Служу Родине. Рассказы летчика

9. „ДОМОЙ“

После изнурительного лётного дня мы едем на отдых в посёлок. У нас во дворе живёт рыжий пёсик. Зовут его Джек. Сначала он побаивался Зорьки, скулил, когда она появлялась, забивался в угол. Но когда медвежонок решил расправиться с ним, как с Кнопкой, Джек зарычал и вцепился Зорьке в ухо — нашёл уязвимое место. Медвежонок взвыл и бросился наутёк. Несколько дней они выжидающе поглядывали друг на друга. А как-то утром я увидел умилительную картину: медвежонок спит, а рядом, положив голову ему на лапу, дремлет Джек.

Мы стали брать Джека с собой на аэродром. Он первый выскакивал из машины и вместе с Зорькой носился вокруг самолётов. Пёс был сообразительный, аккуратно брал свою порцию, съедал её в сторонке, быстро научился служить. Забавная была парочка — Зорька и Джек! Неуклюжий медвежонок и юркий пёсик спешат по аэродрому в столовую. Зорька сопит, переваливается, а Джек семенит, хвост у него кренделем. Джек подскочит, шаловливо куснёт за ухо медвежонка, тот замахнётся лапой, и начинается борьба. Потом, видимо, спохватятся и мчатся наперегонки в столовую.

Хозяйка, старая и болезненная женщина, исстрадавшаяся за время немецко-фашистской оккупации, рассказывала, что когда здесь были гитлеровцы, фашистский офицер раз чуть не убил собаку: он изо всех сил ударил Джека сапогом. Долго Джек пролежал на месте, а потом исчез. Явился худой, отощавший, когда фашистские захватчики уже были изгнаны из этих мест.

…Прошло ещё несколько дней. Бои шли на ближайших подступах к Риге. Я получил приказ вернуться с группой в свою часть: задание командования выполнено.

Чуть свет мы были уже на аэродроме.

Собираясь в обратный путь, прихватили с собой и Джека — хозяйка нам его подарила. Мы погрузили всё своё «хозяйство» в «Ли-2», тепло попрощались с лётчиками и полетели «домой».

10. ПИСЬМО ОТ ОТЦА

Наша часть находилась на старом месте. По-прежнему было затишье. Ждали нас с нетерпением, встречал весь полк, выстроившись на аэродроме.

Я поздоровался с лётчиками и кратко отрапортовал командиру о результатах командировки.

Чупиков похвалил нашу группу и, крепко пожимая мне руку, сказал:

— О тактике и методах боя с фашистскими «охотниками» доложите завтра на конференции.

Там, где приземлился «Ли-2», собралась целая толпа. Джек виновато вилял хвостом: у него в воздухе был приступ «морской болезни». Зорька же была в неистовом восторге: она узнала «дом» и бросалась от одного лётчика к другому. Кто-то притащил Кнопку. И когда медвежонок, по обыкновению, схватил её и она завизжала, Джек в два прыжка очутился около Зорьки. Он стал, рыча, теребить медвежонка за ухо. Зорька рявкнула и выпустила Кнопку, но на Джека не напала — они мирно уселись рядом.

Радостно встретил меня Хайт. Он притащил целую пачку писем.

Как всегда, сначала я стал читать письмо отца. Тяжкое горе случилось у нас в семье. Отец сообщал, что ещё в 1942 году в боях под Сталинградом погиб мой старший брат Яков. Отец писал также, что вернулось несколько человек, угнанных фашистскими захватчиками в рабство вместе с братом Григорием. Они рассказали, что Григорий попал в группу советских людей, отправленных фашистами в концлагерь под Люблином, очевидно в Майданек. Этим всё было сказано. Говорили, что Григорий был настолько слаб, так исхудал от всех истязаний и мук, что, вероятно, и не доехал до Майданека.

О Якове и Григории отец сообщал кратко и скупо. Видно, нелегко ему было писать.

Каждый поймёт, что я пережил, узнав о гибели братьев, особенно о том, как погиб Григорий.

Отец заканчивал письмо так: «Из-за тебя, сынок, и меня уважают. Но, делая своё дело, помни, что не для себя лично ты воюешь, не для своей славы, а ради всего нашего советского отечества».

