Антони Иден

В мае 1937 года прежний личный секретарь Роджер Ламли получил повышение - его назначили губернатором Бомбея в Индии. Строго соблюдаемой в английской государственной службе традицией является выдвижение за хорошую работу на более высокий и лучше оплачиваемый пост. Это делается несмотря на то, что руководителям учреждений, из которых уходят поощряемые, приходится привыкать к новым сотрудникам. Вместо Ламли Идену рекомендовали некоего Томаса. Через две недели после того, как новый личный секретарь приступил к исполнению своих обязанностей, его пригласили к себе Гораций Вильсон и Уоррен Фишер для весьма странного разговора. По словам Томаса, оба они были очень недовольны министерством иностранных дел и Робертом Ванситтартом - постоянным заместителем министра иностранных дел, ранее работавшим личным секретарем у Болдуина. "Они сказали мне, - рассказал впоследствии Томас, - что Ванситтарт - паникер, что он мешает попыткам правительства завязать дружеские контакты с диктаторскими странами и что он имеет очень большое влияние на Антони Идена. По этой причине они активно поддержали идею, чтобы я, которого Гораций Вильсон хорошо знает, стал парламентским личным секретарем в министерстве иностранных дел, ибо это даст мне возможность помочь им навести мост между Даунинг-стрит, 10 и министерством иностранных дел и обеспечить лучшее взаимопонимание между двумя учреждениями". Томас отказался действовать за спиной у своего шефа.

В конце 1937 года Иден получил убедительное свидетельство того, что Чемберлен намерен решать крупнейшие внешнеполитические проблемы помимо своего министра и даже не ставя его в известность. В октябре в Форин оффис состоялся обед в честь премьер-министра Югославии, на который был приглашен и Уинстон Черчилль. Последний был свидетелем того, как во время обеда Галифакс мимоходом обронил, что он едет в Германию с "неофициальным визитом". "Галифакс сказал, - пишет Черчилль, - что Геринг пригласил его в Германию со "спортивным визитом" и что у него есть надежда встретиться с Гитлером. Он отметил, что говорил об этом с премьер-министром, который очень одобрил такую поездку, и потому он, Галифакс, принял приглашение". У Черчилля создалось впечатление, что Иден был неприятно удивлен и огорчен этим известием. Действительно, поездка Галифакса была организована даже без его ведома.

Охотничья выставка была лишь предлогом. В действительности Галифакс от имени английского правительства вел важнейшие переговоры с Гитлером. 19 ноября 1937 г. он обсудил с фюрером программу достижения всеобъемлющего англо-германского соглашения. Собеседники обменялись уверениями в том, что их правительства занимают неизбежно враждебные позиции в отношении СССР. Затем Галифакс одобрительно отозвался обо всем, что до сих пор было проделано германским фашизмом в области внутренней и внешней политики. Англия стремится к сближению с Германией, сказал он, с тем чтобы затем обе страны совместно с Италией и Францией реорганизовали международные отношения в Европе.

Гитлер потребовал ликвидации Версальского мирного договора и припугнул английское правительство "игрой свободных сил", то есть войной. Галифакс заявил о готовности Англии "исправить ошибки Версаля" за счет Данцига, Австрии и Чехословакии. Желательно только, чтобы все это было осуществлено без войны, что означало - путем договоренности с Англией. Тогда Гитлер заметил, что Англии следовало бы вернуть германские колонии. Это требование не застало Галифакса врасплох. Он ответил, что, по мнению Чемберлена, колониальный вопрос "может быть разрешен как часть генерального разрешения всех трудностей".

Таким образом от имени английского правительства Гитлеру было дано согласие на "урегулирование" с Австрией, Чехословакией и Польшей и в принципе - на возврат германских колоний. Галифакс настаивал на скорейшем начале переговоров о заключении общего англо-германского соглашения. Гитлер уклонился от определенного ответа. Он видел, что политика "умиротворения" ведет к изменению баланса сил в пользу Германии и чем дальше будут отодвигаться переговоры с Англией, тем более прочными будут позиции Германии в таких переговорах.

