Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

Самое замечательное в Чаке было то, что он не только мог настроить ударные Гара, он также мог быстро сориентироваться и сыграть. Это означало, в течение многих ночей, когда был Гар нездоров или примерно во время нашего саундчека, нам не приходилось ждать, пока он заявится. В результате мы на самом деле стали звучать лучше, когда играли вместе. Вместо того, чтобы добираться до места проведения и настраиваться на лету, поскольку барабанщик находился в районе красных фонарей (и гитарист, плывший брассом по моей блевотине) мы могли должным образом приготовиться к каждому выступлению, по меньшей мере, с технической точки зрения.

Вот так Чак Белер стал барабанщиком в Мегадэт. Гар продолжал все портить, а Чак просто был там, ожидая своего часа. Скорее не талант, а его постоянное присутствие и надежность снискали ему работу.

Гар и Крис были уволены из группы в ту же неделю, летом 1987-го, сразу после того, как мы завершили гастроли поездкой на Гавайи. Я вернулся из этого последнего этапа турне, надеясь, что ситуацию можно будет спасти, но это оказалось не так. Мы вернулись в Лос-Анджелес, и оказалось, что пропало еще больше оборудования. А затем Крис начал выступать до такой степени, что я просто не мог этого больше терпеть.

Некоторое время и он и Гар были более-менее безвредными, закладывая по частям оборудования, чтобы оплатить свое пристрастие к наркотикам. Теперь это была непрерывная, выматывающая душу борьба. Ближе к концу она стала просто безумной.

Ничего не было хорошо, все было плохо. Пристрастие Гара к наркотикам убило его способность посвящать себя группе, а Крис…ну, я думаю, что Крис хотел больше не хотел оставаться частью Мегадэт или любой другой хэви-метал группы. Он был джазовым виртуозом, видевшим возможность быть частью чего-то большого, и я думаю, противоречия все это время одолевали его.

Несмотря на все это, Гара и Криса больше не было в группе. Они пришли в качестве виртуального пакета услуг, и точно так же ушли.

Замена Гара прошла довольно гладко, так как Чак слишком хотел переехать из Детройта в Лос-Анджелес и стать полноценным членом метал-сцены Западного побережья. Он знал наши песни, знал всех нас, и привнес нечто необычное в группу: прямолинейную динамику, которая резко контрастировала со свободнотекущим стилем Гара. Гар обычно использовал свои бочки и малый барабан, а затем просто делал барабанную дробь по малому барабану на каждый такт. Чак оставил бочки и малый барабан с большим количеством хай-хэтов; это был больше панк-рокерский подход.

Стиль необязательно стал “лучше”, просто не было никаких сомнений в том, что нас воодушевляло иметь Чака в группе. Это был практически глоток свежего воздуха, чтобы вернуться к прямолинейному, дуболомному хэви-металлу.

Я подумал, что будет облегчением избавиться от Гара и Криса, но это оказалось моим небольшим просчетом, так как я уже давно шел по пути собственного пристрастия к наркотикам. Джуниор и я были того мнения, что мы были лучшими, и неважно, какая у нас была ломка, неважно как затраханы и истощены мы были, нам нужно было подняться на сцену и сыграть. Не просто совершать автоматические действия. Мы должны были переиграть всех, даже если бы это убило нас.

Чак отлично вписался в группу. Он знал, как тусоваться, знал, как играть. Чего еще можно желать? Но нам по-прежнему требовался гитарист, чтобы заменить Криса Поленда. Первым вариантом был парень по имени Джей Рейнольдс, игравший во второсортной группе под названием Malice. По какой-то причине Malice никогда не достигали большой популярности, однако они были серьезной группой с хорошими, профессиональными музыкантами. Впервые увидев Джея, я подумал, что он фантастический, прекрасный кандидат на роль гитариста для Мегадэт. Парень выглядел великолепно: высокий и худой, с длинными светлыми волосами, сапогами до колен, и играл на Flying V. Джуниор и я увидели его в клубе в Резеда, штат Калифорния, и моей первой мыслью было: 'Он настоящий металлист; он то, что нам нужно'.

