Its So Easy And Other Lies (ЛП)

Они извинились - схватили не того парня.

«Что значит не того?», - рявкнул я.

По-видимому, в том районе орудовал педофил, который подходил под моё описание, за исключением опознавательной татуировки на спине. Мои шрамы издалека показались этим ребятам татуировкой, и они подумали, что нашли нужного человека.

Я начал кричать на собравшихся офицеров: возможно дети на церковной поляне до смерти перепугались и подумали, что я был каким-нибудь плохим парнем. Я негодовал. Копы в одно мгновенье перестали извиняться и снова ощетинились на меня. Они сказали, что всё ещё могут посадить меня за решётку за открытое пиво и будут более чем счастливы сделать это. Я усмирил свою агрессию и закрыл рот. Меня отпустили, и я пошёл домой.

Эксл в конце концов появился в Чикаго. Но было уже поздно. Он приехал и ввязался в драку с девушкой, с которой мы подружились, и разнёс квартиру, в которой мы жили. Это произошло в тот день, когда объявился Иззи. И так раздражённый своей трезвостью, предписанной ему судом, Иззи поднялся наверх, взглянул на весь тот беспорядок, что учинил Эксл (если не учитывать ещё различные порошки, разбросанные повсюду), и умчался оттуда к чёрту. Он всё ещё будет присылать свои риффы и идеи для Use Your Illusion и официально будет состоять в группе до 1991 года, но его ежедневное участие в делах группы начало отмирать именно в этот день.

Когда суматоха улеглась, Слэш, Стивен и я серьёзно поговорили. Все трое из нас согласились, что с нас хватит. Мы сваливаем.

Я чувствовал себя использованным и облапошенным с этой поездкой в Чикаго на такой долгий срок, в конце которой Эксл ещё и устроил такой переполох. До того момента я не сомневался в своём видении нашей группы как группы, семьи и компании одновременно. Но эта поездка укрепила те хрупкие стены, которые начали возникать между различными участниками группы. Конечно, мы были молодыми, дикими и в некоторой степени глупыми, но эта непродуманная поездка нагнала тёмную тучу над группой – а дополнительные тучи на горизонте должны были вскоре сделать ситуацию ещё мрачней.

После тщетной срочной работы в Чикаго, мне пришлось пересмотреть мою непоколебимую веру в группу. Суровая реальность заключалась в том, что наше настроение мы-одни-против-всего-мира в этом году точно начало меркнуть. Стивен был постоянно обдолбан и всё время что-то бессвязно лопотал. Слэш уже одной ногой был вне группы из-за того, что чувствовал себя преданным. Иззи разве что только не умер. Техники, как я вскоре узнал, втайне искали другие концерты. Ну и в довершение всего, нам выставили гигантский счёт на оплату квартиры и места для репетиций, перелёта туда и обратно и погрома квартиры, учинённого Экслом. Да, у нас были песни, которые составят самые содержательные и быстрые части записи Illusion. Но ущерб был нанесён, и весь последующий прогресс приостановился на какое-то время.

Однако в Чикаго я прозрел: кокаин был прекрасным дополнением к выпивке. Под коксом я мог выпить вдвое больше чем раньше. Охуенно.

Глава 21

Вернувшись в ЛА, мы уединились в своих домах. Они обеспечили неприкосновенность частной жизни для каждого из нас, чтобы заниматься своей собственной разновидностью разврата. Хотя, когда я вернулся домой, отношения с Мэнди продолжали становиться омерзительнее и омерзительнее, я отстранился немного от крайностей Чикаго. Я ездил на горном велосипеде тут и там, прилагая усилия, чтобы быть здоровым. Я, бывало, брал нашу собаку Хлою на прогулку. Я старался не пить так много и изредка нюхал кокс или принимали таблетки.

Я, бывало, зависал со Слешем время от времени, но ситуация там, в его доме, в Laurel Canyon, становилась все мрачнее. Однажды он вытащил стопку фотографий Polaroid, которые он сделал около своего дома.

“Дафф, посмотри на них,” сказал он. “Это некоторые из тех марсианских подслушивающих устройств, о которых я тебе говорил. Они проникают в мой дом и наблюдают за мной все время. ”

На этих снимаках, конечно же, ничего не было. Но он продолжал листать стопку и указывать.

