Заседание рейхстага обявляю открытым

И ее призыв был услышан. Об этом также повествуется на страницах «Гляйхайт». Социалистки были в первых рядах тех, кто проявил великодушие и самоотверженность и пришел на помощь бастующим. Во имя солидарности, отказывая себе в самом необходимом, они отдавали последний пфенниг, готовили для семей бастующих рождественские подарки.

Чтобы ознакомиться с положением на месте и встретиться с бастующими работницами, Клара Цеткин отправилась в Криммичау. Было это в сентябре 1903 года, после Дрезденского съезда социал-демократической партии. О собрании, состоявшемся тогда в «Одеуме», на котором присутствовали преимущественно работницы, в Кримми-чау помнят до сих пор. Посещение этого небольшого городка саксонских ткачей, колыбели пролетарского женского движения, произвело большое впечатление и на Клару, тем более что она встретила здесь некоторых соратников Августа Бебеля и Юлиуса Моттелера.

Надо полагать, эта поездка сыграла также известную роль и в том, что через несколько лет Клара Цеткин вместе с Моттелером написала о женщинах, действовавших тогда в Криммичау.

Когда теряешь старых товарищей

Действовать более эффективно, противопоставить власти мопополий и милитаристов свое растущее влияние в массах — этого требовала Клара Цеткин от всех членов партии. Однако если прогресс социалистического женского движения на рубеже века ее радовал, то работа в самой партии — а она занимала в жизни Клары все более значительное место — удовлетворяла ее в меньшей степени. В то время в рядах социал-демократов получила хождение ревизионистская теория Бернштейна, и борьба с ней оказалась значительно труднее, чем это вначале предполагала Клара.

Эдуард Бернштейн требовал ревизии марксизма, отказа социал-демократии от учения о пролетарской революции и диктатуре пролетариата, так как в новых условиях классовой борьбы оно, мол, устарело. При этом оп ссылался на ряд явлений в сфере экономики, возникающих в эпоху монополистического капитализма, таких, как возрастающая гибкость кредита, рост транспорта, появление картелей и трестов. Бернштейн утверждал, что присущие капитализму внутренние противоречия постепенно сглаживаются, экономические кризисы, являющиеся следствием капиталистического способа производства, должны якобы исчезпуть и — посредством «политической демократизации» капиталистического государства — социализм можно будет осуществить без взятия власти рабочим классом, в рамках существующего капиталистического общества. Средствами для этого, говорил он, являются политическая борьба за социальные реформы, профсоюзная деятель-

ность и создание товариществ и кооперативов. Цель, которую преследовал Бернштейн, заключалась в том, чтобы превратить социал-демократическую партию в буржуазную реформистскую партию. И это в то время, когда классовые противоречия явно обострились и подготовка рабочего класса к пролетарской революции была уже поставлена на повестку дня.

Внутри партии теория Бернштейна встретила сильное сопротивление всех революционных сил. Вокруг Бернштейна группировались все старые и новые оппортунисты в социал-демократии, радуясь, что под свою политику компромиссов они могут теперь подвести теоретическую базу. И несмотря па то что круг ревизионистов вначале не был большим, его влияние было довольно значительным, так как к нему принадлежали ряд депутатов, журналистов, руководящих деятелей профсоюзов.

Горячую поддержку теории Бернштейна оказала монополистическая буржуазия, которая всячески поощряла ревизионистов, а в своей прессе помещала статьи, авторы которых ликующе возвещали миру о том, как «линяет социал-демократия». Более того, ревизионизм постепенно нашел отклик и питательную среду у созданной стараниями монополистов рабочей аристократии, среди представителей тех слоев рабочего класса, которые были поставлены концернами в лучшие, привилегированные условия и оказались весьма восприимчивыми к мелкобуржуазной идеологии.

С некоторыми известными представителями ревизионизма в немецкой социал-демократии Клара Цеткин была связана долгими годами совместной деятельности. С некоторыми из них находилась в дружеских отношениях. Долгое время питала она чувство уважения и к Эдуарду Бернштейну, тем более что он относился к числу товарищей, которым даже после отмены закона против социалистов был запрещен въезд в Германию.

