Знаменитый универсант Виктор Николаевич Сорока-Росинский. Страницы жизни

Тщательно отбирался коллектив учителей - высоких профессионалов. Математику вела В. В. Бабенко, бывшая в блокадном Ленинграде директором «школы со львами» (№ 239 Октябрьского района). Кабинеты предметников заполнялись действующими учебными пособиями. В кабинете химии шипели, пузырились и меняли цвет растворы. Началась ботаника, и окна актового зала так затенили выращенные нами цветы, что днем на переменах приходилось включать свет. Началась зоология, и в хозяйственной пристройке во дворе запрыгал заяц, закукарекал петух, а в выгородке кабинета чирикали, щелкали, свистели кенари, клесты, в нижних клетках копошились белые мыши. Все это давало великолепную возможность сориентироваться в своих пристрастиях.

Это была школа опальных, трудной судьбы учителей, беззаветно любивших свое дело и детей. И это была наша удача.

И была встреча с великим учителем, который нас и учил, и воспитывал, и опекал, и заботился о наших душах.

Началось это в пятом классе, когда к нам пришел новый учитель русского языка и литературы. Высокий, прямой, с военной выправкой, в темном френче с большими нагрудными карманами, в пенсне со щеточкой усов на лице. Человек-загадка из прошлого века. Он нас поразил внешней непохожестью на окружающих. Но что мы могли тогда знать о том, что это учитель-новатор, мудрый воспитатель и тонкий педагог? Но каждая из этих его ипостасей очень скоро нашла свое вполне конкретное воплощение. Для нас с его приходом начались новшества и отступления от принятых и утвержденных роно норм, правил и программ.

Смотрю на фотографии и вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю... Его уроки, и таково было условие, начинались после большой перемены с того, что мы тихо выходили из класса в «предбанничек» - маленький наш коридорчик - и выполняли вместе с ним и за ним упражнения для дыхания. Обязательным элементом был бокс. Сжатые кулачки надо было резко выбрасывать на всю длину руки выше плеча (левой - правой, левой - правой). Раз по десять каждой рукой. Эта пятиминутная физзарядка была нашей привилегией, тайной и неоценимым благом для ослабленных детских организмов, а для меня, освобожденной от физкультуры, вдвойне.

Второй тайной была наша собственная классная библиотека из книг, принесенных из дома. А после уроков, когда дверь закрывалась «на стул», начинал работать литературный кружок, где читались стихи, в том числе запрещенного в то время Есенина. И вел литературные чтения Виктор Николаевич - сокурсник Блока. Любовь к чтению стала главной отдушиной для меня.

Новшеством было проводимое во время урока (и всегда неожиданно) тестирование способности к запоминанию. Виктор Николаевич зачитывал им составленную фразу, а иногда это был просто длинный набор мало, как нам казалось, связанных слов. Вызванный должен был повторить то, что смог запомнить. Виктор Николаевич подсчитывал количество слов и вел строгий учет успехов каждого в специальной тетради. Великолепная тренировка памяти, значительно более эффективная, чем китайская методика многократного повторения слов.

Некоторые его новаторские находки были забавными и действовали безотказно и молниеносно.

Помимо общепринятых правил русского языка, и часто вместо правил, в ходу были его «запоминалки», засевшие в памяти на всю жизнь. Например: «уж замуж невтерпеж» - пишется «ж» на конце слов, а не «ш».

Был у нас свой театр, в котором все делали сами - сами распределяли роли, сами играли. Вовлекались в священнодействие все без исключения. Если это была настоящая инсценировка, то на мою долю выпадало ее оформление. Я рисовала декорации на обратной стороне обоев, любезно выдаваемых директором школы из собственных запасов, сохранившихся после ремонта квартиры.

Следствием этого стала любовь к театру, а заодно к посещению музеев и выставок.

Самыми удивительными и наполненными эмоциями стали уроки Виктора Николаевича после школьных занятий, проводимые на улицах города. Места, знакомые нам с рождения, хранили живую память о тех, кого нам учебники преподносили как бестелесных идолов. Оказывалось, что Пиковая дама - не просто гениально выдуманный литературный персонаж, а средоточение и отражение реальных жизней и страстей прошедшей эпохи. Это было откровением сродни открытию и приобщением к бесконечному течению и круговороту времени. И это благодаря Виктору Николаевичу - великому, тонкому педагогу.

