Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

Или не становится.

Если вы находитесь в отчаянии, вы всегда можете перейти к более опасной тактике.

Узнайте, где находятся наркоманские районы, районы красных фонарей и действуйте соответствующим образом. Если вам не хватало смелости, чтобы пуститься на такое приключение, вы могли попробовать более разумный и тонкий подход: поискать помощи у лояльно настроенного медицинского работника.

Это довольно распространенный метод, используемый парнями, которые просто не могут переносить ломку в дороге. Таких было немало в турне Монстры Рока. Черт, даже в Мегадэт и Guns'N'Roses было достаточно накроманов и алкоголиков, чтобы открывать реабилитационный центр.

Воздух был так пропитан напряжением и волнением, когда гастроли открылись, и в самый первый день, в Касл Донингтон, волнение обернулось трагедией, когда двое фанатов были раздавлены насмерть, когда толпа хлынула к сцене во время выступления Guns'N’Roses. Нельзы было относиться позитивно или цинично к чему-то вроде этого. Это было грустно и ужасно, и даже притом, что Мегадэт непосредственно не принимали в этом участие, это сказалось на всех нас. Затем, пару часов после концерта Дэвид Эллефсон вышел из туалета, так сказать, говоря, что покинет турне Монстры Рока, чтобы обратиться за лечением от героиновой зависимости. Теперь, для тех, кто следил за хэви-металлом, не было большим шоком узнать, что член Мегадэт обратился в центр реабилитации. Но почти каждый бы утверждал, что этим членом группы был не я, а Дэвид Эллефсон.

Ряд факторов способствовали выбору времени для этого решения, включая вклад тогдашней девушки Дэвида, Чарли, равно как и чувство подавляющей тревоги, исходящей из давления перед тем, как играть перед более чем ста тысячами людей. Хотя я думаю, что прозрение Дэвида было больше чем что-либо вызвано желанием покончить с тяготами ломки. Проще говоря, он бежал от героина, и ему требовалось выздороветь.

В итоге Мегадэт были вынуждены выйти из турне Монстры рока, решение, которое имело далеко идущие последствия. Нам пришлось отменить выступления на семи футбольных стадионах, что повлияло на публику в районе полумиллиона поклонников.

Мы говорим об очень серьезных деньгах. Все в этом плане действило бесило меня – начиная от проблем с Дэвидом до последовавшего затем фиаско со СМИ. Каждый в турне знал, что происходит, но по какой-то причине наш агент и менеджер реишили придумать некую нелепую версию правды в духе Spinal Tap, в которой Мегадэт неохотно были вынуждены отказаться от турне после того, как бас-гитарист группы… поскользнулся в ванной отеля и вывихнул свое долбаное запястье!

“Ты что, шутишь?” – спросил я. “Это все, на что были способны? Да никто в это не поверит. Абсолютно никто”.

Само собой, никто и не поверил, зато негативные последствия были мгновенными, не только с точки зрения доходов от наших денежных сборов, но также и продаж пластинок, имиджа и репутации группы. Это был один из крупнейших туров в истории металла, и Мегадэт прекратили свое выступление в нем. В мгновение ока настоящая история просочилась наружу и все пальцы стали указывать в мой адрес. Люди уже давно размышляли о моем употреблении наркотиков, но я никогда не говорил об этом публично. Я никогда ничего не говорил, и, само собой, ничего не говорил о Дэвиде.

Поэтому когда он стал проходить курс лечения в реабилитационном центре, люди просто предположили, что в этом была моя вина. Я не особо был заинтересован в том, чтобы винить кого-либо за плохое поведение, вне зависимости мое оно или чужое.

Ответственность имеет превостепенное значение, когда оно касается развития меня как человека, поэтому я довольно быстро называю херней, слыша, как люди ноют о своих несчастьях. Мне проще сказать, что я стал профессиональным героинщиком под руководством Криса Поленда и Гара Сэмьюэлсона, но это было бы несправедливо.

Одинаково несправедливо предполагать, что Дэвид Эллефсон остался бы чист и трезв, если бы не его дружба со мной. Мы все были пассажирами на одних и тех же американских горках. Никто не приставлял ствол к нашей голове и не заставлял нас ехать.

