История штурмана дальнего плавания

Как позже выяснилось, сомнения у г-на Приколотина возникли не случайно. Оказывается, в городе Новочеркасске ранее произошли большие недоразумения у населения с городскими властями. Не обошлось без применения оружия. Были погибшие. Позже работники КГБ занимались расследованием этих событий, привлекая к ним Приколотина и его родственников. Получение визы в этом случае для работы на загрансудне для него стало явно призрачным. Ведь штурман без визы, как нищий в Париже, — всем вокруг хорошо, а ему плохо. Поэтому они с женой воздержались пока от ускоренного переезда в Жданов.

В итоге, в результате обмена очередностью, через год мы с Люсей смогли получить однокомнатную квартиру в новом доме по проспекту Нахимова. Позже кто-то из наших выпускников «накатал» анонимную жалобу, что г-н Приколотин якобы продал мне свою очередность на квартиру. Пришлось потом в присутствии капитана Землянова объясняться в парткоме АМП: «Никакой сделки не было — после получения квартиры из самых благодарных чувств подарил Приколотину „тарантеллу“-ковёр с итальянского рейса и дополнительно в приморском ресторанчике „Золотая рыбка“ отметили наше переселение за мой счёт приличным ужином в присутствии Людмилки, которая была со мной после садика. Вот и всё! Усадив дочурку на плечи, мы довольные друг другом разошлись…» Секретарь парткома г-н Юневич по этому случаю никаких оргвыводов делать не стал. Капитан Землянов явно замолвил доброе слово за меня в мою защиту.

Для пароходства достаточно быстро строились дома, так называемые «хрущевки». Жизнь вошла в свою колею, мы, наконец, почувствовали себя полноценными людьми — с квартирой!

3. Каботажные рейсы, п/х «Никитовка»

Выгрузка доставленного оборудования пароходом «Чистякове» осуществлялась в порту Жданов. Декабрь месяц. Дожди, пониженные температуры до заморозков. В результате я значительно простыл. К приближающемуся отходу парохода в порт Керчь поднявшаяся температура и озноб вынудили, после настойчивых требований Люси, обратиться в медицинский портовской пункт для получения больничного листа. В итоге пришлось остаться дома для лечения, но в связи с приближающимися праздниками по случаю Нового года на душе было крайне неспокойно. Неофициально на судне могут подумать, что простуда была только предлогом для встречи Нового года в домашних условиях. По моей просьбе Люся «напичкала» меня лекарствами, в результате, пропотев ночью как «мокрый мышонок», к концу следующих суток оказался почти здоров. Поэтому, не задерживаясь дома, выехал в порт Керчь. Прибыл на судно за сутки до наступления Нового года. Старший помощник г-н Кричман С.И. несколько удивился моему прибытию:

— А я уже полагал, что ты остался дома праздновать….

Для принятия топочного мазута на рейс п/х «Чистяково» после погрузки в Керчи железного колчедана зашёл в порт Туапсе. В этот заход, когда судно уже стояло у бункеровочного причала, прибыл на борт вновь назначенный азовский капитан с высшим образованием, г-н Землянов В.М., с которым впоследствии на долгие годы сложились у меня как деловые, так и дружеские отношения.

Сухощавый. Подвижный. Не обошлось изначально без некоторых его капитанских «шероховатостей», характер у г-на Землянова В.М. был взрывной, порой казалось — сумасбродный. Но в основных вопросах, связанных с судовождением, он заслуживал только подражания — Капитан с большой буквы.

Сдав достаточно быстро капитанские дела, одесский капитан Беликов убыл в распоряжение ЧМП. На нашем судне полностью установились «азовские» порядки. Позже было изменено и название судна в связи с переименованием города, в честь которого оно было названо. Пароход получил новое название «Константиновка». Значительно позже, в 1989 году, вернули и нашему городу вместо Жданова старое название — Мариуполь.

Однажды на подмену второму помощнику Жукову на судно прибыл молодой выпускник с высшим образованием из «Макаровки» г-н Мишин. Любитель новшеств и различных вещей, выделявших его из общей окружающей массы. Он лично перекрасил в своей каюте переборки: одну стенку белилом, вторую — зеленью, третью — голубой краской и четвертую — киноварью. Как он объяснил нам всем, в зависимости от настроения надлежит после вахты некоторое время смотреть на переборку только определённого цвета. Дескать, это — сберегает здоровье. Не учёл он однако морскую традицию: покрасил свою каюту — в скором времени покинешь судно. Проверить не сложно, кто захочет опробовать — дерзайте!

