Третий выходит на связь

- Вопросы есть, господин Хойтнер?

- Есть, господин оберштурмбанфюрер. Какие имеются сведения о местонахождении "третьего"?

- Дело в том, что по выявлению "третьего", а также других лиц, похожих по приметам на него, даны указания полиции безопасности. Пташеку дозволено дать о себе знать, попросить помощи в особо исключительном случае, - тут Келлер сделал небольшую паузу. - Но, если все у него пока что хорошо, он не пойдет на связь. В настоящее время я должен вас несколько огорчить: мы не имеем точных данных о местонахождении "третьего". Однако на след, полагаю, напали. Правда, к стыду службы безопасности, "третьи" выявляются иногда в квадратах, удаленных на значительное расстояние друг от друга... А вот в одном районе, надеюсь, замечен настоящий "третий". Идет он очень быстро и выбирает, на наш взгляд, довольно опасные дороги, совершенно не те, по которым, казалось, должен пробираться партизан. Но не будем терять время, закончил Келлер. - Будем действовать.

Он предложил Хойтнеру вылететь завтра утром в район гибели самолета и собрать, по возможности, необходимые дополнительные сведения. О приезде Хойтнера пообещал предупредить коменданта Лизенгера.

Обсудив еще некоторые подробности предстоящей операции, Келлер пожелал успеха и попрощался.

Еще в самолете Хойтнер начал злиться, что дал себя так ловко провести Келлеру, который сумел взвалить на него выполнение сложной, опасной и неопределенной во времени операции. А встреча с Лизенгером окончательно вывела его из равновесия.

Сидя в кабинете коменданта, Хойтнер ждал сигнала от Келлера. Тот обещал после пятнадцати ноль-ноль сообщить ориентировочно путь продвижения предполагаемого "третьего".

А может быть, вообще нет никакого "третьего", или он, как показали солдаты гарнизона, убит в гнилом болоте?

Самое лучшее, чтобы "третий" оказался агентом СД Пташеком. Хойтнеру не нужно будет пробираться в стан врага, страшнейшего врага - партизан! Находиться там бог весть сколько, но долго, очень долго. И каждую минуту рядом со смертью.

Последний вариант - встреча с польским партизаном - трагически круто меняла судьбу Ягуара.

Хойтнер пытался привести в систему сведения, полученные от Келлера в Минске и собранные им здесь. Но... Обгоревший труп лежит в могиле. И вряд ли узнаешь, все ли пальцы у него на левой ноге или среднего не хватает. Проверить, конечно, надо. Ясно только следующее: из троих один шатен, он отпадает, остаются двое, оба брюнета.

Кто же из них жив и кто сгорел: свой или партизан? На этот вопрос ответа не было.

Встреча с "третьим", если он окажется партизаном, не простое свидание.

Хойтнер обедал вместе с Лизенгером, почти молча, лишь перебросился с ним несколькими словами о погоде. Он вернулся в кабинет коменданта и взглянул на часы: ровно пятнадцать ноль-ноль. В это время ему принесли шифровку. Хойтнер посмотрел на подпись. "Так и есть, из Минска, от Келлера. Точен же, бестия". В шифровке указывалось местонахождение предполагаемого "третьего", предлагалось немедленно выехать в указанный район и направиться ему навстречу.

В сопровождении трех солдат, вооруженных автоматами и пулеметом, Хойтнер выехал в указанный Келлером район.

Он вел машину сам, на предельной скорости. Понимал, что такая езда по белорусским дорогам опасна, но пешком до места дойдешь не скоро, а надо спешить. С большой охраной тоже нельзя ехать, не стоит привлекать к себе лишнее внимание.

Сердце у Хойтнера забилось радостно, когда проскочили очередной небольшой лесок. "Кажется, пронесло", - облегченно вздохнул он. Но вдруг из кустов на опушке затрещали выстрелы. Несколько пуль пробило лобовое стекло. "Оппель" развернуло с такой силой, что у Хойтнера вырвало баранку из рук.

Заглох мотор. Хойтнер с ужасом подумал, что теперь не уйти. Один из сопровождающих его солдат вывалился из машины и стрелял по кустам из-за придорожного камня. Второй возился с пулеметом - перекосилась лента.