Для меня, как и для многих из нас, пропустить уроки можно было только в том случае, если лежишь в постели пластом.

Школа была обязанностью, как работа для наших родителей, но потом она стала и вторым домом, где мы кроме уроков были еще постоянно чем-то заняты. И это было заслугой наших учителей.

Кажется, все, и можно поставить последнюю точку в воспоминаниях, но мысли продолжают беспокойно роиться.

Были факты, истории, отдельные запоминающиеся события, но ведь не мог же Виктор Николаевич не оставить в нас какой-то главный след.

Наша школа была женской, а мы с 5-го по 7-й класс получали (как бы сейчас это назвали) «классическое», мужское по своей сути, воспитание. Но Виктор Николаевич, по моему убеждению, не признавал разницы в воспитании юношей и девушек. Воспитывались достойные граждане. Простой пример. Тех, у кого пятерки по какому-то предмету, Виктор Николаевич наставлял: «Вам должно быть стыдно, когда кто-то рядом не вылезает из троек. Необходимо помогать, вытягивать». И чувство долга заставляло, не задумываясь, делать что-то нужное другому человеку, потому что так надо. И впоследствии в жизни главным становилось чувство долга. Долг перед родителями, семьей, по отношению к выполняемой работе. И мы, почти поголовно получив высшее образование, в первую очередь вне зависимости от тех условий, в которых оказывались, взваливали на свои хрупкие плечи груз обязанностей. Происходило это автоматически. Возможно, в этих моих рассуждениях берет верх отмеченное Виктором Николаеви чем присутствие во мне полемического настроя. И это в разной степени про многих из нас! Немного о себе. Окончила ЛИТМО, радиотехнический факультет по специальности «радиолокационная аппаратура». Распределение было целевым. Начинались новые времена. Техническая революция требовала оснащения флота умной техникой. Приняв участие в создании первой в СССР системы ЦК для ВМФ, с энтузиазмом дошла до разработки и внедрения информационно-вычислительных комплексов и получала истинное удовлетворение от работы. Я участвовала в переоснащении 13 типов военных судов, работая в НПО «Аврора». 80 % времени проводила в командировках на Балтийском и Черном морях. Мне до сих пор пишут друзья по работе в Севастополе, Одессе, Николаеве. Правильным оказался в свое время не понятый мною прогноз Виктора Николаевича: в моих генетических корнях присутствует Кеплер. Я стала квалифицированным «технарем».

И в заключение.

У меня хранится, как реликвия, подаренная Виктором Николае вичем в день именин серебряная чайная ложечка. В памяти сохранилось и зрительное воспоминание единственного посещения маленькой, слабо освещенной комнатки Виктора Николаевича.

А человек жив, пока жива память о нем! На наших традиционных сборах класса обязательно и спонтанно всплывают всякие - разные веселые истории, связанные с Виктором Николаевичем, происходившие в те далекие, но дорогие сердцу времена.

Как сказал Ф. М. Достоевский: «...если и одно хорошее воспоминание останется при нас в сердце нашем, то и оно когда-нибудь обязательно послужит во спасение».

СОФЬЯ КУЗЬМИНА

Я пришла в 233-ю школу, в 5«д» класс, в 1948 году. Преподавате лем русского языка и литературы был старый человек в пенсне и с усами. Одежда его была очень строгой: сапоги, заправленные в них брюки и мундир. Школа у нас была женская, учителя - женщины, Виктор Николаевич казался нам дедушкой. Внешне он, по-моему, был похож на Макаренко. Как потом мы узнали, наш учитель был в 1920-е годы директором школы для беспризорников.

В 6-м классе Виктор Николаевич стал нашим классным руководителем, проводя с нами очень много времени. Он знакомил нас с городом (наша школа была в пер. Антоненко), архитекторами, строившими его, владельцами зданий. Позже многие из нас посещали циклы лекций в Эрмитаже по архитектуре города.