Рыжий дьявол

ПОД ВЛАСТЬЮ СТРАХА

— Ничет о не понимаю. Абсолютно ничего!

Взволнованный, еще не пришедший в себя после случившегося, я сидел на лавке в избе у Дениса, старательно скручивал папиросу. И никак не мог скрутить; рвалась бумага, просыпался табак…

— Кто эти люди — больные? Ненормальные? — Наконец я закурил, затянулся жадно — Ничего не могу понять… А ты? — я в упор посмотрел на Дениса. — Ты-то хоть понимаешь что-нибудь?

— Так я ж тебе уже говорил, — усмехнулся он сумрачно, — мы — это один мир, а они…

— Да, да, знаю, — нетерпеливо перебил я его, — но это еще не объяснение. Существуют же все-таки какие-то общечеловеческие нормы! И во все века и у всех народов спасти товарища считалось доблестью, было делом святым. А у этих сонных идиотов — наоборот…

— Не так все просто, — покачал головой Денис. — И люди эти вполне нормальные. Вполне! Кое в чем они, пожалуй, даже поумнее нас с тобой. Ну а если они порою выглядят идиотами, так тут виною всему их дьявольская религия…

Он посмотрел на меня внимательно.

— Ты вообще-то знаком с языческими культами?

— Немного… И в основном — с культами северных племен.

— Ну, это все похоже, — махнул он рукою. — Схема всюду одна. Мир туземцев делится на три части — подземную, земную и небесную. На небе и кое-где на земле живут добрые духи. Но их немного. А все остальное — царство злых… И в общем-то разницу между Добрыми и Злыми — провести трудновато. Все азиатские духи без исключения мстительны, ревнивы. И постоянно требуют жертв. Понимаешь? Вот тут-то и причина… И с этим охотником — как было? Ты припомни! Человек упал по дороге в горы, сразу же после камлания [21]… А это что значит? Это значит, что духи потребовали жертву. И естественно, спасать упавшего в такой момент было нельзя азиатам. Было грешно! Потому-то они и сами не двигались, и тебя держали…

И потом, помолчав, добавил, усмехаясь:

— И скажи еще спасибо, что вели себя с тобой вежливо.

— Н-да, понятно, — проговорил я. — Хотя нет, постой… Объясни мне, кстати, такую вещь: почему упавший охотник никого ни разу не позвал на помощь? Он ведь все время молчал, вот что было самое жуткое! Все время молчал.

Ну, во-первых, упавший знал, что ему все равно никто не поможет, — сказал задумчиво Денис. — И к тому же он сам, конечно, верил в то, что приговорен, отдан в жертву. И, в сущности, почти уже мертв..

— Стало быть, он и не искал спасения?

— Стало быть так.

Какой странный фатализм, пробормотал я. И вдруг осекся, вспомнив северные поверья о таинственном, Мюлене".

Когда-то, скитаясь по Якутии и Чукотке, я слышал о Мюлене. И даже читал о нем кое-что в старых сибирских журналах. Но все это в ту пору мало меня интересовало. Слишком много было других проблем… И вот оказалось, что все прочитанное и услышанное надежно хранилось в моей памяти. Материал не забылся — он как бы ждал своего часа. И это понятно, тогда ведь я был простым бродягой. А теперь стал писателем, журналистом. И, стало быть, час этот пробил!

Уже много веков по всей Восточной Сибири ходили легенды и слухи о таинственных Мюленах — полузверях-полулюдях, — внезапно появляющихся весною и исчезающих куда-то поздней осенью… Куда? Среди некоторых якутских племен бытовало мнение, что существа эти — злые духи, скрывающиеся в пещерах Станового хребта. Зиму они якобы спят и выходят наружу с началом лета. И переезд через Становой хребет считался поэтому особенно опасным.

Впрочем, эти духи появлялись и в других местах, по большей части — на побережьях морей. И нападали на охотничьи стойбища и на жилища оленеводов — крали пищу, угоняли оленей. А иногда похищали женщин.

Бродили они обычно поодиночке. И вот любопытная деталь! Это всегда были только мужчины. Ни жен их, ни детей не видел ни разу никто.

