Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

То были моменты, которые вскореобъединятся в песни, составившие основу второго альбома Led Zeppelin, но там,во время первого ухвати-сколько-сможешь тура, они еще не были озаглавлены,запланированы, а просто выброшены в порыве дикой страсти к импровизации,знакомой любителям свободного джаза, но еще широко не известной большинствуфанатов мейнстримного рока. Они были далеки от того, чтобы просто следовать попятам за, в действительности, куда более консервативной группой Бека. Болеевсего это напоминало свободные импровизации Хендрикса в его лучшие годы — хотядаже Джими чувствовал себя скованным из-за необходимости делать хиты, и он уженачал бороться, но его жизни будет слишком коротка, чтобы справиться с этим, —или тот тип растянутых тяжеловесных джемов, к которым тяготели Vanilla Fudge,где суть опять же была в том, чтобы взять признанный хит и вывернуть егонаизнанку. Озабоченность выступлениями вживую для Led Zeppelin и близко не былатакой натянутой. Без собственных хитов в запасе, их идея состояла в том, чтобывсецело поразить зрителей, которые еще не знали их музыку, и сделать этонастолько сильно, чтобы к концу аудитория оказалась бы полностью истощена иослаблена, таким образом ставя перед следующей группой, какой бы она ни была,практически неподъемную задачу. И это сработало. В результате, как сказалПейдж, «сарафанное радио передало нашу репутацию со скоростью лесного пожара».

5

Высоко в небе

Конечно,в привлекательности шоу Led Zeppelin было гораздо больше, чем просто музыка, втом числе там был театр. В частности, коронный номер Джимми Пейджа соскрипичным смычком начал жить собственной жизнью. Стоя в одиночестве на сценесо смычком, направленным ввысь, подобно жезлу или, возможно, волшебной палочке,делая то, что началось в лучшие дни Сан-Франциско со спокойногоразвлекательного элемента шоу The Yardbirds (эффект, получаемый натертымканифолью смычком, заставляющим гитарные струны звучать громче, а затемпродолжая воплем, мастерски используя педали вау-вау и эхо-установки), а теперьпревратилось в наиболее пленительный и вызывающий галлюцинации момент живоговыступления Led Zeppelin. Что-то вроде наркотического номера, восхищающегоновых авангардных ребят-хиппи, который растянулся более чем на полчаса, когдаПлант начал добавлять импровизацию, вставлять куплеты из ‘San Francisco’,‘Walter’s Walk’ и всего, что приходило в его возбужденный разум. Тем неменее, все остальные покидали сцену, как только Джимми доставал скрипичныйсмычок. Это всегда был его магический, освещенный Луной момент, заставляющийаудиторию замереть, пока он хлестал смычком по лицам зрителей подобноразмахивающей хвостом сердитой кошке.

ВThe Yardbirds скрипка использовалась в ‘Glimpses’. «По сцене двигалсявысокоточный стерео-сэмплер с магнитофонными записями внутри. В те времена этобыло достаточно авангардно», — вспоминал Пейдж. Однако ‘Dazed and Confused’заменила это задолго до появления Led Zeppelin. «Некоторые звуки, которыевыходили оттуда, были невероятны, иногда напоминая фрагменты «Хиросимы»Пендерецкого, а иногда имея глубину виолончели».

Возможноститочно регулировать собственные выступления возникали у Джимми все чаще и былистабильнее. Но в турах они все еще были новичками. Грядущие легендарные дничастных самолетов и люкс-номеров в отелях были пока далеки. Во время своегопервого американского тура в 1969-ом они летали эконом-классом на коммерческихавиалиниях и использовали программу для часто летающих Discover Americaавиакомпании TWA, чтобы сэкономить где возможно на самолетах и арендуемыхмашинах, путешествуя ночью, чтобы экономить на отелях. Только при крайнейнеобходимости они заселялись в Holiday Inn и мотели аэропортов. Все четвероучастников группы и их личный багаж впихивались в одну машину с Ричардом Коуломза рулем. Кенни Пикетт следовал за ними на трехтонном грузовике U-Haul соснаряжением. Это такие делай-или-умри обстоятельства, в которых большинствогрупп либо выкуют неразрушимые связи, либо стремительно провалятся. К счастьюдля Джимми Пейджа, который поставил на успех этого рискованного предприятияслишком много и в личном, и в профессиональном плане, с Zeppelin случилосьпервое. Из-за единодушно прекрасной реакции, которую они получали на свои шоукаждый вечер, даже когда дела шли ужасно, они все равно каким-то образомвыруливали, хотя иногда и находились на грани.

