Ринго Старр

— Трудность в том, — объяснял Брайан, — что надо найти такого барабанщика, который бы выглядел как «The Beatles», а не смотрелся чужаком.

Мартин предложил кандидатуру Джимми Никола, который, уволившись из оркестра Сирила Стэплтона, считался одним из самых сильных барабанщиков, однако дискредитировал себя тем, что играл в «Ghost Squad» для сборника «Beatlemania», дешевой пластиночки пошиба «This Is Mersey Beat», которая вышла на лейбле Руе. По стандартам Союза музыкантов все четырнадцать вещей с этого сборника были кавер–версиями четырнадцати битловских хитов.

По словам «The Beatles», Терри Хинберри, продюсер обеих радиопередач 1963 года с участием группы Pop Go «The Beatles» и Go Man Go Show с «The Rabin Band», ценил Никола как хорошего барабанщика. Из ближайшего ливерпульского окружения битлов о нем так же хорошо отзывался и вокалист Томми Куикли — Джимми Никол играл на записи одного из его синглов и с Джорджи Фэймом, в чьей группе, «Blue Flames Jimmy», Никол работал в последнее время. Кроме того, Джимми записал пару синглов со своей собственной командой, «The Shubdubs», в которой все музыканты носили битловские прически.

В ту странную среду двадцатичетырехлетнего Джимми Никола вырвал из послеобеденного сна звонок Джорджа Мартина. Нет, это не предложение об очередной сессионной работе. Ну, по крайней мере, не то, что он ожидал. Не мог бы Джимми прийти в «Студию 2» к трем часам, чтобы порепетировать с «The Beatles»! Сидя за знаменитой Ludwig Ринго Старра, Джимми прошел с ребятами пять номеров в течение двух часов, во время которых он получил несколько коротких указаний от Джона и Джорджа и «в глаза не видел никаких нот. Но это не имело значения, ведь я уже знал все эти вещи с тех пор, как мы записывали «Beatlemania».

Все еще не веря тому, что ему сделали столь великолепное предложение, Никол позвонил Джорджу Фэйму и со всех ног помчался домой, чтобы собрать вещи перед предстоящей поездкой в Данию. На каждой площадке Леннон «делал мне хорошую рекламу», однако на следующий день поклонники вывесили транспарант «Ринго, выздоравливай скорей!», когда «The Beatles» с триумфом проплывали по каналам Амстердама.

Несмотря на все меры предосторожности (на двери палаты Ринго написали: «Мистер Джексон»), фанаты разузнали местонахождение Старра, и телефонная станция на Ковент–Гарден буквально дымилась от обеспокоенных звонков. Многие из этих звонков были из Соединенных Штатов, где в это время группа «The Bon–Bons» записывала «сорокапятку» «What's Wrong With Ringo?». В Австралии аделаидская радиостанция ежедневно передавала информацию о состоянии здоровья Ринго; ведущие обсуждали, насколько велика вероятность того, что Ринго присоединится к группе на первом концерте в Centennial Hall. В Сиднее один ведущий хныкал о том, что «The Beatles» могли бы вместо Никола дать шанс какому–нибудь австралийскому ударнику. После замечания Маккартни в сиднейском аэропорту Mascot «Мы дадим ему золотые часы, пожмем ручку и скажем, как все было здорово», по городу поползли слухи, что Старру все осточертело и он собирается уволиться; кое–кто всерьез этому поверил, даже несмотря на протесты Ринго: «При слове «уволиться» у меня в голове возникает маленькая картинка, на которой какой–нибудь старый хрыч вскапывает свой сад и сажает семена. Я еще не готов к такой жизни».