Я знал, что Джей находился в стадии разработки, что он мог не иметь достаточных навыков, чтобы вписаться и превзойти Поленда. Но я полагал, что мы могли с ним поработать. Я обучал людей, как играть на гитаре и раньше, и желал сделать это вновь.

К сожалению, что касается Джея, идея была практически пустой. Джей был наркоманом с хорошими связями, что оказалось сразу и полезным и вредным для Мегадэт: полезным в том смысле, что Джуниор и я теперь имели до смешного легкий доступ к кажущимися бесконечными запасам наркотиков; вредным в том смысле, что, ну…Джуниор и теперь имели до смешного легкий доступ к кажущимися бесконечными запасам наркотиков. Мы ездили на квартиру к Джею по меньшей мере раз в день.

Закончилось все тем, что Чак Белер переехал в то же самое здание, только для того, чтобы сократить расстояние.

“Это самая умная вещь, которую мы сделали, приняв Джея” – сказал я однажды полушутя.

“Ага…все товары в одном месте”

Я засмеялся. “И никаких посредников”.

У нас не было проблем с Джеем. Он имел отличный вид, был большой личностью, всегда имел деньги. Забудьте о проблемах с наркотиками - если бы Джей был великолепным гитаристом, он мог бы и по сей день играть в Мегадэт, потому что мы настолько хорошо с ним ладили.

Но он не был великим гитаристом.

Джей присоединился к Мегадэт в Мьюзик Грайндер когда мы начали писать новый материал и репетировать, и в конце концов записывать свою третью пластинку 'So Far, So Good… So What!' После двух пластинок наш стиль сформировался окончательно: я играл основные треки на ритм-гитаре и другой гитарист играл единственный трек на ритм-гитаре прямо в центре. Так что я вставлял треки с ритмом справа и слева, а другой гитарист добавлял трек с ритмом прямо посередине. Мы делали это потому, что это придавало каждой песне уникальное звучание, то, что стало фирменным стилем Мегадэт, но также потому что я был лучшим ритм-гитаристом, чем большинство из парней, игравших в группе. Поэтому мы были в студии, и настала пора начать играть Джею.

“Ладно, давай послушаем твою часть” - сказал я.

Ничего. Джей сидел на стуле, глядя в пространство.

“Джей?”

“Ага…эээ…Я дождусь, пока сюда приедет мой учитель гитары, если вы не возражаете, ребята”.

Учитель гитары?

“Ты о чем, чувак?”

“Да нет, все клево” – продолжил Джей. “В данный момент он записывает соло, а потом он приедет поучить меня”.

Джей улыбнулся невинно как ребенок. Было похоже, что он пытался скрывать несколько недель тот факт, что пытался прыгнуть выше головы, а теперь придумал решение. За исключением того, что это не было решением вообще.

Я повернулся к Джуниору, чья челюсть, как и моя, упала практически до пола.

“Нам пиздец” – сказал я.

Он не стал спорить.

Если мы и были обеспокоены тем, чтобы репетировать время от времени, мы могли бы это предвидеть, но при наличии заказанного и оплаченного студийного времени и с быстроприближающимся конечным сроком, у нас не оставалось выбора кроме как принять учителя гитары Джея. Его звали Джефф Янг, и он представил совершенно иной набор проблем, чем Джей Рейнольдс. На самом деле, если бы вы взяли Джея и Джеффа и объединили их лучшие качества – игру Джеффа и стиль Джея – у вас бы получился один чертовски хороший спид-метал гитарист.

Бедняга Джефф выглядел как Бобби Шерман со своими гладкими, мальчишескими чертами и отлично уложенными волосами, выглядевшими так, словно они подвергались обработке феном каждое утро в течение получаса. Когда он вошел в студию, на нем были топ-сайдеры от Сперри и тихоокеанские серферские шорты, которые облегали почти как женские мини-шортики. Помните, это было еще в эпоху до Джордана, когда дети начали носить баскетбольные шорты, доходящие аж до икр, и все остальные последовали этому примеру. В некоторых уголках мира (не в моем, разумеется) Джефф мог считаться стильным. Но для меня он им не был.

Но он был готов играть материал, предназначавшийся для Джея, и ты не мог не уважать его за это.