Its So Easy And Other Lies (ЛП)

Несмотря на свиное дерьмо, мой дом быстро стал регулярным местом для хард-кор вечеринок. Бассейн держался прямо на линии хребта, откуда открывался великолепный вид на долину за Голливудскими холмами. Теперь, когда я покончил с разводом и тусовался ночи напролет в разных ночных клубах ЛА, этот бассейн с сапфирово-голубой водой превращался в бордель. Каким то образом я все еще жил жизнью оборванца из переулка Гарднер: секс, наркотики и, ммм, экскременты. Мило.

Одна из девушек, с которыми я начал тусоваться, была диктором. В ее кабинете были ее фото с Рональдом Рейганом и Джэсси Джэксон. Она повторяла броскую фразу, которой заканчивала все свои выпуски. Годы спустя она получила работу в национальной новостной телесети, и каждый раз, когда я слышал, как она заканчивает эфир этой фразой, картинка на ТВ растворялась, и я видел ее в моем бассейне плавающей голышом на надувном матрасе.

В Голливуде было несколько ведущих клубов —Bordello, Scream, Cathouse, Vodka, Lingerie, Spice. Среди них можно было выбрать клуб для любой ночи на неделе, кроем среды. Я понятия не имею, почему среда была не для выхода. Мне было все равно. По средам – и в неурочные часы на недели – вечеринки устраивались у меня дома. Я играл на контрабасе аккомпанемент Тони Бэнетт на сцене однажды вечером в вип-секции клуба Spice. Я поднялся на сцену и играл на ударных с Перл Джэм, когда они впервые приехали в ЛА, чтобы дать концерт в Cathouse; в ту ночь было выпито много алкоголя, но я думаю, мы играли вместе песню группы Dead Boys.

Я возгордился тем, что случилось в Сиэтле – даже если я немного ревновал, потому что это произошло без меня. Хотя я любил GnR и жил ради них, по мере того, как все пошло под откос, я начал делать очевидное – пытать себя «если бы, да кабы». Что, если я остался бы в Сиэтле? Был бы я в Soundgarden или Mother Love Bone? Сделал бы я запись для Sub Pop, стильного и ставшего внезапно успешным лейбла, созданного Брюсом Пэвиттом, моим старым коллегой из Lake Union Cafe? Я мог бы оставаться по близости от семьи и друзей детства, от людей, по которым я скучал больше и больше по мере того, как здание Guns - моя суррогатная семья – начала разваливаться.

Когда Alice in Chains приехали в ЛА на свое первое шоу – в Palladium как только “Man in the Box” был выпущен как сингл – они попросили меня прийти на шоу и сыграть эту песню с ними. Потрясающе. После их выступления той ночью, я пригласил всю группу и различных прихлебателей ко мне домой на вечеринку. Вечеринка длилась три дня подряд. Другие новости дошли до меня из Сиэтла – неожиданные новости об Эдди. Он очистился по-настоящему. Жизнь забавная штука: с этого момента, я скрывался от него, а не наоборот.

Мой брат Мэтт переехал со мной на Эдвин Драйв, пока проходил практику. Он жил в задней спальне; одна из двух ванных комнат была смежной с его комнатой – один из немногих недостатков этого дома. Он учил каждый день, поэтому приходил домой и ложился спать, пока я отправлялся куда-нибудь, где той ночью была вечеринка – и в конце концов появлялся поздно ночью с компанией людей, желающих продолжить вечеринку. Я установил бильярдный стол и барабанную установку в комнате, примыкающей к комнате Мэтта. Однажды ночью Ларс Ульрих из Металлики зашел ко мне и поднялся в ванну, смежную с комнатой моего брата, не зная, что Мэтт был дома. Ларс вышел и робко обнаружил, что Мэтт сидит на кровати, морщась. Все, что он сказал, было «Э, прости, друг, я только что знатно просрался».

Иногда мой брат-практикант позволял себе немного веселья, когда вечеринки бушевали в моем доме. В основном, однако, он имел дело с последствиями моего развратного образа жизни. Бывали случаи, что по утрам я отправлялся продолжать развлекаться в другое место, предоставляя Мэтту развозить по домам всех полураздетых и валяющихся в отключке девиц, какие были в доме. В то время я даже не осознавал, что кто-то развозит этих девиц по домам. Я просто знал, что они уже ушли, когда я вернулся домой.

Да, я не был самым проницательным в мире соседом в тот период. Была всегда основная группа друзей рядом, но люди на периферии менялись все время. Среди них были прихлебатели, заинтересованные во мне только из-за успеха группы. Эти люди все время менялись. Люди теперь также начали просить денег. Не члены семьи; я бы дал им что угодно. Все эти чужие люди начали просить взаймы, чтобы начать свой бизнес. Друзья или друзья друзей. «Я собираюсь открыть музыкальный магазин на Манхэттене – будь моим спонсором в этом деле». Поначалу я просто раздавал деньги. Поначалу я просто раздавал деньги, испытывая вину за то, что не живу по панкроковским понятиям.