Хойтнер вылез из машины и пополз к полю. Полз он быстро, с ужасом чувствуя, что по нему вот-вот ударят из автомата и изрешетят несколькими очередями. Но его заметили поздно. Когда по земле стеганула первая короткая очередь, Хойтнер рванулся и побежал, не разбирая дороги, не чувствуя, что по лицу у него течет кровь...

Его подобрали на лугу солдаты местного гарнизона. Придя в сознание, раненый ничего не сказал. Комендант распорядился положить офицера в больницу, поставил к нему охрану и доложил о случившемся по инстанции.

Глава 3

На закате человек осторожно подошел к небольшому поселку.

Осенний день короткий. И когда начало смеркаться, человек, никем не замеченный, вошел в поселок. Зайдя с огородов в первый попавшийся двор, он притаился у стены. У сарая женщина рубила дрова. Полено, видимо, попалось суковатое, и она никак не могла его расколоть.

Человек тихо приблизился, поздоровался.

Женщина устало опустила руки, безразличным взглядом окинула незнакомца, сухо ответила:

- Здравствуйте, коль не шутите. Ходит вас тут много, а помочь нам, одиноким, некому.

- Я бы с удовольствием, - ответил путник, - да видишь, у меня рука...

- Вы все больные или раненые на работу, а как выпить, так каждый не прочь, здоровы как один. Да, по правде сказать, ко мне мало заходят. - И женщина еще раз окинула взглядом стоящего перед ней человека, спросила: Ты почему не улицей шел? Я тебя еще раньше заметила, как ты зашуршал у стены.

- А ты наблюдательная. Только какая тебе разница, шел я улицей или огородами? - улыбнулся раненый и добавил: - Вот если пригласишь на чарку, то зайду с удовольствием.

- Ну что, заходи, раз такой смелый. Вроде бы сама напросилась.

Женщина собрала дрова в охапку и пошла в дом. Человек последовал за ней. Пройдя через сени, он очутился в просторной комнате. В сумерках в избе лицо хозяйки казалось старым и злым.

- Садись к столу, сейчас соберу поужинать. Одна не могу пить, скучно. Снимай свою амуницию, мой руки. В сенях кадка с водой.

- Я сейчас, спасибо, - проговорил человек, торопливо сбросив с плеча автомат. Быстро умывшись, он присел к столу.

- Как звать тебя, хозяюшка?

- Наталья Ивановна. А тебя?

- Меня Болеславом.

- Давно в полиции служишь? Форма на тебе немецкая.

- Да как сказать, - уклончиво ответил человек.

На столе появились соленые огурцы, хлеб и кусок тонкого желтоватого сала. Потом женщина принесла в кувшине самогон и два стакана. Наполнив их до краев мутной жидкостью, она один поставила перед своим новым знакомым.

- За ваше здоровье, Наталья Ивановна!

- На здоровье, - ответила хозяйка.

Они чокнулись и выпили: Наталья Ивановна до дна, человек - половину стакана.

- Эх вы, мужики, - покачала головой Наталья Ивановна, - и выпить не можете, ослабели от войны.

- Ничего, я потом, - сказал раненый, принимаясь за хлеб и сало. Но вдруг насторожился.

- Не пугайся, - успокоила его хозяйка. - Это собака просится в дом.

Она подошла к двери, открыла. Действительно, в комнату вбежал здоровенный лохматый пес и завилял хвостом.

- Старый песик, да берегу, люб он мне. Муж очень холил его.

- А я подумал, что партизаны, - улыбнулся раненый.

- Партизан давно не было, - махнула рукой. - Здесь им делать нечего. А мне советская власть принесла горе в дом. - Женщина снова налила себе, выпила не поморщившись. - Осталась вдовой.

Женщина умолкла. Лицо ее покрылось болезненным румянцем. На вид Наталье Ивановне можно было дать не более тридцати пяти, но выглядела она какой-то надломленной, нервной и изможденной.

- Что, не нравлюсь такая? - снова заговорила хозяйка, заметив пристальный взгляд гостя.

- Не надо, - сказал человек.

- Не надо, так не надо, - согласилась она. - О чем же это я? Да, о немцах... Вот приехали они к нам в поселок и меня пожалели. Немцы тоже люди, у них матери есть, жены, киндеры...

- Не понимаю вас, Наталья Ивановна.