Так же как никто не говорил нам, когда выходить. Каждый из нас принял это решение самостоятельно, с разной долей успеха.

Я последовал его примеру вскоре после Дэвида, тихо и добровольно пройдя регистрацию в небольшом местечке в Ван-Найс, штат Калифорния. Говорить, что я был силой втянут в реабилитационный процес, было бы смешно. Я принял в этом участие отчасти из-за того, что знал, что у меня была проблема в том, что употребление мной наркотиков становится все более неуправляемым и более болезненным, чем веселым, но главным образом потмоу, что другие предполагали, что это было хорошей идеей. Моя девушка Диана неоднократно предлагала мне помощь, и ее вмешательство, так сказать, происходило из искренности и любви. Другие были настроены более прагматично.

Музыкальная индустрия, о чем я был предостережен, стала носить менее безумный, непредсказуемый оттенок поведения. Если вы хотели защитить свою карьеру, вы, как предполагалось, должны были стать трезвым.

Предположительно.

Я помню, как регистрировался в приемном отделение, заполнял анкету и чувствовал преимущественно печаль. Я был так обдолбан, что все, что еще имело для меня значение, это жить для того, чтобы получать кайф от наркотиков. Не то чтобы я получал кайф между выступлениями или репетициями; я репетировал, когда был под кайфом, я играл концерты, будучи под кайфом. Я ввел себя в очень плохое место. Я нанес боль себе и своим поклонникам. Настало время разрешить эту ситуацию.

За исключением того, что это было не так. Даже близко.

После пары дней лечения я позвонил другу и спросил его, не мог бы он мне принести что-нибудь в медицинское учреждение, чтобы помочь преодолеть боль и скуку.

"Разумеется" – сказал он. “Что тебе нужно?”

“Ты знаешь, что мне нужно”.

“Хорошо, нет проблем”.

Мой друг пришел с визитом ко мне на следующий день, с футляром от гитары в руках. Я сказал медсестрам, что музыка будет иметь расслабляющий эффект; это бы облегчило дискомфорт и тревогу. Они сочувственно улыбались. Как только они скрылись из виду, я сорвал переднюю часть гитары и вытащил воздушный шарик с героином, спрятанный внутри. Было не сложнее перевозить контрабандой героин в реабилитационную клинику, чем переправлять пиццу из пиццерии «У Домино» (чем я тоже занимался в свое время). Спустя восемь дней после регистрации, я вышел не меньшим наркоманом, чем был, когда приехал сюда. Меня заставили подписать бумагу, подтверждающую, что я покидаю клинику “вопреки рекомендациям врача”.

Я взглянул на бланк и засмеялся. “Знаете что? Если кому-то и следует покинуть это место, так это мне, потому что я приносил сюда наркотики, а вам даже не было до этого дела. Вы не настроены всерьез помогать людям”.

Разумеется, правда была в том, что в то время мне не мог помочь никто. И даже некоторое время спустя.

Состав Мегадэт, ответственный за 'So Far, So Good…So What!' просуществовал менее года, уступив в конечном счете под натиском личностных конфликтов, преимущественно обусловенных наркотиками и алкоголем. Багаж Чака Белера включал в себя приятеля, безрассудного гитарного техника по прозвищу 'Гаджет'.

Как-то вечером мы были вдвоем с Гаджетом, когда решили пойти добыть героина на улице Церер. Одним из строжайших правил, касаюшихся покупки героина было то, что вы никогда не носите это дерьмо на своем теле. Вы носите его в своем теле. Как только сделка была завершена, воздушный шар попадал в ваш рот. Таким образом, если вас останавливала полиция, вы могли проглотить улики. Но что сделал Гаджет? Он запихнул свой шарик между сиденьями в моем кабриолете Z28. Мы даже не успели отъехать, как к машине подбежали люди с оружием.

Фототелеграмма со съемок видеоклипа 'Wake Up Dead' с альбома 'Peace Sells'. Этот снимок сделан внутри самолетного ангара в аэропорту Бербанка, и после съемок поклонники совершили акт вандализма над самолетами.