Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

115

Мама понимала, что старшего сына беспокоят не столько бегающие

рядом с ним братья, сколько “тяжелые” мысли, которыми он ни с кем не

хотел делиться, но о которых мама догадывалась. Гриня, видимо, полагал,

что дома никто не поймет его “тайного” желания: после окончания школы

он надеялся уехать из города и поступить в московский или ленинградский

технический институт: “...Туда, где серьезно изучают математику и

занимаются черчением...” Брат решил пока ничего не говорить, поскольку

знал своих родителей... Мама, конечно, сумела бы понять и поддержать

его, а вот отец?. С ним вообще трудно говорить об учебе, так как отца

интересовало и волновало совсем другое... ...

...В отличие от старшего брата Володя (пока - Володя, но через три –

четыре года превратится во Владимира) открывал учебники не каждый

день: он не хотел быть и не был примерным учеником. Его полностью

устраивали те оценки (“хорошо”, “посредственно”, иногда и “плохо”),

которые учителя записывали в его дневнике. Больше, чем школьные

уроки, второго брата интересовала улица. Там его ждали давние приятели,

иногда девочки - подростки из соседних домов. Обычный городской

мальчишка, Володя увлекался играми (лаптой, футболом, “натяжкой” и

др.), иногда бывал (хотелось посмотреть!..) на танцевальных площадках в

“Металлисте” и “Кзыл - Тане”. Порученные ему хозяйственные дела он

выполнял (попробуй не выполнить!..), но неохотно, торопливо, небрежно.

“Нерадивый работник”( по мнению отца), второй сын не любил поить

корову и лошадь: “скотина” слишком много и часто пила воду, которую

нужно было несколько раз приносить ведрами из далекого колодца..

.В жаркие летние дни тайком, не говоря ни слова маме (отец - в

очередном отъезде), Володя уходил с группой подростков на знакомый

берег Урала... Быстрая река и “чужая” улица проверяли смелость и

решительность моего брата, а также его умение защищать себя (левша, он

одинаково удачно дрался обеими руками). Он рано стал самостоятельно

плавать...Легко преодолевая опасные стремнины реки, оказывался на

небольшом острове - “косичке” или на “бухарской стороне”, где

“пропадал” до вечера... Брат научил плавать и меня, однажды спокойно

бросив с берега в Урал под крики мальчишек: “Двигай быстро руками и

ногами... Иначе утонешь...”

Зимой Володя отправлялся на лыжах к Чагану: смело спускался с его

крутых берегов, высоко и далеко прыгал с трамплина, вызывая зависть

мальчишек и восторг девчонок...

.... В те же летние дни я со сверстниками торопился на Чаган... Мы

купались в запрещенных ОСВОД- ом , опасных ( по мнению взрослых)

местах на правом берегу реки (пляж и спасательная станция - на левом):

прыгали “столбиком” и бросались “вниз головкой” с перил недавно

построенного высокого моста, не обращая внимания на грозные крики -

116

предостережения охранников (“ нас не поймать!...”); несколько раз

переплывали реку, демонстрируя силу и бесстрашие перед товарищами и

“недругами”; спокойно лежали на горячем песке или, обмазавшись илом,

“рисовались” перед девчонками как воинственные дикари из недавно

прочитанной книги... Да мало ли интересного было на берегу тихого и

коварного Чагана ?!.. Эта небольшая река с ее “дикими” пляжами по праву

считалась тогда, летом накануне войны, самым веселым местом у

городских мальчишек... То счастливое, солнечное время, когда все вокруг

казалось удивительно ясным и простым, ушло в далекое прошлое...

Должен признаться: в начальной школе я был не только тихим

“любителем чтения”, мальчиком - “паинькой” или “образцово - примерным

“учеником... Родители “записали” меня в новую школу, недавно

построенную в соседнем квартале, но пробыл в ее первом классе лишь

один день. Выяснилось, что наш дом находится за пределами “учебного

района”, а я - плохой ученик: подрался с мальчишкой, “присвоившим” мои

имя и фамилию (различалось лишь отчество) и место за партой. Кажется,

тогда я проявил себя как “слишком активный, самостоятельный ребенок”.