Одна солидная группа людей, с которыми я зависал, представляла собой парней из каких-то гангста-рэп групп ЛА. Я подружился с Dr. Dre, Eazy-E, и Ice Cube из N.W.A., равно как и с людьми из Ice T’s posse. Я видел сенсационную реакцию, которую получили Ганзы, представив на Аппетите неприкрытую правду о жизни. И белые парни из Голливуда не были совсем маргинальной группой. Беглый взгляд на жизнь на улице, представленный N.W.A. и некоторыми другими новыми хип-хоп артистами из чернокожих жителей ЛА, был настоящим шоком для системы. Ребятам тоже жилось тяжело, и мы устаивали отличные вечеринки в моем доме.

Я все еще сохранял определенный уровень самосознания. Должно быть, у меня были некоторые подозрения, что я был на грани срыва. Тем летом я купил небольшое местечко для отдыха на Lake Arrowhead в Калифорнии, чтобы выбраться из ЛА. Я надеялся периодически сбегать туда от выпивки и наркотиков и ощущения, будто я живу в аквариуме, которое возникало из-за того, что я жил публичной жизнь в городе.

Lake Arrowhead оказалось не таким аскетичным местом, каким я его себе представлял. Я и подумать не мог, что у Томми Ли так же было местечко там. Байкеры и наркотики заправляли территорией - местный бар использовался как неряшливый придорожный кабак для фильма Патрика Свейзи Roadhouse. Вместо того, чтобы просохнуть во время моих поездок на озеро, я использовал его удаленность для того, чтобы действовать еще более экстремально. Я пригласил моих кокаиновых дилеров - Майка, Джоша и Иветт - присоединиться ко мне на выходные. Я купил лодку для катания на водных лыжах; запчасти и обслуживание для них обеспечили новые фальшивые квитанции. Друзья-музыканты тоже пусткались в дорожные путешествия, чтобы добраться в домик на озере, люди вроде Ленни Кравица и Эрни Си, гитариста из Body Count - группы, которой угражали ФБР за их песню “Cop Killer”. Этот дом стал местом даже для еще более развратных вечеринок, чем место над Dead Man’s Curve. Однажды, вершувнись в ЛА, Эрни Си сказал мне, что опасается за меня после того, как видел размеры моего злоупотребления. Конечно, я мог бы быть испуган всем тем дерьмом, которое происходило в теми людьми, кто был у меня на вечеринках. Но второй раз в моей жизни я осознал, что никто - даже я в тот момент - не мог зависать с парнями из Мотли Крю: не прошло и двух месяцев с момента покупки мною дома на Lake Arrowhead, как я уже блевал кровью в хижине Томми Ли.

По возвращении в ЛА я обнаружил, что Хлоя прорвала ограждения моего заднего двора и забеременела. Я бы никогда не стал стерилизовать ее - просто не мог заставить себя сводить ее к ветеринару, чтобы сделать с ней что-то, что причинит ей боль. У нее был огромный помет из 14 щенков. К счастью для меня, мой брат Мэтт преподавал в большой школе в одной из богатых частей города, и он помог мне, спрашивая, не желает ли кто из детей взять щенка. Мы нашли милые дома для каждого из них.

Хлоя изменилась после этого. Из молодой живой девушки она превратилась практически в одночасье в дородную бабушку. Теперь, вместо того, чтобы нырять головой в бассейн, она просто шла к первой ступеньке в бассейн и ходила там целый день, выходя только чтобы поесть и поспать. Она превратилась в первоклассную соню после этого.

Я и сам мог долго проспать. Когда я пргосто был пьян и отправлялся спать ночью, все шло хорошо. Дурные решения ограничивались рамками того дня или ночи. Я мог совершить что-то глупое, например пробить своё веницианское окно мячиком для гольфа. Я бы никогда не разбил машину - или не стал бы колоться. Или мне так казалось. Но по мере того, как я стал употреблять все больше и больше кокаина, я мог не спать дольше и пить больше, это стало менять мой мыслительный процесс. Позже, однажды ночью, я услышал, как кто-то возится с ключами на крыльце дома на Edwin Drive. Съежившись в моем банном халате за древью, я пытался понять, что же мне делать. Мои мысли стремительно обратились в паранойю. Я побежал и схатил мой двенадцатикалибровый дробовик, распахнул дверь и сунул ствол в лицо нарушителя. Только это был мой брат Мэтт, который пытался найти нужный ключ на своей цепочке (его глаза теперь блестели страхом) и проклинал меня, как только я опустил дробовик и отступил назад в фойе.