Кпримеру в мемуарах Коула Stairway to Heaven 1992 года он рассказывает омучительной поездке из Спокана в Сиэтл, откуда они должны были вылететь вЛос-Анджелес. Снежная буря привела к тому, что аэропорт Спокана был временнозакрыт. Был Новый год, и группа хотела отпраздновать его не под восемью дюймамиснега, а в теплом Лос-Анджелесе. Также у них намечался важный концерт в WhiskyA Go Go 2 января, так что Коул принял чрезвычайно рискованное решение повезтигруппу через бурю в аэропорт Сиэтла, где, как ему сказали, самолеты еще могливзлетать, — это была трехсоткилометровая поездка через снежную кашу по колено ивозвышающиеся сугробы, которая началась плохо и быстро становилась еще хуже.«Пока мы катились и скользили, видимость ухудшалась, — писал он. — И мнестановилось тревожнее. Стараясь успокоить себя, я потянулся к заднему сиденью ивытащил бутылку виски. Я передал ее Бонзо и сказал: „Открой ее! Быстро! Мненужно что-то чтобы расслабиться!“ Мы передали бутылку по кругу, и каждый сделалнесколько больших глотков».

Переполненныйкуражом и собственной неуступчивостью, Коул просто проигнорировал полицию,когда на дорожной заставе патруль приказал им развернуться, и на следующемповороте снова вырулил на шоссе продолжив неостановимо двигаться в Сиэтл. «Ячувствовал себя победителем, — заявлял он. — Но через несколько минут яосознал, что, возможно, копы были правы. Снег сменился потоками ливня и града.Ветер свирепствовал. Мы были единственной машиной на шоссе. Участки дороги былипокрыты льдом, и машину носило с одной полосы на другую. Если бы условия сталихуже, я мог бы выключить зажигание и просто позволить машине скользить досамого Сиэтла».

Пейдж,который съежился на заднем сиденье, страдал от гонконгского гриппа и «у него небыло сил, чтобы на что-то жаловаться». Однако все остальные в машине, включаяКоула, были «в полном ужасе». При пересечении узкого подвесного моста их началстремительно раскачивать ветер. «Мы были настолько близки к краю и к падению насотню футов, что Бонзо и Роберт полностью обезумели. „Ричард, ты долбаныйпридурок, ты нас всех убьешь!“ — заорал Плант, выхватив бутылку виски из рукДжона Пола. „О боже! — закричал Бонзо. — Ты не можешь остановиться, пока буряне стихнет?“ Я заорал в ответ: „Заткнитесь, идиоты! Глотните еще виски“. Полныйстраха и смятения, я выжал газ в пол, и машина понеслась вперед. Через минутумы были в безопасности на другой стороне моста».

Нокошмар не кончился. Когда где-то через милю Коул остановился, чтобы пописать,машина начала медленно скользить с дороги в сторону обрыва. Запрыгнув в машину,Коул вывернул руль в последний момент, остановив ее, когда все пассажирыодновременно заорали на него. В итоге все они добрались в аэропорт живыми, анемного спустя прибыл Кенни Пикетт, который также проигнорировал предупреждениеполиции, но не был столь удачливым в том, чтобы держаться на проезжей части,поскольку пробил ограду чьего-то двора, перед тем как выровнять машину ипродолжить езду. «Грипп сделал [Пейджа] полностью рассеянным», и он сказал«Рикардо», что тот герой. Джонс, пребывавший в крайнем гневе, был настолькоистощен, что не мог говорить. Бонэм истерично смеялся. Плант, который в один моментнырнул головой в водительское сиденье, чтобы постараться нажать на тормозруками, считал, что Коул должен быть уволен за свои возмутительные действия. Онуже никогда не сможет полностью доверять гастрольному менеджеру.

Мамас папой всегда хотели для тебя самого лучшего. Хорошую уважаемую работу застолом, что-то такое, что могло обеспечить некую защищенность, о которой онисами мечтали в годы войны. Ты все понимал, но если для тебя все было иначе —почему они не могли этого заметить? Они просто не понимали. Даже когда тыпытался должным образом поговорить с ними, не теряя голову и не бросая всюзатею на полпути, они просто не слушали. Папа говорил одно, мама — другое. Тыопять говорил что-то еще. Споры все повторялись и повторялись. Снова и снова отвоих волосах. Они были не такими уж и длинными. Никто больше не ходил скоротко остриженными затылком и висками, так почему ты должен? А когда вы неспорили, то почти не говорили друг с другом, сидя за столом во время еды, едвали произнося хоть слово, а отец и вовсе даже не смотрел на тебя.