Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

В то время как Вильсон укреплял свои позиции, Тэтчер продолжала энергично трудиться в тени, попеременно занимая все более важные посты и набирая политический вес. После поражения 1966 года Хит перевел ее на вторую по значению должность в теневом министерстве финансов. Этому перемещению она была особенно рада; благодаря нему она избавлялась от заточения в «социально-политическом» министерстве, заточения, частенько становившегося уделом женщины-парламентария, и оказывалась в центре сектора, где преобладает разношерстная университетская публика. Тэтчер не сомневалась, что сумеет извлечь пользу для себя из этого нового назначения Она отлично знала, что бюджеты лежат в самой основе государственного управления, поэтому опыт работы с финансами просто неоценим. Ей также были по душе те трудные задачи, которые вставали перед ней в связи с усвоением всяческих бюджетных тонкостей. Она была довольна своими успехами в этом деле. Выступая с речью перед 5000 членов Национальной ассоциации горожанок в Алберт-холле она под громкие крики одобрения заявила: «В политике так: если вам нужно что-то высказать, попросите мужчину; если же вам нужно что-то сделать, попросите женщину» {12}.

Свой новый высокий пост в теневом министерстве финансов Тэтчер использовала как ступеньку, чтобы занять еще более видное положение; когда министр финансов Джеймс Каллаган представил на рассмотрение палаты самый последний лейбористский бюджет, она обрушилась на него с уничтожающей критикой. Как и во время дебатов о пенсиях, она тщательно подготовилась. Ее заявление о том, что она располагает информацией за предшествующие двадцать лет, вызвало у парламентариев возгласы недоверия. Затем она принялась громить план налогообложения, предложенный Каллаганом, который готов был испепелить ее взглядом. Его законопроект, отметила она, содержит дискриминационные положения, направленные против работающих матерей, которые, подобно ей, вынуждены нанимать нянек, но на которых не распространяется налоговая скидка. «Жаль, Гилберт и Салливан [9] не дожили до наших дней! Это совершенно смехотворная нелепость, — протестовала она. — Министру финансов надо бы пригласить в советники женщину».

Ее энергия, явное бесстрашие и ум привлекли к ней внимание. «Она выделяется среди других, — заметил Иэн Маклеод, теневой министр финансов и, следовательно, ее начальник. — У нее исключительные способности и первоклассный ум» {13}. Он сказал Хиту и его коллегам, что она определенно являет собой подходящий исходный материал для того, чтобы стать министром кабинета, после чего взял ее под свое личное покровительство. Ему оставалось жить совсем недолго, но перед смертью он успел дать ей неоценимое политическое образование.

«Иэн всегда правильно понимал политическую сторону любой проблемы, — говорила Тэтчер. — Он инстинктивно угадывал, как будет реагировать на те или иные ситуации либо предложения обыкновенный человек. К рассмотрению бюджета он подходил прежде всего с политической точки зрения и устанавливал, какие последствия будет иметь определенный образ действий. Он был убежден, что природа человека обязательно должна приниматься в расчет. Если не построить бюджет правильно политически, неправильной окажется и экономическая сторона» {14}. Маклеод также втолковывал, как важно иметь под рукой компетентных специалистов. «Пускай они полностью изложат свои аргументы — тогда удаляйтесь и принимайте решение», — внушал он ей. Тэтчер взяла на вооружение этот порядок, подобно тому как она с легкостью усвоила и другие уроки Маклеода по части тактики и искусства ведения дел в палате общин. В частности, она приобрела бесценный навык правильно рассчитывать время при голосовании трудных вопросов. «Координировать во времени постатейное обсуждение — это целое искусство, — поясняла Тэтчер {15}. — Сколько раз бывало: я подготовлю двадцатиминутную речь с освещением сложных финансовых хитросплетений, а Иэн в самый последний момент, когда я уже встаю, скажет: «У вас всего три минуты и ни секундой больше». Боже ты мой, как тут было не научиться выбирать самое главное и сразу переходить к делу».

