Тим Бёртон. Интервью: Беседы с Марком Солсбери

У нас было пространство, но не такое уж большое, так что наша ложная перспектива была во многом вынужденной. Чтобы подобные приемы проходили успешно, необходимо немного больше глубины, но в этом есть и положительная сторона: фильм обретает некое графическое качество, напоминая те времена, когда на «хаммеровской» студии использовались декорации и все спецэффекты казались более живыми по сравнению с теми, какими они стали позже. Иногда, когда твои возможности ограничены, особенно интересно работать. Помню, однажды нам надо было снять фигуру человека, идущего через яблоневый сад. Кто-то раздобыл куклу, и костюмеры за каких-то пятнадцать минут соорудили некое подобие плаща, и мы протащили эту маленькую фигурку на проволоке через сад. Мы сняли несколько кадров экспромтом, и было такое ощущение, что действительно что-то делаешь, а не просто волынку тянешь. Мне это помогает поддерживать в себе творческий огонек. Так начинается любовь к кино, чувствуешь, что делаешь какие-то конкретные вещи.

Когда ходишь среди декораций «Сонной Лощины», и особенно по городку Лайм-Три, ощущение такое, словно оказался внутри головы Бёртона.

Именно так я всегда воспринимал экспрессионизм: это похоже на нутро чьей-то головы, вывернутое наизнанку. Я люблю самых разных художников и картины всех направлений, но больше всего, пожалуй, — импрессионистов и экспрессионистов. Когда смотришь на некоторые картины Ван Гога, кажется: они вроде бы далеки от реальности, но аккумулируют столько энергии, что сами по себе становятся реальностью. Нечто подобное волнует меня и в фильмах.

Очень надеюсь, что наш фильм, в конечном счете, обладает своей уникальной достоверностью. Качество операторской работы я оцениваю достаточно высоко: нам удалось хорошо передать призрачность происходящего. Мне приятно было находиться среди декораций фильма, и, хотя некоторые из них чересчур стилизованы, ощущение такое, словно кругом призраки, — то же самое было со мной на севере штата Нью-Йорк. Понимаешь, что это только декорации, но хочется выкинуть какой-нибудь фортель в духе окружающей обстановки, лишь бы это не выглядело слишком фальшиво. В противном случае трудно рассчитывать на зрительский отклик.

Своей чрезвычайно стильной операторской работой «Сонная Лощина» обязана Эммануэлю Любецки, талантливому мексиканскому кинематографисту, ранее снимавшему «Маленькую принцессу» [110], «Большие надежды» [111] и «Знакомьтесь, Джо Блэк» [112].

Меня побудил работать с ним не какой-то конкретный фильм, мне нравится все, что он снял. «Маленькая принцесса» — красивый фильм, но на каждой своей картине он работал по-разному. Очень похоже на меня: он тоже сперва все обдумывает, но руководствуется интуицией. Схемы освещения декораций разрабатывались несколько месяцев, но на съемочной площадке он принимает решения интуитивно. Наши с ним ощущения очень созвучны; давно я не испытывал такого удовольствия от работы с кем-то. Он словно еще один персонаж фильма.

Первоначально они с Бёртоном намеревались снимать черно-белый фильм в старом, «квадратном» формате. Когда же это оказалось неосуществимым, остановились на практически монохромном варианте, усиливающем фантастический аспект и делающем «нереальное правдоподобным».

Интенсивный колорит, к которому я стремился, сам по себе не столь уж и важен, поскольку он не более чем связующий элемент между декорациями и натурой. Это не черный и белый цвета в чистом виде, с которыми можно творить все, что угодно, — слитые вместе, они образуют мощное единство. Это другой цвет, который очень помог нам при переходе из павильона к натурным съемкам. Он не монохромен, это не сепия, просто использовался светофильтр, несколько приглушающий цвета.

На главную роль Икабода Крейна Бёртон пригласил своего любимца Джонни Деппа. Как и во время съемок «Эдварда Руки-ножницы», когда Депп был его первой кандидатурой, от Бёртона потребовали попробовать и других актеров, преждё чем утвердить на роль Деппа.

Приходится в очередной раз изобразить вместе со студией все те же песни и пляски. Не то чтобы они не любили Джонни, но когда речь заходила об определенной сумме, они сразу же заводили: «А как насчет?..» И вам предлагается все тот же обязательный список. Не в том дело, что у них есть другая конкретная кандидатура на роль, речь идет о рутинной голливудской процедуре: «А что сейчас поделывает Мел Гибсон?»

Когда работаешь с кем-то больше одного раза, возникают доверительные отношения. Это замечательно: не нужно всякий раз облекать свои мысли в слова, обговаривать каждую мелочь. Именно поэтому мне очень нравится работать в Англии. Многие из людей, участвовавших в съемках «Сонной Лощины», были мне знакомы еще по «Бэтмену». В Англии превосходные мастера. Художники-декораторы очень быстро представляют на обозрение весь сюжет, так что тебе даже знать его не обязательно, рисуют замечательно красивое небо, которое наводит на всякие умные мысли. То же и с актерами: ты чувствуешь, как должна быть сыграна сцена, они же делают ее по-своему, а в результате оказывается, что это именно то, чего ты хотел. Такое очень стимулирует, создает положительный импульс.

Джонни также хорошо чувствует зрительный ряд фильма, понимает, как надо двигаться, как наилучшим образом попасть в объектив, — все это очень важно и весьма облегчает жизнь во время съемок, хоть и звучит скучновато. Мы в некотором смысле пинали и таскали его повсюду в течение нескольких месяцев, и, наверно, ему это не слишком нравилось, но он относился ко всему с пониманием и поддерживал в себе заряд энергии.

Депп играет Икабода где-то на стыке между Анджелой Лэнсбери [113] и Родди Макдауэллом [114] плюс толика от Бейзила Рэтбоуна [115]. Для Джонни характерно, что он не является привычным для зрителя стандартным героем боевика.

Когда Джонни кого-то бьет или что-то бросает, он делает это как девчонка, а в кино играет с непосредственностью тринадцатилетнего мальчишки. Это хорошо, потому что я не самый выдающийся режиссер боевиков в мире, а он не самая большая звезда жанра. Мы пытаемся сделать нечто, как мы надеемся, удовлетворительное, не ниже определенного уровня, но под слегка иным углом зрения. Джонни, возможно, видит все это несколько иначе, чем я. Наилучший пример, который я могу здесь привести,— Питер Кашинг. Он отнюдь не звезда боевиков, однако, если дать такому актеру роль в фильме, где сплошное действие и беготня, вы увидите, что он великолепно с ней справится. Хоть мы и изменили характер Икабода по сравнению с первоисточником, он, тем не менее, сохранил черты суетливого, слабонервного человека. Он живет в своем замкнутом мире, погруженный в рефлексию, но затем вынужден раскрыться и действовать физически, не потому, что хочет этого, а просто в силу необходимости. Мы ориентировались на своего рода изящный экшн, подобный тому, что демонстрировали герои Кристофера Ли, Питера Кашинга или Винсента Прайса. Стремление найти красоту и утонченность в действии и движении восходит к той диснеевской версии. В этом Джонни по-настоящему хорош. Он принимает позы, не вставая в позу, и обретает изящество, не будучи Властелином Танца.