Пик Сталина

Только 11 сентября им удалось продолжить подъем к лагерю «6400 м».

Трапезников и Афанасьев подходили уже к четвертому «жандарму», когда

вдруг они заметили выше себя, на скалах, фигуру альпиниста, собиравшегося

спуститься куда-то влево по скальной стене, круто спадающей к леднику

Сталина. Движения человека были неуверенны. Даже на расстоянии было

видно, что он с трудом держится на ногах.

—

Эй, на гребне! — крикнул Трапезников. — Где же остальные?

Вершину взяли?

—

Берут еще вершину. Ребята наверху, там ветер... — прозвучал

после минутного молчания простуженный голос. — Я спускаюсь вниз один...

Трапезников узнал Совву. Видя состояние товарища, он быстро полез по

скалам и, подойдя вплотную, привязал его на свою страховочную веревку.

Совва тем же хриплым голосом, путаясь в словах, предложил подошедшим

немедленно же начать спуск прямо вниз по стене для того, чтобы разыскать

на леднике Сталина его фотоаппарат и спальный мешок. Он был сильно

простужен, тяжело дышал и находился почти в невменяемом состоянии. Кое-

как Трапезникову удалось уговорить больного отказаться от выполнения

своего намерения. Но этого было недостаточно, нужно было срочно

выяснить, что случилось с остальною частью группы. В результате

162

длительных расспросов, во время которых Совва то и дело возвращался к

своему потерянному рюкзаку, Трапезникову удалось получить сведения о

ходе штурма до 9 сентября, то есть до того дня, когда Гусак и Киркоров

помогли Совве спуститься в лагерь «6400 м». Было ясно, что штурмовая

группа не отказалась от восхождения и, вероятно, в это самое время

выжидает улучшения погоды где-нибудь на предвершинных склонах пика

Сталина. Было ясно также, что Совву необходимо спешно спускать вниз. К

вечеру группе Трапезникова, сопровождающей больного, удалось спуститься

в Ледовый лагерь. По мере спуска состояние Соввы заметно улучшалось. На

следующий день он мог уже отправиться дальше, в нижний лагерь у ледника

Федченко.

***

Пока бушевала буря и всего в 500 м ниже разыгрывалось трагическое

приключение Соввы, в лагере штурмовой группы на высоте 6900 м все

оставалось без перемен. Вот уже пятые сутки как мы отсиживаемся в па-

латках, проводя ночи и большую часть дня без движения, в спальных мешках.

Мы стараемся сберечь силы для предстоящего восхождения. Книга Павленко

уже давно всеми прочитана, темы для разговоров постепенно исчерпываются,

и мы лежим молча, погруженные в собственные мысли. Экономя сухой спирт,

зажигаем кухню редко и только утром и вечером выпиваем по кружке чая.

Есть совсем не хочется: консервы, шоколад и печенье кажутся нам

безвкусными и мы съедаем в среднем не более 300-350 г продуктов в день на

человека. Все мы понимаем серьезность своего положения, но, кажется, нет

такой силы, которая могла бы заставить нас теперь отступить от вершины.

Должна же буря когда-нибудь стихнуть?! Все готовы выжидать хорошую

погоду до тех пор, пока в лагере будет оставаться хотя бы одна банка кон-

сервов и пока мы в силах идти вверх. Мы уверены, что даже после

изнурительного действия кислородного голодания и борьбы с холодом у нас

сохранится еще достаточно сил для того, чтобы дойти до вершины.

К вечеру 11 сентября ветер начинает стихать. Туман плотно окутывает

163

все вокруг, еще более холодает, но мы рады: все это предвестники

улучшения погоды. Рано утром 12 сентября, по отблескам света на крыше

нашей палатки, мы угадываем, что она освещена лучами восходящего солнца.

Не без труда мы выбираемся наружу: палатки наши наполовину закрыты

сугробами снега. Небо чисто, дует резкий холодный ветер. Мы снова можем

продолжать подъем к вершине.

