История триумфов и ошибок первых лиц ФРГ

Канцлер же мог наконец предаться своей любимой страсти — внешней политике. В своем правительственном заявлении Кизингер подчеркнул, что Германия является объединяющей силой между Востоком и Западом. Эрхарду удалось столкнуть двух самых важных союзников — Францию и США. Кизингеру, который блестяще знал французский и английский языки, удалось смягчить напряженность между «атлантиками» и «голлистами» и заверить, что Германия одинаково связана с обеими странами. Франции при этом он отдавал «решающую роль для будущего Европы». «Атлантик» Эрхард вызывал у де Голля впечатление, что Федеративная республика является «собственностью Америки». Одним из первых шагов нового канцлера стал визит в Париж на «встречу с примирением», Кизингер выразил де Голлю свое почтение. Правда, для европейского политика Кизингера стало тяжелым ударом то, что новое ходатайство Великобритании о вступлении в Европейское экономическое сообщество было отклонено упрямым французом. Вступление Британии в ЕЭС в 1973 году стало поздним оправданием политики Кизингера. На посту федерального канцлера ему не удалось ее осуществить.

Спорным моментом, который всегда обострял отношения Германии с США, оставалось обещание Германии оплатить содержание американских войск в ФРГ путем закупок оружия в США. Чтобы выпросить отсрочку, Эрхард даже совершил визит в Америку незадолго до своей отставки, но получил твердый отказ. Кизингер мог сейчас договориться хотя бы о том, чтобы обещанные платежи не сводились исключительно к закупкам оружия. Наряду с этим новый канцлер выглядел и переговорах с американцами более уверенным в себе. Он воспользовался договором о нераспространении ядерного оружия как поводом для того, чтобы обвинить обе сверхдержавы в «сговоре», и настоял на широком совещании по этому вопросу, хотя США возражали против этого. Ричард Никсон, сменивший в 1969 году ни посту президента техасца Линдона Б. Джонсона, уступил и довольно рано информировал канцлера об американских решениях. То, что Кизингер отказывался подписать контракт вплоть до конца срока своего правления, стало испытанием на прочность для заокеанскою «Большого брата». У Кизингера было насколько причин — экономические причины, соблюдение внешней безопасности и нежелание принимать решения против воли партнера по коалиции — СДПГ. Кизингер не уставал торжественно заверять всех, что добиться цели воссоединения и разрядки и начать процесс единения можно только рука об руку. Удачно играли на руку Кизингеру его частные посещения дочери Виолы, которая проживала в Вашингтоне со своим мужем. Сердца американцев завоевали фотографии «дедушки Кизингера» и его внучки.

После 100-дневнего срока пребывания на посту канцлера Кизингер находился на пике своей популярности. Еще в августе 1966 года, как показали результаты социологических опросов, 45 % немцев «ничего не слышали о Кизингере». В январе 1967 года количество ничего не знающих о будущем канцлере снизилось до 4 %. Скоро он мог править с полной уверенностью, что из 100 немцев 80 не желают видеть на посту канцлера другого кандидата. Теперь опыт Кизингера в качестве премьер-министра земли оправдал себя: «Он с такой уверенностью в себе вступил во владение своей должностью, что создавалось впечатление, будто эта должность была в каком-то смысле создана специально для него», — говорит один из его биографов. Ни с чем не сравнимый стиль правления Кизингера, утверждали другие, был похож скорее на стиль правления удельною князя, чем главы правительства. Уже довольно скоро после его вступления в должность за ним закрепилось прозвище «князь Георг I из Бонна». Французский эссеист Франсуа Бонди писал: «Кизингер исподволь начинает напоминать осмотрительный немецкий вариант генерала де Голля». Отчасти язвительно, отчасти с восхищением за его спиной говорили, что он «несет свою должность, как горностаевую мантию».