Одним из ее старых друзей был Макс Шиппель, скатившийся на ревизионистские позиции. Товарищ юных лет и близкий друг Осипа Цеткина, он поддерживал их в тяжелые годы парижской эмиграции. Она была хорошо знакома с Игиацом Ауэром. Это был остроумный собеседник Жертвой его острот нередко оказывались многие товарищи, в том числе и Клара. Она уважала его за поведение в годы действия закона против социалистов. Ауэр стал одним из рьяных ревизионистов. Очень тяжело переживала Клара Цеткип переход в лагерь ревизионистов своей соратницы Эммы Ирер, с которой долго и плодотворно работала.

Конечно, Кларе было пелегко открыто рвать с этими и другими ее товарищами узы дружбы, сложившейся в трудные годы совместной борьбы. И все-таки она сделала это одной из первых в партии, раньше даже, чем Август Бебель.

Осенью 1898 года Клара Цеткин потребовала, чтобы партийный съезд в Штутгарте обсудил и отверг взгляды Бернштейна и его единомышленников. В своем выступлении она наряду с Бернштейном резко критиковала берлинского адвоката Вольфганга Гейне. Не пощадила она и Шиппеля, предлагавшего уступить правительству в том, что касалось введения таможенных пошлин и милитаризации страны. Резкой критике подвергла Цеткин наряду с теми, кто открыто смыкался с классовыми противниками, также и Карла Каутского, опубликовавшего в «Нойе цайт» без комментариев статьи Бернштейна.

Это была первая политическая кампания, проведенная ею совместно с Розой Люксембург, примкнувшей к революционному движению с юных лет, одной из основательниц Социал-демократической партии Польши. Она проживала в Германии и была ярой противницей ревизионизма. Непосредственно перед штутгартским съездом Роза Люксембург опубликовала в газете «Лейпцигер фольксцайтунг» первую часть серии статей, направленных против Бернштейна. Ознакомившись с ними, Клара Цеткип написала главному редактору этой газеты Бруно Шёнланку письмо, в котором дала статьям очень лестную оценку. Об этом Роза Люксембург с удовлетворением сообщала своему другу Лео Иогихесу. Роза и Клара, занимавшие непримиримую по отношению к ревизионистам позицию, быстро объединились для совместных действий. Однако им не удалось полностью реализовать свои планы. Август Бебель, хотя и приветствовал их выступление, считал, что Бернштейну нужно дать возможность пересмотреть свою позицию, и отложил дискуссию о ревизионизме до следующего партийного съезда. На этом съезде, в октябре 1899 года в Ганновере, Бебель обрушился на ревизионизм со всей силой своего авторитета.

Тем не менее со дня съезда в Штутгарте в партии развернулась дискуссия, причем особенно острыми были выступления Розы Люксембург. Она закончила печатание серии своих статей в «Лейпцигер фольксцайтунг». В 1899 году, за пять месяцев до съезда партии в Ганпо-вере, вышла ее брошюра «Социальные реформы или революция?».

В этой работе, являвшейся в то время в Германии самым блестящим опровержением теории Бернштейна, Роза Люксембург не оставила камня на камне от его утверждений, согласно которым возникновение картелей и трестов, а также деятельность профсоюзов и рабочих товариществ означают якобы постепенное устранение противоречий капиталистического общества. Опровергая берн-штейиовскую «теорию приспособления», она доказала, что марксистское учение о закономерности гибели капиталистического строя и победе социализма полностью сохраняет свою силу, что возникновение картелей и трестов обостряет классовые противоречия, вызывая международные конфликты, что борьба за социальные реформы и демократию и борьба за свершение революции и за социализм представляют собой не противоречие, а диалектическое единство. Вполне логично она требовала от Бернштейна, чтобы он признал себя тем, кем он является на самом деле, а именно мелкобуржуазно-демократическим либералом.