Вся группа собирается для совещания в одну палатку. Аристов

предлагает свернуть лагерь и не спеша пойти вверх, чтобы разбить еще один

промежуточный лагерь на высоте около 7100 м, у начала самого крутого

подъема к вершинному гребню. По мнению начальника штурмовой группы,

такое решение обеспечит успех попытки достижения вершины, которую он

предлагает предпринять на следующий день. План начальника группы

представляется нам правильным. Погода еще не установилась, мы, вероятно,

будем не в состоянии подниматься так быстро, чтобы сегодня до наступления

темноты дойти до высшей точки пика и спуститься благополучно вниз.

Свертывание лагеря оказывается не простым делом. Палатки наши

снаружи и внутри обледенели. Влажные оболочки спальных мешков на

морозе твердеют, и мы с трудом втискиваем свое непокорное снаряжение в

рюкзаки. Руки стынут от холода, мы зябнем, несмотря на то, что на нас одеты

все теплые вещи. Наконец, мы собираемся и выходим, но движемся мы очень

медленно, видимо, сказывается наша длительная отсидка на высоте в 6900

метров. Через каждые 15-20 шагов мы останавливаемся и, опираясь на

ледорубы, переводим дыхание. Но, несмотря на это, весь отряд неуклонно

идет вверх дружной и сплоченной группой, отстающих нет. К четырем часам

дня подходим к началу крутого подъема, выводящего непосредственно на

вершинный гребень, и здесь, на высоте около 7100 м, разровняв на снегу две

площадки, устанавливаем палатки. Перед тем как мы забираемся в спальные

мешки, Аристов отдает последние распоряжения. Завтра побудка в семь

часов утра. К вершине отправимся налегке. Бюст Сталина понесет Киркоров,

его будут по очереди сменять все участники штурма. Мы берем с собой

164

только веревку, запасные носки и рукавицы, все бивуачное снаряжение

остается в лагере.

К вечеру ветер снова крепчает, он сдувает со склонов свежий снег и

вокруг наших палаток вырастают сугробы.

Сборы в лагере «7100 м», перед штурмом пика.

Фото Е. Белецкого

Но это уже последние проявления уходящей непогоды. На востоке из-за

далеких горных хребтов выплывает огромная луна и заливает своим светом

снега вершины. На темно-синем, почти черном небе не видно ни облачка, и

мы спокойно залезаем в спальные мешки. Засыпаем поздно, уже глубокой

ночью, когда до выхода остается лишь несколько часов.

Утро 13 сентября. Последние приготовления к выходу не отнимают

много времени. Одеваем все теплые вещи. Некоторые из нас прикрепляют к

шлемам полотняные маски, которые должны будут защищать лицо на

сильном ветру' Подъем к вершинному гребню мы начинаем всей группой,

идем друг за другом. В начале пути снег тверд, но склон становится круче, и

нам начинает попадаться сыпучий снег. Он скопился здесь после бури и не

успел еще уплотниться. Прокладывать путь в таких местах очень трудно.

165

Киркоров, Гусак и я поочередно выходим вперед и вытаптываем узкую

траншею, по которой за нами поднимаются остальные. Все мы быстро

устаем.

Наш вид во время подъема к вершинному гребню, вероятно, произвел бы

на постороннего наблюдателя странное впечатление. Группа уставших людей,

низко пригнувшихся к склону и опирающихся при каждом шаге на ледорубы,

бредет вверх, задыхаясь от недостатка кислорода. Применительно к условиям

равнины это движение нельзя было бы даже назвать медленным, так,

вероятно, идут только до предела измученные люди. Мысленно рвемся вверх,

но ускорить подъем уже не в состоянии: мы задыхаемся, но этот невероятно

медленный темп движения — наш предел.

Аристов и Федорков отстают. Олег жалуется врачу на то, что у него

мерзнут ноги. Федорков заставляет его немедленно разуться и на морозе и

сильном ветру оттирает их спиртом. Однако Аристову кажется, что этого

недостаточно, он рвет на куски свои запасные пуховые, стеганые брюки и