Однако канцлер, напоминающий о позорном прошлом Германии, нравился не всем. Во времена Большой коалиции Федеративная республика попала в фазу сильных внутриполитических колебаний. В то время как СДПГ и ХДС создали коалицию, крайне левый и крайне правый фланги политического спектра пришли в упадок. НДП, которая удачно использовала депрессию 1966 года, во время последующих выборов в ландтаг смогла пройти и земельный парламент. В 1969 году, набрав 4,3 %, она тем не менее не смогла пройти в немецкий бундестаг. Нередки были уличные демонстрации как протест против правительственной «монополии на демократию», сформировалась сильная внепарламентская оппозиция [23].

Студенческое движение протеста началось в конце 1950-х годов в США. В университете Беркли началось студенческое движение за права чернокожих граждан и против политики США во Вьетнаме. Одновременно обострился происходящий во всех индустриальных странах мира конфликт между традиционными ценностями старшего поколения и новыми представлениями молодежи. Так проявился дух времени.

В Германии тоже стало нарастать негодование против «кайзеровского государства». Распространялись слухи, но профессура парит в университетах «как княжеская аристократия». Родители, оставляющие у себя переночевать жениха» своей дочери, обвинялись в сводничестве. Молодежь до отвала наелась «мещанских» ценностей своих родителей и хотела только одного — дистанцироваться от них. В 1960-е годы все больше молодых людей переезжали в большие квартиры и пытались наладить жизнь коммунами. Они снимали с петель двери в уборные, читали Маркса и Маркузе, пили жасминовый чай и ром с колой, слушали Боба Дилана и «The Who», курили гашиш и марихуану, отращивали волосы и подвергали сомнению любые авторитеты. Война во Вьетнаме стала символом жесткой государственной власти, угнетения и произвола. Новыми идолами молодежи стали революционеры-коммунисты Эрнесто «Че» Гевара, Фидель Кастро, Мао Цзэдун и Хо Ши Мин.

Поначалу протесты начинались сравнительно безобидно. Социалистический немецкий студенческий союз [24], возникший на основе СДПГ, и Социалистический союз высших школ [25]при Свободном университете в Берлине в 1965 году выступили против закосневшего университетского правления и профессуры. Такие лозунги, как под ризами пахнет тысячелетней плесенью», «из сталинистов выйдут хорошие социалисты» или «все говорят о погоде, мы говорим о Вьетнаме» потрясли старый преподавательский состав и быстро подорвали его авторитет среди студентов. С возникновением Большой коалиции протест получил новое развитие. В то время, когда протестующим казалось самым важным сломать вековую иерархию в обществе, в политике и вообще в жизни, двухпартийный кабинет министров во главе с Кизингером являлся воплощением авторитетов. С одной стороны, находились студенты, жаждавшие свободы и демократизации общества, а с другой — бывший член НСДАП Георг Кизингер. Пошел не очень понятный сегодня слух о «новом 1933-м». Страх перед диктатурой усугублялся отменой законов военного положения. В мае 1967 года в Берлине дело дошло до первой крупной демонстрации, в которой приняли участие 2000 студентов, протестовавших против ситуации во Вьетнаме, после чего последовали акции протеста в других городах Германии, эти акции также были направлены против Большой коалиции и старых университетских структур.

Государство поначалу реагировало жестко, с полным непониманием ситуации. Полицейские как представители режима, особенно сильно ощущавшие на себе ярость восставших, реагировали на забрасывание крашеными яйцами и пудингами ударами резиновых дубинок. Публичные дискуссии в университетах были запрещены. Даже Вилли Брандт, чья партия отреклась от своей молодежной организации — Социалистический немецкий студенческий союз — из-за ее марксистской направленности, высказывался против того, чтобы «немцы играли первую скрипку в мировой политике». Газета «Бильд» назвала студентов «хулиганами» и «скандалистами». Одним словом, власть полностью подтвердила все худшие опасения демонстрантов.