Антони Иден

В это время Идену был 41 год. Он достиг зрелости и приобрел большой опыт государственной деятельности. Иден держался со спокойной уверенностью, жесты его были тверды и решительны.

Выглядел он моложе своих лет, по-прежнему уделял большое внимание внешности, производившей хорошее впечатление на его слушателей и особенно слушательниц.

Утверждают, что богатым человеком он не был, так как наследство получил скромное. Одно время предполагалось, что его жена Беатрис унаследовала от своего отца-банкира 150 тыс. ф. ст. - по тем временам крупную сумму. Однако в действительности ее наследство немногим превышало 20 тыс. ф. ст. В этих условиях утрата министерского жалованья, составлявшего тогда 5 тыс. ф. ст. в год, конечно, чувствительно сказалась на бюджете Иденов. От представительного дома с ливрейной прислугой пришлось отказаться. Да он и не нужен был теперь. Подрастали сыновья - Симон и Николас, и им необходимо было дать образование, соответствующее традициям буржуазно-аристократического класса. Это в Англии всегда связано с большими расходами. Было бы неправильно заключить на этом основании, что Иден оказался в стесненных материальных условиях. Ничего подобного. Он располагал достаточными средствами, чтобы вести образ жизни, принятый в аристократических и крупнобуржуазных кругах Англии.

Отставка Идена принесла ему новую популярность. Поэтому естественно, что ряд газет, предлагая ему регулярно поставлять им статьи, обещал крупные гонорары. Издательство предложило написать на весьма выгодных условиях книгу о его взглядах на внешнюю политику. Поступали заманчивые предложения и из мира бизнеса. Иден не воспользовался этими возможностями, ибо не считал для себя конченной политическую карьеру. Он надеялся когда-нибудь вернуться в правительство.

А пока продолжалось вынужденное безделье, он отдыхал на Средиземном море, играл в свой любимый теннис и изредка обменивался письмами на политические темы с небольшим числом знакомых. От выступлений по политическим вопросам воздерживался. Он, по его собственному признанию, не хотел причинять беспокойство правительству.

Беатрис, исходя из пословицы "нет худа без добра", была довольна, что наконец у Антони оказалось достаточно времени, чтобы побыть в семье. Она смутно представляла в свое время его министерские заботы, порождавшие большую занятость, чувствовала его неприятности, с которыми он столкнулся в первые два месяца 1938 года, но глубоко вникнуть в его тревоги не хотела и не умела. Беатрис не любила политику и не интересовалась ею. Вряд ли она получила удовольствие, когда Антони преподнес ей сборник своих речей с посвящением: "Б. И. от А. И. В знак признательности за терпеливое выслушивание каждой из этих страниц". Во всяком случае, читать эту книгу ей было совсем не интересно и даже скучно.

В апреле 1938 года Иден получил письмо от Черчилля, который сообщал, что Чемберлен и Галифакс (преемник Идена на посту министра иностранных дел. - В. Т.) завершили переговоры с Муссолини. "Итальянский пакт, - писал Черчилль, - конечно, является полным триумфом для Муссолини, который получил сердечное принятие нами произведенных им против нас на Средиземном море фортификационных работ, признание захвата им Эфиопии и творимого им насилия в Испании". Иден отвечал: "Муссолини не дает нам ничего, кроме повторения обещаний, ранее данных и им же на рушенных..." Иден в общем разделял мнение Черчилля об итальянском "достижении" Чемберлена.

В конце года английский посол в Риме лорд Перт вручил итальянскому королю свои верительные грамоты, адресованные "королю Италии и императору Эфиопии". Это означало, что достигнутое соглашение начало действовать.

Иден промолчал, когда Гитлер 12 марта 1938 г. вопреки положениям Версальского и Сен-Жерменского мирных договоров двинул нацистские войска в Австрию и "присоединил" эту, до тех пор независимую, страну к Германии. Наступление на независимость Австрии Гитлер начал еще в бытность Идена министром иностранных дел, предприняв шаги, которые должны были облегчить захват этой страны нацизмом. И тогда Иден промолчал. По этому поводу Деннис Бардене писал: "Странно, что Иден не выступил с публичным заявлением в защиту Австрии в этот час; он не замедлил предоставить Австрию ее судьбе".