И пришлось мне отправляться в далекую от дома небольшую начальную

школу, которая не имела своего “района”. Учился всегда хорошо, но для

знакомых ребят оставался “нормальным” уличным мальчишкой,

способным постоять за себя.. Не раз приходилось драться с Женькой,

постоянно задевавшим и толкавшим меня в классе и коридоре, и с Васькой,

который завидовал моим оценкам. Иногда отстаивал свою

“самостоятельность” и “особенность” перед мальчишками всего класса:

они смеялись над моей старой одеждой (перешедшей от братьев) и

недостатками речи (я нечетко произносил твердое “л”, и потому слово

“глагол” воспринималось ребятами как “гъягов”).

Встречался (и не раз) с “чужими” по дороге в школу.( и из школы) и

тогда приходилось “объясняться” с ними... Но об этой “особой” стороне

школьной жизни я не рассказывал ни родителям, ни Володе, который мог

бы всегда защитить меня.. Но я не нуждался в его помощи: вопросы своей

нынешней жизни я был обязан решать сам...Иначе какой же я мальчишка

!.. Но я, кажется, забыл, что наступило лето, и теперь интересно совсем

другое..

...Итак, я - на Чагане, как и Володя - на Урале. Почему - то забывал о

привычных домашних “трудовых обязанностях”. Лишь на несколько

минут вспоминал, что не принес воды, не убрал навоз из база, не сложил

траву копной и пр. Но долго помнить о делах не хотелось... Знал, что отец

станет обязательно ругать и меня, и брата, обвинять нас в неумении и

нежелании работать и дорожить временем: “... Все сказанное вам мимо

ушей пропускаете...Ведра в руки - и за водой...Уберите лишнее во дворе...”

117

...Изредка случалось неожиданное радостное: “Поезжай на Чаган,

выкупай Сивого...Только не гони...Устал он за день.. Возили большой

груз...” Но последние слова отца я уже не слышал: торопился сесть на

нашего любимца и быстро выехать на улицу.

Настоящая радость состояла в том, чтобы проскакать по

Форштадтской, не обращая внимания на завистливые взгляды знакомых

ребят, взлететь на мост, спуститься не спеша к воде. И после короткого

отдыха спокойно купать и мыть лошадь, заплывать вместе с Сивым до

середины Чагана, а затем терпеливо ждать, когда он обсохнет... Иногда

встречался с такими же “всадниками”, как я. И тогда, вопреки запретам

родителей, устраивались “скачки - соревнования ” от моста до Горок...О

них дома никогда не говорил: обязательно пришлось бы выслушивать

отца, часто говорившего: “ На нашей лошади не скачут, - на ней

работают..” .

... Самым свободным и независимым в доме чувствовал себя Костя:

крепкий, пышущий здоровьем малыш имел привычку в летние солнечные

дни медленно, но уверенно ходить по двору в поисках небольшой палки

или тонкого прута (“ для защиты от врагов”) или дразнить мирных кур и

злого петуха. Иногда брат отправлялся на соседний (старый “фокинский”)

двор, где двоюродные сестры играли с ним, как с красивой ”живой

куклой”. Костя был удивительно уютным, доверчивым, забавным и

добродушным ребенком. Позволял наряжать себя в яркие платьица, не

обижался на “дразнилки” (плохо знал их) и, улыбаясь, рассматривал

цветные “девчоночьи” украшения и забавные игрушки... .

Этот спокойный, доверчиво смотревший на мир малыш был особенно

дорог . родителям. Они еще не находили для него (четырех - пятилетнего

сына) “нужного” дела, но были уверены, что со временем Костя станет

настоящим, серьезным работником. Может, даже главной опорой нашего