С каждым днем работа в теневом казначействе нравилась ей все больше и больше. Пределом ее стремлений, решила она, будет управление финансами в качестве канцлера казначейства, как называют в Англии министра финансов, но в ту пору она сомневалась, что это станет возможным при ее жизни. «Партия тори никогда не допустит женщину на пост канцлера казначества», — говорила она коллеге {16}.

Не пробыла она в казначействе и двух лет, как Хит опять назначил ее на новое место — в министерство топлива и энергетики. Назначение состоялось в удачное для нее время. Лейбористское правительство приступило к осуществлению широкой программы национализации крупных отраслей промышленности. Первой из-под контроля частного сектора намечалось вывести металлургию, затем наступала очередь электроэнергии и газа. Кроме того, на своем новом посту Тэтчер получила возможность вплотную заняться еще одним важным вопросом. Методами сейсмической разведки на дне Северного моря были обнаружены большие месторождения нефти и газа — месторождения, которые окажут огромное воздействие на британскую экономику в следующие два десятилетия. Она взялась за серьезное изучение обоих вопросов, но в октябре 1967 года Хит опять передвинул ее на новый пост. Мервин Пайк ушла в отставку, и Питер Уокер, организатор выборной кампании Хита, порекомендовал, чтобы ее место в теневом кабинете, на передней скамье, заняла Тэтчер. Хит согласился и ввел ее в кабинет, назначив теневым министром энергетики. Через год она вступила в обязанности теневого министра транспорта, а в 1969 году была назначена министром образования. Хит, сам того не сознавая, сеял семена собственной гибели. Тэтчер накапливала опыт и становилась опасной.

На протяжении своих перемещений из министерства в министерство Тэтчер неизменно голосовала в палате общин вместе с представителями правого крыла своей партии. Она подавала голос против законопроектов, разрешающих аборты, и против любых попыток внести послабления в законы о преследовании извращенцев. В столь же непреклонном духе выступила она против резолюции о равноправии на конференции консервативной партии 1968 года. Занятая ею позиция привела в негодование активисток движения за права женщин, которые считали ее живым олицетворением всего того, за что они ратовали.

Однако Тэтчер отвергала всякую мысль о том, что пол может иметь какое-либо отношение к жизненным возможностям и успеху. Придерживаться такого мнения в Англии, считала она, было нелепо и тем более неуместно в мужской по существу консервативной партии. Если бы она подавала себя как женщину-парламентария, вместо того чтобы представать в ипостаси члена парламента, которому случилось родиться женщиной, то честолюбивым планам и надеждам Тэтчер почти наверняка не довелось бы осуществиться. Но в этом вопросе она не просто подыгрывала руководству тори. Отец обращался с ней не как с дочерью, а как с одаренным ребенком. «Ты делаешь успехи, потому что у тебя есть к этому способности», — внушал он ей. Поэтому успех, в понимании Тэтчер, никак не был связан с принадлежностью к тому или другому полу. Феминистки, на ее взгляд, хотели, чтобы им дали нечто такое, чего они не желают обрести упорным трудом. «Я абсолютно убеждена в том, что путем изменения законов ничего больше нельзя сделать для упразднения дискриминации, — заявила она на конференции консерваторов 1968 года. — По-моему, никакой такой особой дискриминации в отношении женщин не было уже много лет» {17}.

Во время той же конференции она прочла ежегодную лекцию в Консервативном политическом центре — прочесть лекцию обычно приглашали одну из самых ярких звезд партии тори. Она выбрала тему «Что случилось с политикой?» и несколько недель трудилась над текстом. Лекция не получила широкого отклика в прессе, но Тэтчер изложила в ней основы своих политических взглядов. Через два десятка лет она по-прежнему верит во все, что тогда высказала, — это красноречиво говорит о ней как о политике с твердыми убеждениями и постоянным кредо.