Пришло письмо и от старых однополчан.

Василий Мухин, как всегда тепло, писал, что товарищи меня вспоминают, что воюют они неплохо, особенно отличается Евстигнеев. Наспех, перед боевым вылетом, Василий сделал приписку: «Очень горюю, что не могу перевестись к тебе. Без тебя мне скучно и на земле и в воздухе. Где бы нам назначить друг другу встречу — в Ображеевке, Гомеле или Берлине?»

Не забывал меня и старый колхозник Конев: приглашал в гости, сообщал о том, как работает для фронта колхоз.

Весь вечер лётчики моей группы делились с товарищами впечатлениями о боях на 3-м Прибалтийском фронте.

14 октября 1944 года мы узнали, что накануне советские войска освободили Ригу. Радостно возбуждённый, прибежал ко мне поделиться новостью Давид. Приятно сознавать, что и наша группа лётчиков участвовала в освобождении столицы Советской Латвии.

11. ИСТОРИЧЕСКИЕ ДНИ

Фашистские войска полностью изгнаны за пределы нашей Родины. На освобождённой советской земле уже начались восстановительные работы.

Парторганизация и командование нашей части устраивают торжественный вечер, посвящённый этому историческому событию. С докладом о разгроме фашистских армий выступает майор Асеев. После него речь держат лётчики. Каждому хочется сказать своё слово, и лётчики говорят задушевно, с подъёмом. Их выступления звучат клятвой: до конца разгромить врага!

Мы посвятили Родине не только «души высокие порывы» — мы посвятили ей всю свою жизнь, всё своё умение, — И во славу Отчизны, во имя её свободы и независимости лётчики готовы на любые испытания и жертвы.

На нашем маленьком участке грандиозной битвы мы будем неуклонно выполнять гениальный стратегический план, который разработал великий полководец Сталин, — план уничтожения гитлеровцев на их территории.

…18 октября 1944 года Москва салютовала войскам 4-го Украинского фронта, преодолевшим Карпатский хребет и освободившим Закарпатскую Украину. Наши войска 20 октября освободили Белград, а через три дня, 23 октября, войска 3-го Белорусского фронта, перейдя в наступление, прорвали долговременную оборону гитлеровцев на границе Восточной Пруссии и вступили на территорию фашистской Германии.

12. ФОТОКИНОПУЛЕМЁТ

К нам прибыл Герой Советского Союза майор Александр Куманичкин. Его биография мало чем отличалась от биографии каждого из нас. До войны он был рабочим на обувной фабрике «Буревестник», в Москве. Кончил аэроклуб, потом лётное училище. Куманичкин много работает, всё время совершенствует свой лётные качества. На его счету не один десяток сбитых вражеских самолётов.

Мне он очень понравился. Ещё раньше я слышал много хорошего и лестного о нём от командира полка, который уже воевал вместе с ним.

Люди по-настоящему проявляются в бою; чем больше с товарищем летаешь, тем больше его узнаёшь.

Когда Куманичкин прибыл к нам в полк, командир сказал мне:

— Теперь я буду летать в паре с Куманичкиным, а ты с Титоренко.

Я был доволен: наконец-то у меня будет постоянный напарник!

Куманичкин приступил к обязанностям штурмана полка. Аккуратно, по порядку разложил все карты, штурманские записи. Чувствовалось, что у него хорошая штурманская подготовка. Он поселился вместе со мной и Титоренко, и мы крепко подружились.

Однажды вечером командир сказал:

— Знаете новость? Будем летать с фотокинопулемётами.

Это всех нас обрадовало, потому что фотокинопулемёт был лучшим способом контроля. По снимку, сделанному фотокинопулемётом, можно было увидеть свои ошибки и получить наглядное представление о бое. Это отличнее пособие при разборах полётов.

И вот в нашей части появились фотокинопулемёты. С огромным интересом мы стали их изучать, быстро освоили и получили замечательные результаты.

Фотоконтроль ещё больше подтянул лётчиков. Бывало так: лётчик прилетит и докладывает, что вёл огонь с короткой дистанции. Но вот в руках командира проявленная плёнка фотокинопулемёта. И оказывается, что дистанция была не такой уж близкой.