При заходах наших судов в базовый порт нередко на судно заглядывал начальник пароходства г-н Передерий А.Х. с обходом по служебным и жилым помещениям. Попутно выслушивая жалобы моряков, если таковые появлялись. Увидев каюту второго помощника Мишина, он с удивлением спросил у капитана Землянова:

— А это ещё что за «порнография»?

Капитан Землянов не замедлил съехидничать:

— Ну, как же? Это — ведь модернизм…

Начальник пароходства был краток:

— Немедленно перекрасить и доложить об исполнении!

Эту работу по перекраске поручили матросам, в том числе и мне. Приступая к покраске, недовольно я проворчал тогда:

— Бестолковщина — «мартышкин труд…».

Как позже выяснилось, рядом проходил капитан Землянов и услышал мои замечания. Вмешиваться в наш разговор он не стал.

Но однажды уже при покраске туалетов перед очередным приходом в базовый порт, когда неосторожно оступившись, после покраски подволока, я опрокинул кандейку с краской. Позади себя услышал голос капитана Землянова:

— Вот это и есть «мартышкин» труд, а не в каюте Мишина!

Вполне понятно — капитан всегда бывает прав, а если не уверен — читай устав! Молча пришлось согласиться.

В очередной приход под погрузку в порт Керчь закончился 6-ти месячный период обязательной работы на матросских должностях. Согласно письменному заявлению я списался в распоряжение отдела кадров. Своим сокурсникам, оставшимся по собственному желанию на судне в должности матросов (ведь и на этих должностях в итальянских рейсах материальная сторона была у всех весьма ощутимой), уверенно сообщил: «Теперь начну работать только штурманом — не даром же мне был вручён „красный диплом“…». Но увы, в отделе кадров думали по-другому: требуешь штурманскую должность, пожалуйста переходи с загрансудна на каботажное, так как у г-на Фуныгина свободных штурманских вакансий пока нет. Пришлось сдать «мореходку» и перейти в группу каботажных судов к инспектору г-ну Заикину.

Так я оказался на пароходе «Никитовка», познакомившись с избитой шуткой моряков: «горбачусь на горбатом…» Этим судном командовал старой закалки капитан Писаренко, почтенного возраста, с неплохим каботажным опытом, трезвенник. Обычно при грузовых операциях в порту Керчь или Камыш-Буруне он выезжал в Феодосию к своей семье. Любил поговорить потом о своём внуке, в котором души не чаял.

Первая штурманская должность на т/х «Никитовка» у меня — третий помощник капитана, так как четвёртые помощники на каботажных судах согласно штатному расписанию не предусмотрены. Поэтому наряду с ведением судовой кассы и корректурой навигационных карт мне необходимо было обслуживать и электрорадионавигационные приборы. Несение ходовых и стояночных вахт — на уровне со всеми штурманами.

Отношения с капитаном и экипажем сложились вполне нормальные, хотя у каждого из них были свои особенности и слабости, с которыми все в основном мирились. Первых помощников на этих судах не было. Вполне резонно — каботаж!

Наряду с остальными судами этого типа польской постройки п/х «Никитовка» был закреплён на каботажной линии Мариуполь — Поти. Коксующиеся угли из Мариуполя доставлялись в Грузию для металлургического завода в городе Рустави, а обратно из Поти — марганцевая руда для металлургических заводов Донбасса. С учётом кругового течения по Чёрному морю против часовой стрелки генеральный курс на порт Поти обычно прокладывался после выхода их Керченского пролива на значительном расстоянии от берегов. Определяться с местоположением судна, как правило в конце ходовых вахт, удавалось исключительно по вершинам гор Кавказского хребта. Поэтому для надёжного счисления надлежало правильно учитывать поправку гирокомпаса. Каждый рейс после выхода из Керчь-Еникальского канала капитан Писаренко самостоятельно проводил зигзагообразный манёвр для пересечения Павловских створов под углом генерального курса на Поти. В момент пересечения линии створов вахтенный помощник замечал пеленг на них и по сравнению с их действительным значением, указанным на карте, определяли поправку гирокомпаса, которая заносилась в судовой журнал.