“Смотри, вон еще один, прямо там, в углу!”

Стивен тоже погружался в бездну. Он купил дом в трех кварталах от моего, и в результате я мог проверять его чаще, это практически означало, что я наблюдал беспомощно, как его зависимость от крека и героина обострялась. Зависимость была настолько сильной, и он казался неспособным обуздать ее, что в какой-то момент я узнал, где жил его дилер, и отправился с ружьем в дом этого парня. Заправившись бухлом, очевидно. Я поджидал его, намереваясь угрозами вытрести из этого чувака всё дерьмо, заставить его прекратить снабжать Стиви тем, что убивало его. Хорошо, что этот парень так и не появился, к счастью для него и, конечно, так же для меня.

Затем мы получили предложение сыграть четыре концерта в октябре 1989 года на разогреве у Rolling Stones, в LA Coliseum. Это стало хорошим допингом для нас на тот момент, хотя возможно “допинг” - не совсем удачное слово, учитывая ситуацию перед шоу.

Мик Джаггер договорился о сроках нашего выступления и взял на себя все детали. Мы не имели дело с юристами Stones или их агентами, или кем-то типа того. Мы ожидали, конечно. Нет. Это был Мик. Мы говорили “Мы хотим за выступление столько-то”. А Мик говорил “Нет, вы получите столько-то”.

Несмотря на работу, которую нам сейчас нужно было сделать, чтобы подготовиться к шоу со Stones, Слэш и Стивен не показывали никаких признаков выхода из зависимости, а также Иззи вернулся обратно к употреблению героина. Порой эти парни ставили наркотики выше репетиций. Тот или другой часто опаздывали или уходили раньше с репетиции – если приходили на нее вообще. Но мы никогда не говорили об этой проблеме. Мы вообще с неохотой общались, когда речь шла о конфронтации. Если бы мы развивали навыки общения тогда, история GnR могла бы быть совершенно иной.

Как только наметилось шоу, Los Angeles Times опубликовала большую статью о наших якобы притязаниях на рок-господство и желании свергнуть старую гвардию. Существует одна вещь, которую наша группа никогда не сможет сделать, и это, мать вашу, свергнуть Rolling Stones. Это было бы справедливо, независимо от состояния нашей группы. И я очень нервничал по поводу состояния группы, собираясь на шоу. Статья Times казалась мне дурным предзнаменованием. Позже, в жизни, я был более склонен прислушиваться к интуиции при совершении различных вещей, но ладно, это был шанс открыть шоу для лучшей в мире группы.

Ко времени того шоу все эти тревоги были оттеснены на задний план, потому что я был слишком взволнован. Мой брат Мэтт снова собрал духовую секцию, чтобы подыграть на нескольких песнях. Он был преподавателем-практикантом. Вечерами перед шоу, он приходил в отель, где мы остановились, переодевался, зависал в гостиной и уезжал в LA Coliseum в одном из фургонов группы, чтобы играть перед десятками тысяч людей; он сказал нам, что в течение дня видел детей в своей школе с вырезанными буквами GnR на руках. К этому моменту, величина нашего успеха была сверхъестественной не только для нас, но также и для окружающих нас людей.

Stones были прекрасными хозяевами, они позаботились обо всех наших гостях, и вся тусовка была устроена. Я попросил мою маму прилететь на шоу. Пока она была в городе, она стала невольным свидетелем проблем в отношениях между мной и Мэнди. Меня удручало, что отношения, к которым я серьезно относился и на которые я возлагал большие надежды, разваливались - и особенно досадно было, что это разочарование оформилось окончательно в присутсвии моей мамы. Но в тот момент, Ганзы играли со Stones, и этот факт мог сделать меня сильнее перед лицом любой личной неудачи. Ганзы, мать вашу, играли со Stones.

До первого шоу, Мик Джаггер подошел ко мне во время саунд-чека. было туманно и моросил дождь, я был в моих ковбойских сапогах, как обычно.

Он указал на мои сапоги и сказал: “Ты собираешься одеть это сегодня, приятель?”

Я пожал плечами и улыбнулся. Я не был уверен, что он высмеивает меня или что-то еще.