Можно себе представить возмущение Идена, когда он узнал о содержании "охотничьих" бесед Галифакса в Германии. Получалось, что министра иностранных дел отстранили от решения важнейших международных проблем.

После возвращения Галифакса английское правительство приступило к разработке конкретных предложений по всем аспектам "общего урегулирования" с Германией. В январе 1938 года уже был готов сводный документ, в котором были суммированы соображения различных департаментов к предстоящим переговорам. Эти соображения касались проекта западного пакта, ограничения вооружений, возвращения Германии в Лигу Наций, проблем Австрии и Чехословакии. Документ говорил также о "реорганизации Центральной Африки", чтобы удовлетворить колониальные требования Германии. Намечалось решение кардинальных проблем.

Позиция Форин оффис, то есть Идена, состояла в том, что рассмотрение колониального вопроса не должно иметь места до того, как будет начато обсуждение других аспектов "общего урегулирования", и что заранее не должно быть признано право Германии на возврат ей колоний. 24 января 1938 г. вопрос рассматривался комитетом по внешней политике английского правительства. В связи с этим в дневнике Кадогана появилась запись: "Иден не критиковал и поступил правильно. Сделал только одно замечание (и премьер-министр согласился с ним), что если мы пойдем на уступки в вопросе о колониях, то только если эти уступки составят часть общего урегулирования (подчеркнуто Кадоганом. - В. Т.)". 31 января Иден, Чемберлен, Вильсон и еще два крупных чиновника из Форин оффис вновь возвращаются к плану предстоящих переговоров с Гитлером. Чемберлен предлагает "сделать большой жест" и вернуть Германии Танганьику. Через месяц Невиль Гендерсон - посол Англии в Берлине изложил Гитлеру английские предложения об удовлетворении его колониальных аппетитов за счет Центральной Африки. Но, как доносил посол, тот "не проявил никакого интереса к предложениям о новом колониальном режиме в Африке".

Поведение Гитлера объяснялось просто. Он намеревался превратить в германские колонии территории ряда стран, расположенных к востоку и югу от Германии. Германия предполагала колонизировать Европу и меньше интересовалась Африкой, чем думали в Лондоне. Позднее Иден запишет, что еще в 1936 году он считал, что "Гитлеру нужны были колонии в Африке не как источник получения сырья и места для колонизации, а по соображениям мощи и престижа".

Новый, 1938 год начался для Форин оффис с того, что убрали Ванситтарта. Но, хотя широко распространена версия, будто это сделал Чемберлен, в действительности то была скорее работа Идена.

Существует мнение, что Ванситтарт не устраивал Чемберлена, ибо был противником политики "умиротворения". Это не так. Ванситтарт был известен своими антигерманскими настроениями. Он питал твердое убеждение, что Гитлер надувает английское правительство и ни одному его слову верить нельзя. Но из такой посылки Ванситтарт не делал вывода о необходимости изменения политики. Он был за соглашение с агрессивными странами, за их "умиротворение", но требовал осторожности, перестраховки, опасаясь, как бы Германия и Италия не надули своих "благодетелей".

Нет сомнений, что своих шефов Ванситтарт не устраивал не потому, что придерживался иных политических концепций, а что был сильной, волевой личностью, с установившимися взглядами на внешнеполитические проблемы. По своему положению постоянного заместителя министра иностранных дел он не только мог, но и обязан был давать советы и заключения своему министру, а время от времени и премьер-министру по всем проблемам, относящимся к компетенции Форин оффис. Обладая широкой эрудицией, большим умом и политическим чутьем, такой человек, разумеется, не мог прийтись по вкусу ни Идену, ни Чемберлену. Ванситтарт представлял начальству пространные, с обилием аргументов записки. При обсуждении тех или иных вопросов он упорно отстаивал свое мнение.