Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

Поселившись за границей, он практически немедленно приступил к изложению тех причин и процессов, которые должны были «неизбежно» привести к созданию всероссийской организации, основанной на принципах централизации и конспирации, к основанию настоящей социал-демократической партии в условиях господства самодержавия в России. В знаменитой полемической книге «Что делать?» Ленин выступил прежде всего против «русских бернштейнианцев», сплотившихся вокруг журнала «Рабочее дело» (органа «Союза русских социал-демократов за границей»), а конкретно — против течения «экономизма». Эта книга была опубликована в 1902 г. в Штутгарте в издательстве Дитца.

У современного читателя эта книга, в течение многих десятилетий считавшаяся одним из важнейших документов коммунистической партии, несомненно, вызывает сильное разочарование, причем не только из-за необыкновенно подробного и скучного описания газетной полемики и архаичной манеры изложения, но из-за того, что в ней нет «политологически» разработанной, систематизированной общей «теории партии». Эта книга «всего лишь» заложила идеологические и теоретические основы тогда еще не существовавшей социал-демократической партии. [381] Конечно, она вызвала споры в узком кругу марксистов того времени, ведь уже ее название одновременно указ как на продолжение традиций народничества (Н. Г. Чернышевский «Что делать?»), так и на разрыв с ними. [382] Редакторы «Искры» по существу согласились с основными     положениями книги, в которых описывались рамки функционирования и организационная структура партии. Ленин, конечно, не виноват в том, что в сталинскую эпоху это произведение было оторвано от его первоначального содержания и идеологически «канонизировано», а практически фальсифицировано в интересах «утверждения ведущей роли партии» и «укрепления партийной дисциплины». Споры об этой книге продолжаются и ныне, поскольку всякая практическая и теоретическая деятельность в рабочем движении обязательно обращается к ней как к важной части «традиции». Один из наиболее компетентных исследователей этой проблематики Ларе Лих раскрыл важнейшие причины этой актуальности. [383] В его интерпретации Ленин предстает как современный миссионер, религиозный проповедник, провозглашающий «Великое воскресение», «Прозрение», верящий в силу слова и способный, сломив любые границы, внушить свою веру, «обратить» в нее всех рабочих. Авторы, утверждающие, что этот «современный миссионер» был всего лишь обуянным «манией власти» интеллигентом, не опираются на конкретный исторический анализ и, в отличие от Лиха, не помещают деятельность Ленина в соответствующий исторический контекст. В свою очередь, Лих показывает те исторические предпосылки, обусловившие усиление сознательного рабочего класса (как класса-для-себя), который, как это понял Ленин, в силу своей активности мог претендовать на «гегемонию» среди всех наемных рабочих. [384] Однако эта аналогия должна включать в себя и тот факт, что этот современный «проповедник» использовал все новейшие научные достижения и был знаком со всем арсеналом новейших организационных средств: в личности Ленина объединились качества миссионера, проповедника, ученого, самостоятельного организатора, солдата-добровольца, партизана и бунтаря.

Главная идея Ленина, сформулированная в книге «Что делать?», была совершенно конкретна и исторична. Это была идея создания способной руководить революционным восстанием, основанной на принципе полной добровольности нелегальной партии, которая могла быть только партией «профессиональных революционеров», знакомых с правилами конспирации, историей и «логикой», а также средствами политической и вооруженной борьбы. Социализм может быть лишь конечной целью партии как организации (отмечаю это во избежание недоразумений), а ее непосредственной политической и экономической целью должно стать достижение подготовляющего социализм исторического этапа, пользуясь терминологией Маркса, «диктатуры пролетариата» или переходного периода, к проблеме которого мы еще вернемся. В своих представлениях и политической деятельности Ленин отводил партии роль закваски и руководителя уже существующего движения, воплощающего революционное течение и придающего форму русскому революционному рабочему движению.

Как мы уже подчеркивали, книга «Что делать?» рождалась в ходе борьбы с экономистами, которые (прежде всего, Е. Д. Кускова и С. Н. Прокопович) в документе, получившем известность под названием «Credo» [385], подчеркивали роль экономической борьбы рабочего класса и выступили против необходимости повседневной политической борьбы, «импортировав» тем самым в Россию «бернштейнианский ревизионизм», «экономизм».

При этом основная постановка проблемы практически «сама собой» привела к вопросу о революционности рабочего класса: с 1902 г. важнейшей целью Ленина — как мы видели, не без определенных предпосылок — было определение «роли социал-демократии по отношению к стихийному массовому движению». [386] Иначе говоря: каким образом рабочие массы смогут достигнуть «зрелости», которая сделает их способными свергнуть царское самодержавие? Ленин реагировал прежде всего на положения вульгарных экономистов, противопоставлявших экономическую борьбу рабочего класса политическим требованиям. Ссылаясь на спонтанность, на «саморазвитие» рабочих, они подчеркивали их профсоюзную борьбу, видели у них только «тред-юнионистское сознание». Защищая свои взгляды, русские экономисты, как и ранее Струве, ссылались на новое течение в немецкой социал-демократии, на идеи Эдуарда Бернштейна. Ленин, для которого социал-демократия была партией социальной революции, видел суть бернштейнианства именно в том, что «социал-демократия должна из партии социальной революции превратиться в демократическую партию социальных реформ». Именно в подтверждение этой идеи Бернштейн отрицал «возможность научно обосновать социализм» и тем самым снимал с повестки дня и ведущую к нему «социалистическую революцию». Как известно, этот тезис Бернштейна до сих пор является основополагающим для современной социал-демократии.

В «Что делать?» появилась важная мысль о том, что за столкновением «революционной» и «реформистской» партий стоит различное отношение к государству и революции, к буржуазии и капитализму. В «государственном социализме» Бернштейна (или, например, Фольмара) возможность парламентского правления социал-демократии отождествлялась с «конечной целью» и, собственно говоря, ставилась на место цели достижения социализма, осуществления социалистической революции, что противоречило взглядам Маркса, который ранее и сам критиковал фольмарову концепцию государственного социализма. [387] Русские экономисты также пытались исключить революционный    переход к социализму. Таким образом, в глубине политического конфликта таился тот факт, что Бернштейном «отрицалась принципиальная противоположность либерализма и социализма; отрицалась теория классовой борьбы». [388] В центре ленинских тезисов, касающихся «партийного строительства», стоял вопрос о том, каким образом рабочий класс может прийти к революционному классовому сознанию. По его мнению, в буржуазном обществе рабочий класс не только в общем, но и конкретно находится в подчиненном положении, поскольку все предрассудки, связанные с капиталистической системой, «проникают» в самые глубинные слои его сознания, вследствие чего он не может самостоятельно освободиться от этих предрассудков. В первые годы своей западноевропейской эмиграции Ленин мог лично убедиться в том, что сам капиталистический режим (с помощью прессы и т. д.) привносит извне в сознание рабочих взгляды, культурные образцы и обычаи, обеспечивающие сохранение капитализма (таким образом, этот тезис был не просто заимствован Лениным у Каутского). Этот повседневный опыт помог Ленину сделать вывод, что «без революционной теории не может быть и революционного движения». Под этим нужно понимать и теоретическое обоснование повседневной революционной агитации и пропаганды с учетом национального, местного своеобразия. Ленин совершенно ясно понимал, что «национальные задачи русской социал-демократии таковы, каких не было еще ни перед одной социалистической партией в мире». [389]