Сын неба

– За Ленинград! За Ладогу! – Покрышев бросил свой истребитель вниз, бреющим полетом прошел над морем. После первой же атаки загорелось судно. С него в паническом ужасе бросались в воду гитлеровцы.

– Есть для вас новость, – сообщил он.

– Ленинградскому фронту, – начал он, – предоставлено право послать одного командира на курсы усовершенствования начальствующего состава. Вы сами видите: война кончается, пора подумать о будущем. Мы посоветовались и сошлись на кандидатуре Петра Афанасьевича Покрышева.

– Александр Андреевич! Почему же на мне остановился выбор? Я с полком собирался до Берлина дойти, и вдруг – учиться!

– Берлин и так возьмут, – мягко заметил Матвеев.– Вам же, Петр Афанасьевич, надо наукой подзаняться. Видите, как быстро авиация развивается. Пройдет год-второй, и командиру крупных соединений в авиации без науки делать нечего будет. Так что собирайтесь, все мы желаем вам успехов в учебе!

В три дня Покрышев сдал полк своему заместителю Петру Лихолетову, распрощался с товарищами и уехал в Москву. Но он всё еще надеялся хотя бы на время отложить учебу и остаться на фронте.

В Москве решил зайти к главкому. А. А. Новиков встретил его радушно, долго и подробно расспрашивал о воздушных боях над Прибалтикой.

– Значит, говорите, наше преимущество в воздухе полное, – удовлетворенно повторил он слова Покры-шева и радостно потер руки. – Да, теперь время уже не то. Наша авиация сейчас намного сильнее немецкой. И господство в воздухе мы имеем на всех фронтах.

Дела шли хорошо, и маршал находился в приподнятом настроении. Но как только он услышал просьбу Покрышева, лицо его стало серьезным и озабоченным. – И не просите, – решительно заявил он. – Война заканчивается, но борьба за мир – нет. Мы должны подумать о завтрашнем дне. В скором времени авиация начнет оснащаться более современными самолетами. Придет новое пополнение. Нужно будет в сжатые сроки овладеть новой техникой, обучить молодежь. А задача эта под силу только командирам, сочетающим в себе богатый практический опыт и глубокие теоретические знания.

– Нравятся? – поинтересовался Покрышев у обступивших его летчиков.

– Не истребитель, а труба, – сказал стоявший ближе всех к командиру молоденький лейтенант. – Как на ней только летают?

– Скоро узнаете.

Он сам с нетерпением ждал этой минуты. Но предварительно пришлось основательно изучить новую технику, сдать зачеты, совершить несколько десятков тренировочных полетов в таком же, но двухместном учебном истребителе вместе с инструктором.

И вот наконец наступили долгожданные минуты, когда он совершал первый самостоятельный полет на реактивном истребителе.

День выдался ясный и солнечный. Видимость, как говорили летчики, миллион на миллион. На обычном языке это означало: вокруг ни облачка, беспредельный голубой горизонт хорошо просматривается. О лучших для полета условиях нельзя было и мечтать.

На аэродроме собрался весь командный состав части, летчики, специалисты наземных служб. Первый полет на реактивном самолете стал настоящим праздником.

Покрышев подошел к истребителю, на стальной обшивке которого играли озорные солнечные лучики. Ему ли, опытному летчику, проведшему не одну тысячу вылетов, волноваться, когда он садится в кабину самолета! Но чувство праздничности, торжественности и в то же время ответственности за исход полета не покидало его до тех пор, пока не заработал двигатель. И только тогда исчезло волнение.