И когда в сибирской прессе поднялся разговор о Мюлене — произошло это в начале нашего века, — этнограф-якутовед Г. Ксенофонтов заявил, что пресловутый Мюлен — существо мифическое, сказочное. И не случайно он всегда — мужчина! Это такой же похотливый самец, как и многие другие языческие демоны. Как, например, древнегреческий Пан или Фавн. Тот тоже ведь скитался по лесам в одиночку, пугал народ и преследовал женщин… И потому Мюлен, или Чучуна, как его иногда называли в Якутии, по мнению Ксенофонтова, „должен быть отнесен к первобытным верованиям якутов и отчасти к народному фольклору".

Все было бы просто, если бы не одна существенная деталь. Дело в том, что с Мюленом в разных местах и в различное время сталкивались лицом к лицу многие. И нередко убивали его! А ведь дух бесплотен и, стало быть, бессмертен!

Причем в эвенкийской и якутской тайге множество свидетелей такого рода убийств.

Проблемой Мюлена занимались также известный исследователь Сибири профессор Петр Драверт, этнограф Дмитрий Тимофеев и другие. Ими был произведен опрос этих свидетелей… И дело это, надо заметить, оказалось хлопотливым, нелегким. Все осложнялось тем, что в народе было не принято рассказывать о встречах с Мюленом и, тем более, о расправах с ним. Таежники упорно скрывали факты убийства, боясь уголовной ответственности. В советский период боязнь эта особенно возросла. И потому большинство такого рода сведений записано было со слов немощных стариков, либо людей тяжко больных — чувствующих, что жить им все равно осталось уже немного…

И повсюду таежники, рискнувшие пойти на откровенность, давали один и тот же портрет и описывали сходные детали.

Каков же на самом деле облик загадочного этого монстра?

Он невысок ростом и очень темен лицом. Шапку он не носит, ее заменяют косматые, длинные развевающиеся волосы. Одет он в звериные шкуры шерстью наружу. Вооружен луком и копьем. Чрезвычайно быстро бегает. При нападении оглушительно свистит. И бросает камни из пращи.

Реальное существование Мюлена можно было считать доказанным! И иркутский профессор Драверт вполне резонно предположил, что речь здесь идет не о духе и не о фольклорном образе, а о древнем пещерном человеке, странным образом сохранившемся на Севере.

Вместе со своим учеником Тимофеевым Драверт в 1929 году выступил на заседании Западно-Сибирского отдела географического общества и прочел нашумевший свой доклад о Мюленах. Профессор призывал спасти живые древнейшие человеческие существа Северной Азии — взять их под охрану закона… По его мнению, явление это было уникальным и имело огромное научное значение. И его призыв вызвал многие отклики. Число приверженцев Драверта мгновенно возросло.

Но и противников у него несмотря ни на что имелось немало. И возглавлял их все тот же Ксенофонтов. Дравертовская мысль об особой дикой породе людей, о „живых неандертальцах", представлялась ему абсолютно фантастической. Он утверждал, не без основания, что несколько десятков отдельных особей не могли бы преодолеть тысячелетия, пережить ледниковый период и сохраниться до наших дней.

Но тут же возникли возражения…

Если Мюлены существуют, значит это целое племя. И достаточно численное, чтобы поддерживать свой вид в природе. Они должны иметь жен и детей, иметь какое-то хозяйство, устраивать стоянки с кострами… И странно, что всего этого ни разу никто не смог обнаружить.

Аргумент был веский. Это признавал и сам Драверт. И при всем своем старании он так и не смог выбраться из тупика…

В самом деле, почему Мюлен никогда не бывает с семьею? И куда он скрывается осенью? Ведь не может же все-таки человек впадать в зимнюю спячку, как барсук или бурый медведь!

Та часть Станового хребта (Джугджур), где, по мнению якутов, обитает это существо, представляет собою пустынную высокогорную страну, малопригодную для жилья. Зверья в ней почти нет. Рыбных озер тоже не имеется. Так что вполне понятно, почему Мюлен проникает в иные, обжитые места и ворует у других туземцев пищу. Но отчего же он ворует только летом? В самый, так сказать, легкий сезон? Полагалось бы вроде бы наоборот — зимою…