено продолжать ведение переговоров с Гранди в те сроки и теми методами, которые я счел бы подходящими и которые использует обычная дипломатия, я обеспечил бы с наименьшим риском такой максимальный прогресс в англо-итальянских отношениях, какой допустило бы настроение римского диктатора".

Таково последнее слово самого Идена. Уместен вопрос: где здесь несогласие с политической линией Чемберлена, с политикой "умиротворения"? Его нет. Что же остается? А остаются разногласия относительно техники, методов проведения этой политики в жизнь. Иден сожалеет, что ему не дали возможности осуществить замысел Чемберлена, он уверен, что смог бы успешнее реализовать его традиционными дипломатическими методами.

Мог ли Иден вести борьбу против Чемберлена, если он расходился с ним в части, касающейся техники исполнения, но не в политическом замысле? Безусловно, не мог.

Из отсутствия глубоких, принципиальных расхождений вытекал еще один мотив сдержанного поведения Идена в момент отставки и в последовавший период - желание и надежда вновь вернуться в состав правительства. Это был важный мотив, побуждавший Идена к выдержке, спокойствию, к тому, чтобы ни в коем случае не обострять отношений с Чемберленом. Том Джонс, секретарь кабинета и человек весьма информированный, после одной из бесед с Иденом писал своему другу за океан: "Иден популярен в левых кругах, но он хочет оставить дверь открытой для возвращения к правым... Болдуин и Галифакс с симпатией относятся к нынешнему поведению Идена". А историк Томпсон на этот счет писал, что "многие, наблюдая за усилиями Идена вернуться этим способом в правительство, должны были удивляться, почему он в свое время ушел из него".

Таково было поведение Антони Идена после того, как ему пришлось покинуть Форин оффис. Оно в значительной степени определило и внутреннюю реакцию на его отставку. Некоторые историки, мемуаристы и биографы Идена сообщают, что в момент кризиса у дома 10 по Даунинг-стрит собралась толпа, встретившая появление Идена аплодисментами. Однако они явно преувеличивают значение этой сцены. Против резиденции английского премьер-министра почти всегда стоит большая или меньшая группа людей, состоящая из английских и зарубежных туристов и случайно забредающих сюда лондонцев. Всем интересно бросить взгляд на темную дверь с латунной до блеска надраенной цифрой 10 и на двух полицейских, стоящих у двери. Многие фотографируются на этом фоне. В моменты тех или иных событий толпа, естественно, увеличивается, и вряд ли следует воспринимать аплодисменты при появлении Идена как многозначительную демонстрацию. Ясно одно: реакция широкой английской общественности на уход Идена была спокойной и не поколебала положения правительства.

25 февраля Иден выступил в своем избирательном округе Лимингтоне. Его встретили приветственным пением и криками: "Призовите Идена обратно". Но речь Идена на этот раз была еще более благожелательной в отношении правительства, чем выступление в палате общин. Она понравилась Чемберлену, и он прислал Идену дружеское письмо, начинавшееся словами: "Прочтя речь, которую вы произнесли вчера перед своими избирателями, я хочу сказать вам несколько дружеских слов... Достоинство и сдержанность вашего выступления должны еще больше поднять вашу репутацию". Это был ясный совет, как Идену следует впредь вести себя.

Реакция английской прессы была спокойной: она не предсказывала изменения английской политики после отставки Идена. Консервативный официоз "Дейли телеграф" указывал, что "в основе событий не было вопроса о расхождениях принципиального характера". "Таймс", занимавшая позицию поддержки Чемберлена и германских нацистов, предсказывала "с определенной уверенностью, что отставка Идена не внесет никаких фундаментальных изменений в английские цели". Лейбористская "Дейли геральд" сделала верный прогноз: "При осуществлении политики Чемберлена любые уступки, какими бы позорными и унизительными они ни были, будут сделаны силам международного фашизма в обмен на его обещания не совать руки в английские интересы". Газета не смогла только предсказать, что фашизм не сдержит своего обещания.

В фашистских странах, где газеты, особенно итальянские, вели кампанию против Идена, его отставка была встречена приветствиями и поздравлениями в адрес Чемберлена. Одна из итальянских газет дала информацию под заголовком: "Они убрали труп с Даунинг-стрит".

Но Иден далеко не был политическим трупом. Ему везло с самого начала, повезло и теперь, причем повезло крупно. Уйдя в отставку в феврале 1938 года, Иден создал себе репутацию (пусть необоснованную) противника политики "умиротворения" и сторонника энергичного отпора агрессивным державам, расчистив себе тем самым путь к участию в правительстве в годы второй мировой войны, и получил возможность в конце концов (в 1955 г.) стать премьер-министром Англии.

"Драма отставки Идена, - пишет Рандольф Черчилль, - его "сломанная карьера" сняли с него ответственность за все преступления десятилетия Макдональда - Болдуина, за которые он в действительности был ответствен ничуть не меньше, чем Макдональд, Болдуин, Хор, Саймон и Галифакс. Когда через несколько лет выражение "умиротворение" (впервые употребленное Иденом для определения дипломатического искусства) превратилось в грязное слово, Иден в глазах публики был святым благодаря своей отставке. Хотя он, конечно, не планировал этого, именно отставка Идена в конце концов привела его... на пост премьер-министра Англии". Эту бесспорную истину высказал и историк Тэйлор в следующих выражениях: "Иден... приобрел задним числом мифическую (подчеркнуто мною. - В. Т.) репутацию человека, любящего сильные действия, и превратился в символ сопротивления политике Чемберлена". В этом заключается суть дела.

Пребывание Идена не у дел оказалось довольно коротким - 18 месяцев. Он сам не рассчитывал, что ему так повезет.

Сразу же после ухода в отставку Иден уехал с женой на юг Франции. В палате общин он появился лишь через два месяца. Отставной политический деятель, вокруг которого началась возня различных лиц, желавших использовать его для противопоставления правительству Чемберлена, поторопился уехать из Лондона с тем, чтобы переждать на берегу Средиземного моря, пока уляжется шум, вызванный его отставкой. Успокоение наступило быстро, ибо вскоре внимание общественности было переключено на важные международные события. В течение полутора лет, прошедших до того, как Иден снова стал членом правительства, он много размышлял и мало выступал с речами.