Более того, по соглашению, заключенному в Стреза в 1935 году, Англия вместе с Францией и Италией была обязана оказать поддержку Австрии, если возникнет угроза ее безопасности. Когда незадолго до отставки Идена спросили в парламенте, выполнит ли английское правительство свои обязательства по этому соглашению, он ответил, что Англия не обязана проявлять инициативу в данном вопросе и что она станет действовать лишь в том случае, если ее попросят Франция и Италия. Ответ не был правдивым, ведь Иден прекрасно знал, что Франция не проявит инициативу, а тем более не сделает этого Италия, ибо тогда Муссолини уже был союзником Гитлера. Но ответ имел и другую сторону: Гитлер тем самым был официально уведомлен, что в случае захвата Австрии он не встретит противодействия Англии, хотя к этому ее обязывали Версальский и Сен-Жерменский мирные договоры и соглашение в Стреза.

Однако ответ Идена не вызывает удивления, если учитывать, что английское правительство давно уже отнесло Австрию к тем уступкам, которые надлежало сделать немецкому фашизму в плане его "умиротворения". Галифакс в разговоре с Гитлером дал согласие Англии на захват Австрии Германией. Когда 16 февраля вопрос об угрозе Австрии со стороны Германии обсуждался на заседании английского кабинета, Иден не предложил чтобы правительство выполнило свои договорные обязательства в отношении этой страны. Он заявил членам кабинета, что "должен будет весьма внимательно наблюдать за положением и поддерживать тесный контакт (по этому вопросу. - В. Т.) с премьер-министром". Так гласит запись в протоколе заседания кабинета.

У Идена и других руководителей министерства иностранных дел было полное единомыслие на сей счет с Чемберленом и Галифаксом. Это подтверждают циничные записки Кадогана. Поступили сведения, записывает он И марта, что "Германия двинулась против Чехословакии". И далее: "Взвесив ситуацию, в конце дня мы согласились с Галифаксом, что наша совесть чиста". Странное понятие о политической совести и чистоте! Позднее Кадоган писал Гендерсону в Берлин: "Слава богу, Австрия не путается под ногами".

Английскому правительству было ясно, что после захвата Австрии нацистская Германия обратит свой алчный взор в сторону Чехословакии. В связи с австрийскими делами комитет по внешней политике английского правительства обсуждал 16 марта и возможность германской агрессии против Чехословакии. В этот день в дневнике Кадогана появилась следующая запись: "Комитет по внешней политике единодушен в том, что Чехословакия не стоит костей хотя бы одного английского гренадера. И он совершенно прав". Так правящая верхушка Англии задолго до Мюнхена решила выдать Чехословакию Гитлеру.

Советское правительство прекрасно понимало, что каждый новый акт фашистской агрессии приближает мировую войну. Поэтому СССР заявил энергичный протест против поглощения Австрии Германией и предложил правительствам ряда стран, включая Англию, принять меры против возможных новых актов агрессии. Советское правительство выразило готовность "участвовать в коллективных действиях, которые имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии", и согласие "приступить немедленно к обсуждению с другими державами в Лиге Наций или вне ее практических мер, диктуемых обстоятельствами. Завтра может быть уже поздно, но сегодня время для этого еще не прошло".

Английское правительство тут же отвергло советское предложение. Это и понятно. Невиль Чемберлен с беспредельной ненавистью относился к СССР и приписывал Советскому правительству самые коварные замыслы. На второй день после внесения советского предложения он записал в своем дневнике: русские "настойчиво и хитро дергают все веревочки за сценой с целью столкнуть нас с Германией (наша секретная служба не все свое время тратит на то, чтобы глазеть в окно)".