Вместо того чтобы беспокойно ворочаться на больничной койке и обреченно вздыхать, ожидая решения своей участи, Ринго воодушевился, получив телеграмму от Джона, Пола и Джорджа, в которой говорилось, что они очень скучают и не хотят причинять никому лишних неудобств, но и не собираются упускать ни единой возможности как следует поразвлечься; он встал с постели через неделю — это был минимальный срок, рекомендованный врачами. Вооружившись пузырьком с лекарством «на случай, если что заболит» и заставив мотоциклиста мчаться из аэропорта Хитроу, чтобы забрать паспорт, который он забыл в кармане куртки, Ринго под присмотром Брайана сел на самолет в Сидней с пересадкой в Сан–Франциско, где после небольшого бунта, устроенного поклонниками, и обычной пресс–конференции он был успешно переправлен из самолета «Пан–Америкен» в самолет «Куантас». Как только Ринго сошел с трапа в сиднейском аэропорту, ему тут же вручили игрушечного коалу, и ухмыляющиеся журналисты отпустили его только после того, как он перечислил все драгоценности, которые были на нем в тот момент, и с удовольствием опрокинул стакан австралийского светлого пива. Когда он встречался с «The Beatles» в их мельбурнском отеле, огромный инспектор полиции проталкивал его сквозь орущую толпу тысяч поклонников. Бледный и трясущийся, направляясь в сторону лифта, он заказал себе крепкий напиток. В ту ночь ему, похоже, понадобился еще один, когда он наблюдал, как группа показывает свое мастерство с Джимми Николом в мельбурнском Festival Hall.

После концерта «The Beatles» закатили вечеринку, чтобы поприветствовать Ринго и отблагодарить Никола, для которого был заказан билет на самолет на следующее утро. После двенадцати дней, проведенных с «The Beatles», когда «казалось, все население земного шара собралось, чтобы увидеть нас», его ожидал жестокий контраст: когда Джимми приземлился в Лондоне, его встретила лишь жена с маленьким ребенком. Вместе с чеком, в котором стояла скорее справедливая, нежели щедрая сумма, Никол получил золотые наручные часы Eternamatic — лично от Эпштейна, который, по всеобщему мнению, обиделся на него из–за нескромных высказываний в прессе вроде «я не думаю, что он (Старр) сможет приехать вовремя», поспешного осмотра достопримечательностей, побегов за покупками и за то, что тот однажды провел ночь в сиднейском ночном клубе с певицей Фрэнсис Фэй и ее группой.

Все эти «экскурсии» были частично вызваны тем, что Никол чувствовал себя не слишком уютно в обществе «The Beatles» и вместо них предпочитал компанию «Sounds Incorporated», «The Phantoms» и других групп, которые вместе с «великолепной четверкой» принимали участие в гастролях и могли себе позволить прогуляться после завтрака, не опасаясь, что на них набросится толпа. Когда впоследствии Джиму Николу довелось выступать в одном театре с «The Beatles», никто из них не пожелал зайти к другому в артистическую, чтобы поздороваться или поболтать.

Вернувшись в «The Blue Flames», Джимми Никол по количеству автографов переплюнул самого Джорджи Фэйма. Еще одним доказательством его неожиданной славы послужило то, что ему предложили возродить «The Shubdubs», чтобы заменить «The Dave Clark Five» на летний сезон в Блэкпуле, когда у Дэйва Кларка обнаружилась язва желудка.

«The Five» стали первой английской бит–группой после «The Beatles», которая поехала в полноценное гастрольное турне по Соединенным Штатам. В течение одной недели в 1964 году Тор 100 журнала Billboard на две трети принадлежал британским коллективам — большинство поп–звезд Туманного Альбиона (да и множество рядовых команд) отправилось покорять Новый Свет. Это было особенно справедливо по отношению к «Freddie and the Dreamers» и «Herman's Hermits», чьи солисты выглядели так, словно нуждались в еще большей опеке, чем Ринго.

«Сливки» американской индустрии звукозаписи — композиторы вроде Клинта Бэлларда–младшего и Джеки де Шеннона, продюсеры Джимми Миллер и Фил Спектор и менеджер Аллен Клейн — слетелись в Англию, как пчелы на мед (как когда–то лондонские «шишки» оккупировали Ливерпуль). В свою очередь Джек Гуд, автор таких проектов, как Six–five Special, Oh, Boy! и прочие «шоу талантов», теперь пробивал подобные идеи на американском телевидении. Множество исполнителей всевозможных стилей и направлений пыталось завоевать американский рынок — включая Джона Пила (Рэйвенкрофта), которого, из–за того что тот родился недалеко от Ливерпуля — или, точнее, в зажиточном Несуолле, — далласское радио пригласило на работу в качестве постоянного «эксперта по «The Beatles». Среди знаменитостей более широкого круга были два лондонских приятеля Ринго — дизайнер Робин Круикшенк (со своей компанией Robin Ltd.) и фотограф Терри О'Нилл, который женился на голливудской актрисе Фэй Данэуэй.